Девочки-колдуньи

Глава 36

Изнанка города





Есть места, где город уже не совсем город. Он будто бы пятится, временно перестаёт быть самим собой и делается прозрачным и призрачным, уступая место пустырям, поросшим лопухами и снытью, гнилым заборам, завалившимся сараям, выселенным домам с заколоченными окнами. Груды битого кирпича, мусорные кучи, ржавая проволока и куски арматуры встречают и провожают случайного путника. Узкие тропинки, протоптанные по этим странным местам, приводят к помойкам и свалкам. Бездомные кошки пересекают их в разных направлениях. Люди брезгливо обходят стороной эти подозрительные райончики, овеянные дурной славой.

Это была изнанка города, и Кристина угадывала, что Натка ведёт их как раз туда. Но зачем?

Через некоторое время Натка сошла с дороги и, пройдя по высохшей земле, кое-где покрытой чахлыми лопухами, углубилась в непроходимые с виду заросли каких-то низкорослых деревьев или переросших кустарников. Кристина, Светка и Аля в растерянности остановились, глядя в её удаляющуюся спину.

– Догоняйте, – махнула рукой Натка. – Чего испугались?

– Мы не испугались, – крикнула в ответ Светка Синица. – Мы идём!

Как всё-таки здорово было снова произнести это слово – «мы»!

Тут они заметили, что вглубь зарослей ведёт едва заметная тропинка, узкая, но совершенно отчётливая. Первой по тропинке двинулась Кристина, за ней устремилась Мелкая Аля. Процессию замыкала Светка Синица.

Чахлый лесок вокруг них был негустым, но колючим и преизрядно замусоренным. Перед ними открылся вид на покосившиеся сараи. Чуть в стороне темнел двухэтажный барак: окна на первом этаже были заколочены фанерой, а на втором чернели провалами, лишёнными стекол. Обнажённые стропила облизаны давним пожаром, крыша частично просела.

– А это точно Москва? – потрясённо прошептала Кристина.

– Не знаю, – так же тихо ответила Светка.

– Я знаю, – сказала Аля. – Это промзона. Не город и не загород.

Перед ними открылось совсем уже невероятное зрелище: между сараями и глухой полосой кустов помещалось нечто, напоминающее огород. Аля явственно различала кустики картошки – она цвела беленькими цветочками, морковь – её она узнала по пышной ботве и оранжевым корешкам, а ещё салат и укроп. Видимо, ухаживали за зеленью нерегулярно: из укропной грядки торчали высокие и уже успевшие пожелтеть зонтики, а петрушка с салатом давно переросли своё съедобное состояние.

За огородом раскинулся пустырь.

Они не сразу заметили, куда исчезла Натка, и наткнулись на неё внезапно: Натка сидела в тени полуразвалившегося и кое-где покрытого лишайником забора.

– Тс-с…

Она сделала знак пригнуться. Кристина, Светка и Мелкая Аля уселись на корточки.

Вначале Аля не понимала, что стало причиной тревожного сигнала, как вдруг услышала шаги. Это были очень несмелые и совсем не страшные шаги, и, если бы не реакция Натки, Але не пришло бы в голову прятаться. Что-то чуть слышно похрустывало – должно быть, битое стекло или кирпич: и того и другого вокруг было навалом.

Мелкая Аля затаилась, вросла в землю, почти перестала дышать. Она покосилась на девочек: с ними происходило то же самое. Их сердца бились мелко и испуганно, как зажатые в кулаке лягушата. Из-за дома-барака показалась старуха. Это была самая обычная городская бабка в трикотажных спортивных штанах, изношенном плаще, давно вышедшем из моды, и вязаной беретке. Но при этом она была вялая и тёмная, словно больная, и глаза у неё были будто бы неподвижные. Нет, всё-таки это была совершенно особенная старуха. А может, такой её много дней спустя вспоминали девочки, уже зная, что произойдёт дальше. Старуха перешагнула сгнившие, трухлявые доски, предварявшие вход в огород, и теперь находилась в нескольких метрах от них. В правой руке она несла чёрный пакет с чем-то не очень большим, в левой – садовую лопату с налипшими комьями высохшей земли. Аля была почти уверена, что старуха вот-вот устремится к одной из грядок: сейчас она вонзит лопату в землю и накопает молодой картошки.

Но, не дойдя до огорода, старуха остановилась в негустой тени старого дерева с искорёженными ветвями. Приглядевшись, девочки убедились, что это яблоня: из тёмно-зелёных листьев выглядывали мелкие светлые яблочки.

Старуха положила пакет возле ног и воткнула лопату в землю. Видимо, земля под яблоней была мягкой и рыхлой, и лопата вошла глубоко. Вскоре у ног старухи образовалась горка рыжей глинистой почвы. Затем она прислонила лопату черенком к яблоне и развернула пакет.

Девочки были готовы к чему угодно, только не к тому, что произошло дальше. Старуха сунула руку в пакет, пошарила там и извлекла небольшую рыжую курицу. Судя по всему, курица была мёртвой. Девочки рассматривали её несколько секунд – бессильное рыжее тельце, неожиданно длинная шея. В следующий миг старуха завернула курицу в синий ситцевый платок и положила в вырытую ямку.





Выпрямившись, она снова взяла лопату и забросала курицу землей. Немного постояла, что-то задумчиво пробормотала – девочки вслушивались, но не разобрали ни слова – и так же тяжело, неспешно, хрустя битым стеклом, двинулась туда, откуда пришла.

– Ну, что я говорила? – торжествующе прошептала Натка.

– А что ты говорила? – не поняла Аля.

– Я говорила, – нетерпеливо воскликнула Натка, – что наше путешествие – не простая прогулка: оно связано с настоящим колдовством.

