Девственница для тирана

– Вам кого? – с сочувствием спрашиваю я.

Девушка окидывает меня довольно-таки странным взглядом, с ноткой презрения. С неё капает вода, прямо на мои дорогие туфли. Она кашляет, прикрывая рот исхудавшей ладонью.

– Дэниел… – незнакомка мычит хриплым голосом, заглядывает за моё плечо.

Я оборачиваюсь, замечая позади себя Дэниела. А он спускается вниз по лестнице. Резко замирает. Смотрит на девушку. В его взгляде что-то меняется.

– Ах…

Просторный холл сотрясает женский вопль, когда я перевожу взгляд на гостью, то вижу, как она оседает на пол безжизненным мешком. Дэниел мчится по лестнице к нам навстречу, точнее, к ней, подхватывает её на руки, заносит в дом, кладет на диван в гостиной. Лихорадочно трогает её лицо и взволнованным тоном озвучивает мне приказ:

– Звони в скорую. У неё сильный жар.





Глава 16




Амелия

Я смотрю на них и не могу пошевелиться. То на Дэниела, то на девушку, на него и на неё… Неясности обретают логику. Я узнаю незнакомую девушку, вспоминаю, где я её видела – в интернете. Это она. Джессика Браун. Бывшая жена Дэна. Только такая… уставшая от жизни. Будто побитая собачка, поэтому я и не узнала бывшую королеву подиума. Я догадалась, что она – миссис Блэк в прошлом, по тому, как мужчина бросился к ней на встречу, как испугался за неё, как трепетно подхватил на руки и понес к дивану. Его лицо изменилось до неузнаваемости. Сначала там был шок, потом замешательство, потом беспокойство. Мне стало горько от того, что я увидела. Будто жизнь из меня высосали, я стала никем. Пустым местом. Воспоминанием. Слабым звеном в жизни Дэниела Блэка.

– Амелия! Звони же! Ну! – грозно требует Блэк, суетясь над бесчувственным телом девушки.

– А, да! – отзываюсь я, дергаясь на месте, хватаю телефон со стола, пытаюсь вспомнить номер экстренной медицинской помощи.

Я объясняю диспетчеру ситуацию, а сама смотрю на Дэниела. Как он бережно снимает с девушки мокрую одежду. Он раздевает её до белья, накрывает её одеялом, трёт её плечи, пытаясь привести в чувство. Потом он бежит в гостиную, возвращается с аптечкой. Вытаскивает там бутылочку с аммиаком и сует под нос своей бывшей жене.

Сегодня самый ужасный вечер за последние три месяца – я делаю поспешные выводы. Не считая аварии.

– Чем мне помочь? – я мечусь из стороны в сторону, но такое ощущение, будто мешаюсь.

– Ничего, – буркает Дэн. Жди медиков.

Девушка вздрагивает, вырывается из его рук, а он… он её к себе прижимает и успокаивает. Удар. В самое сердце. Острым, кривым ножом. До глубокого, уродливого шрама. Что со мной? Грудь жжет неимоверно. Сердце почти не бьётся. А я? Превратилась в живую мумию. Проклятая ревность травит меня жгучим ядом. Не могу на них смотреть. Неужели это всё? Это конец? Дэниел вышвырнет меня вон, как надоевшую вещь? Они помирятся и всё у них наладится? Я не хочу делать выводы заранее, но то, что я вижу… оправдывает все мои мысли. Семья воссоединилась. Угадайте, кто здесь лишний?

В дверь стучат, я, абсолютно никакая, иду на шум. Открываю её, впуская в дом людей в медицинской форме. За ними следом входят охранники. Они перешептываются между собой, краем уха я слышу их речь.

– Я увидел её, узнал. Но не сразу. Это Джессика, понимаешь, поэтому я её и впустил на территорию дома. Ливень льёт страшный, хозяин долго не брал трубку, вот я и впустил без спроса.