– А это разве колдовство? – усомнилась Светка. Уж кто-кто, а она на этом деле собаку съела.

– Конечно. А что, по-твоему, мы сейчас видели?

– По-моему, похороны курицы.

– Какие там похороны! – возмутилась Натка. – Бабка колдовала, неужели не ясно?

– А кого она хотела заколдовать? – глуповато спросила Кристина.

– Ты думаешь, колдуют, чтобы кого-то заколдовать? Вот же наивность! Колдуют просто так, ради колдовства. Если не верите, давайте отроем и посмотрим. Вот увидите, в платке кроме курицы – бумажка с заклятьем и пара чёрных свечей.

– Что-то не хочется, – призналась Светка Синица.


– Мы тебе верим на слово, – добавила Аля.

– Если верите – идёмте дальше.

Честно сказать, Кристина, Светка и Аля не знали, верить Натке или не верить. В старухе, закопавшей курицу, ничего выдающегося не было. Такую старуху они могли повстречать где угодно – в парке, на бульваре, во дворе, в поликлинике или магазине. Но в этой странной реальности, которая открылась им по ту сторону Москвы-реки, всё это выглядело очень и очень подозрительно, если не сказать неправдоподобно. Вопреки голосу здравого смысла девочки готовы были поверить, что сцена, которую они только что наблюдали, имеет прямое отношение к колдовству.

Занятая этими мыслями, Мелкая Аля не заметила, как они очень медленно, гуськом пересекли пустырь, прошли мимо обломков каких-то по виду старых или даже старинных кирпичных стен, мимо глухих заборов, из-за которых выбивались спутанные ветки плодовых деревьев, и оказались на крошечной улице.

– Смотрите-ка, что это? – Светка Синица в недоумении остановилась около чугунной штуковины непонятого назначения.

– Это же колонка, – воскликнула Аля, – воду из-под земли доставать. Вместо колодца. У нас на даче у станции такая. Вот, – она с усилием нажала на рукоятку, навалившись на неё всем своим худеньким телом, и из широкого крана, брызжа во все стороны, хлынула вода.

– А её пить можно?

– Конечно!

Кристина набрала полные ладони воды и отхлебнула. Это в самом деле была настоящая вода из колодца, свежая и очень холодная, чуть сладковатая, разве что самую малость отдающая ржавчиной.

Они по очереди подставляли руки под бьющую струю, подносили ко рту, пили и омывали лица, промокали глаза и брызгали друг на друга. Через минуту все были мокрые: волосы, одежда и даже обувь.

– Всё, хватит! – скомандовала Натка. – Идёмте дальше.





Глава 37

Гроза





Девочки прошли ещё десяток метров по улице и остановились у бревенчатого дома.

– Стойте, – приказала им Натка. – Доставайте, кто что принёс…

Кристина достала из рюкзака и протянула Натке кофейный торт.

Светка Синица – горстку зелёных и красных мармеладок в прозрачном пакете.

Аля – коробочку своих любимых «Рафаэлло»: при беглом осмотре кухонных шкафчиков ничего другого под руку не попалось.

– О, да вы отлично подготовились! – похвалила их Натка. – Какие молодцы.

Она отобрала сладости и сложила в бумажный пакет с ручками, который достала из своего рюкзака.

В это мгновение на них дохнуло холодом, как из погреба. Стемнело, солнца не было и в помине. Вздохнуло небо, вздохнула улица – Мелкая Аля явственно различила запах сырости, тлена: так пахнут брошенные дома. Словно ядовитые насекомые, которые отпугивают своим окрасом хищников, такие дома запахом предупреждают прохожего: уходи, я опасен! У меня крыша вот-вот провалится!

Ничего удивительного: старое жильё, вот и пахнет.

Они остановились возле потемневшего от времени штакетника. Натка встала на цыпочки, протянула руку, откинула невидимую с улицы щеколду и уперлась в калитку плечом. Трухлявая калитка с трудом поддалась. Внизу её доски касались земли, и Але показалось, что Натка сейчас сломает эту ветхую конструкцию.

Девочки вошли и очутились во дворике перед покосившимся крыльцом старого дома. Наверное, когда-то здесь тоже были сад и огород, но теперь одичавшие вишни, усыпанные мелкими ягодами, так тесно переплелись ветвями, что вокруг простиралась лишь путаница листьев, ветвей и стволов.

Натка поднялась на крыльцо и отворила тяжёлую дверь.

– Баб Полин, а я вам гостей привела! – крикнула она в темноту сеней каким-то не своим, дребезжащим, заискивающим голосом.

Так обычно говорят с пожилыми или плохо слышащими людьми.

Послышались шаги, в глубине дома открылась ещё одна дверь, отделявшая сени от внутренних комнат, и на крыльцо вышла баба Полина.

Это была та самая старуха с лопатой, только на этот раз без плаща и беретки и, разумеется, без лопаты, в замусоленном халате и домашних тапочках.

– Мы вам гостинцев принесли, баб Полина, – сказала Натка.

Она открыла пакет и продемонстрировала бабке его содержимое, по очереди доставая сладости. А затем протянула старухе.

– Вот спасибо, – забормотала баба Полина. – Умнички. Не забываете старуху. Кто меня ещё побалует? А я вам огурчиков солёненьких. С огорода. Погодите-ка…

Бормоча что-то себе под нос, как самая обыкновенная бабка, а вовсе не как ведьма, колдующая на дохлой курице, она скрылась за дверью. Мелкая Аля с любопытством оглядывала двор. Перед крыльцом стояла скамейка, вросшая в землю: когда-то в давние времена она была выкрашена зелёной краской. За спутанными вишнями темнели сараи с мутными, словно заплесневелыми окнами. В углу двора, за кустами, притулился деревенский туалет.