В доме становится слишком шумно. Медики принимаются за работу: осматривают и опрашивают пациента. Я там больше не нужна. Никакая, я направляюсь в сторону лестницы. Поднимаюсь на второй этаж. Меня шатает, как будто я одна выпила ту бутылку вина, опьянела до беспамятства. Я сбрасываю с себя проклятое платье, которое Дэниел, к сожалению, не оценил по достоинству. Как и мой макияж, и причёску, и туфли. Для чего это теперь всё? Для кого?! К чёрту!

Я срываю с себя подарок Блэка, бросаю платье на пол, бегу в душ и стою там около часа, отгоняя плохие мысли прочь. Закутываюсь в полотенце, ложусь в кровать, пытаюсь уснуть. Там внизу всё стихло. Неужели Дэн уехал в больницу и ничего мне не сказал?

Я ворочаюсь с одного бока на другой и только под утро засыпаю. А когда просыпаюсь, одеваюсь, привожу себя в порядок и спускаюсь вниз, на первый этаж дома. Странно, а ведь Дэниел так и не пришёл ко мне ночью, поэтому я плохо спала, не ощущая рядом его красивое тело. Лишь трогала пустоту рядом с собой, проводила руками по холодным скомканным простыням. Холодная постель… Сегодня было очень холодно спать одной. И не по себе. Я ведь уже привыкла и привязалась к мужчине, вопреки предостережениям внутреннего голоса. Дэну больше нет никакого дела до меня, когда любовь всей его жизни вернулась к нему. Можно собирать вещи и проваливать. Найм по контракту закончен. Теперь его постель будет греть другая девка, воплощая в реальность все его мерзкие фантазии. Та, которую он любит и всю жизнь любил.

Я спускаюсь на первый этаж, прислушиваюсь. Я слышу голоса. Хриплый женский и строгий мужской. Делаю несколько шагов, ближе к проходу, замираю, чтобы подслушать их разговор. Они не уехали в клинику. Значит всё не настолько серьёзно. Нет! Всё очень и очень серьезно. Дэн ночевал рядом с ней.

– Где он, твой Рокки? – зло цедит мужчина.

– Мы расстались, – рыдая, отвечает Джессика. – Он оказался… мразью. Он соблазнил меня, Дэнни, он обнулил все мои… Наши счета и исчез. Мне пришлось вернуться. Господи, какая же я была дура! Прости меня, прости!

Я выглядываю из-за угла и вижу, как она виснет на его шее. На глазах наворачиваются слезы. Мне больно. Мне больше не хочется жить! Почему внутри так чертовски сильно меня рвёт на ошмётки? Что хочется вырвать из себя все нервы, чтобы больше ничего и никогда не чувствовать.

– А ребёнок?

Давящая пауза.

– Потеряла… Выкидыш.

Я сжимаю руки в кулаки, еле-еле держу равновесие, чтобы не упасть на ровном месте. Они не должны узнать, что я подслушиваю. Сплетни и дешёвые статейки папарацци в социальных сетях не врали. Джессика действительно забеременела от водителя, поэтому и развелась с Дэниелом, обчистив его счета. Но теперь, когда проблема исчерпана, когда виновник раскаивается на коленях и состоялся серьёзный разговор по душам, мне в этом доме, определенно, делать нечего. Что ж, не буду им мешать.

Я молча разворачиваюсь. Ни живая, ни мертвая возвращаюсь обратно в комнату. Беру свою сумку, кое-какие вещи. Думаю, ничего не нужно объяснять Дэниелу. Я не вынесу этого разговора, его оправданий, каких-либо сожалений. Лучше просто уйду. Не придётся краснеть друг перед другом, извиняться и бессмысленно жалеть. Я облегчу ему задачу – уйду сама. Тут уже и так всё ясно. Контракт разорван. Сделке конец. Игрушка отправляется на свалку, ей нашлась более вкусная замена.

«Только секс. Строгие рамки. Сделка. И ничего личного», – эхом снова и снова, снова и снова звучат в голове строгие слова Дэниела Блэка.

Раз так и ты вновь обрёл своё счастье, то меня рядом с тобой больше ничто не держит. Я должна уехать. Немедленно. Видеть его с другой, хуже глотка смертельного яда.

Через запасной выход я выхожу на улицу. Набираю номер такси, возвращаюсь в родительскую квартиру, в которой мне больно находиться, но приходится. Я до сих пор так и не избавилась от вещей погибших родителей.


На моей карте достаточно средств, чтобы купить билет на самолет в Израиль и отправиться к Саймону. Я копила средства на всякий случай. Я быстро собираю вещи в поездку, покупаю онлайн билет на ближайший рейс, вызываю такси и еду в аэропорт.

В терминале мне становится тошно. Я смотрю на экран телефона, на наше совместное с Дэном фото, глажу его пальцами и думаю. О многом. О том, как нам было хорошо вместе. О том, какие неземные чувства я познала с этим удивительным мужчиной, зверем в постели. Я вздыхаю. Моя рука вздрагивает. Я удаляю это фото. Хочу вычеркнуть его из своей жизни. Навсегда. Чтобы душа не болела.

Глупая. Ему нужен был только секс. А тебе деньги. И точка. На что ты ещё надеялась? Сама не знаю. Просто начала к нему привязываться, неосознанно. Теперь моё сердце разбито. Хочется постоянно плакать.

Буквально за несколько минут до начала посадки телефон в моих руках оживает. Дэниел звонит. Паника по телу накатывает волнами. Я отвечаю на звонок, говорю кратко и понятливо.

– Куда ты пропала? Не могу до тебя дозвониться.

– Прости, Дэниел, я думаю нам нужно расстаться. Я всё понимаю, незачем объяснять. Твоё счастье снова вернулось к тебе. Прощай.

Все. Я отключаюсь. Как раз в этот момент объявляют посадку. Я направляюсь к терминалу. Не оборачиваюсь. Мне кажется будто Дэн стоит за моей спиной и жжёт её своим порочный фирменным взглядом. Вряд ли. Он сейчас со своей женой. С той, которую любит больше жизни. Они помирились. Так бывает. Первая любовь – это навсегда. А я – лишь мимолетная интрижка.





⁂


Полёт проходит успешно, но у меня болит голова, спазмолитик не помогает. Я слишком много думаю. Я оказываюсь в незнакомой стране, в чужом городе, я нервничаю и переживаю. Но хорошо, что я прилетаю в Израиль не впервые, уже немного с ним познакомилась. Как только я прохожу таможню и выхожу из терминала, телефон в моём кармане оживает. Я не хочу отвечать, думаю, вдруг это Блэк звонит? Сейчас я меньше всего хочу разговаривать именно с ним. Я смотрю на дисплей и вижу неизвестный номер. Не американский. Да и с чего бы Блэку звонить мне более, чем один раз? Если у него теперь другие заботы. Я была права, я ему не нужна.

– Это Амелия Свон? – спрашивает женский голос с акцентом.

– Верно.

– Это Марина Лифшиц, я лечащий врач вашего брата. У нас для вас отличные новости! Мы провели ряд операций, медикаментозную терапию и… ваш брат только что пришёл в себя.

– Боже, – ноги подкашиваются, я почти теряю сознание. Падаю коленями на асфальт, дышу открытым ртом, – я уже прилетела! Через полчаса буду у вас, – отключаюсь. Теперь я не иду в сторону парковки, а бегу. Лечу. Забывая обо всём на свете. Саймон! Мой малыш! Это чудо! Боже…

Я подъезжаю к больнице, расплачиваюсь с таксистом, выхожу на улицу. Смотрю на здание и на окно палаты, где лежит мой братик, с каждым шагом беспокойство внутри меня нарастает. До тошноты и горечи в горле. Вот-вот и меня вырвет. Мне приходится зажат рот ладошками, проглотить неприятный спазм. Что это? Наверно из-за удивительной новости. Я ведь не могла отравиться. Я ведь ничего не ела сегодня. Аппетита нет вообще. И крошки в горло не лезет.

Несколько минут я стою на воздухе, даже присаживаюсь на лавочку, втягивая ноздрями свежий воздух, стараюсь не думать о дискомфорте в желудке. Слава богу меня отпускает. Да, я часто нервничаю. Но меня никогда не тошнило от нервов, какой бы ужасной ситуация не была. Что-то не нравится мне это. Я погружаюсь в мысли и понимаю, что у меня задержка. Трогаю грудь, чувствую, что она стала больше и чувствительнее.

Да нет же! Я практически взрываюсь от истерического смеха. У меня бывают сбои, с таким образом жизни – это нормально. Я ведь плохо питаюсь, не досыпаю, вкалываю от заката до рассвета, не щадя своё психическое здоровье совершенно. Меня недавно едва не изнасиловали. Конечно, у меня будет сбой менструального цикла! Зря я паникую. Я пью таблетки. Так что беременность тут исключена.

Я пытаюсь себя убедить, оцениваю ситуацию с точки зрения логики, но глубоко в душе предчувствую, что со мной что-то не так. Об этом вопит моё шестое чувство, но я категорически отказываюсь его слушать. Мне это не надо!

Только не сейчас. Если Дэниел узнает… Боги! Он убьет меня. Убьёт! Он ведь предупреждал, он был зол тогда, когда накричал на меня и заявил, что ему не нужны сюрпризы. Тем более сейчас. Когда он помирился со своей ненаглядной.

Я вскакиваю на ноги, плюю на свои проблемы и бегу к главному входу клиники.

Как же устала. От всего, что происходит в моей жизни. Мне противно всё, что меня окружает. Кроме Саймона.

Я встречаюсь с врачом, общаюсь, выслушивая её объяснения по поводу состояния здоровья брата, а также тех мероприятий, которые он получил от них. Заполняю кое-какие бумаги, надеваю халат, тщательно обрабатываю руки антисептиком, направляюсь за миссис Лифшиц в палату к их самому важному здесь пациенту.

– Он что-нибудь говорил? – пока мы идём по длинному белоснежному коридору, я задаю очень важный вопрос доктору.

– Пока ничего. Он немного напуган. Мы действуем очень осторожно.

Бедный мой малыш. Я представляю, как ему страшно.

– Саймон что-нибудь понимает? – дурацкая тошнота опять ползёт по пищеводу.

– Да. Пациент общался с нами немного. Кивал, качал головой. А потом уснул. Сейчас он постоянно спит. Думаю, если Саймон увидит знакомое лицо, он заговорит.

– Верно. Не представляю, что сейчас чувствует маленький мальчик, который открыл глаза в незнакомом месте, за тысячи километров от дома и увидел чужие лица. Он ведь ещё не знает… что родителей больше нет.

– мне больно озвучивать правду, но я не должна держать боль в душе. Её нужно проговорить, выговориться, чтобы стало легче.

– Сочувствую, мисс, – грустно вздыхает миссис Лифшиц. Она открывает передо мной дверь уже знакомой мне палаты, жестом приглашает внутрь.

Я делаю несколько успокоительных вдохов и вхожу. Ступаю осторожно, на ресницах скапливается влага. Брат лежит в кровати. Радует, что с него поснимали те чёртовы трубки. Он выглядит намного лучше. Лицо уже не белое, как бумага, а бледно-розовое. Глаза закрыты. Грудь равномерно колышется. Я присаживаюсь рядом с ним, аккуратно его обнимаю, прижимаясь к худенькому тельцу своим, шепчу:

– Саймон, это я, Амелия, твоя сестра. Открой глаза, малыш.

Отстраняюсь, смотрю ему в лицо, и… он открывает глаза. Медленно. Моргает. Видит меня. Сначала просто смотрит, без каких-либо эмоций. Я сейчас умру! Я рвусь на кусочки, взрываюсь новогодними фейерверками, просто не верю собственным глазам. Он жив. Он смотрит на меня и… на его губах появляется слабая улыбка.

– А-ами.

– Зайчик мой!

Я совсем теряю контроль, дёргаюсь к нему, рыдаю, крепко-крепко обнимаю. Он тоже пытается меня обнять