Что же тут сложного?

“Не парься, мам, я уже не маленькая”.

Не париться? Извини, детка, я твоя мама, это входит в мои профессиональные обязанности.

Мои гормоны успокоились, а дочкины как раз разбушевались. Из-за них ее мотает туда-сюда, и нам всем волей-неволей приходится ловить эту волну. А теперь, после случая с белфи, стало в десять раз хуже. Последние три дня Эмили со мной практически не разговаривает, а стоит мне заикнуться о произошедшем, тут же убегает наверх, вот как сейчас, и запирается в туалете. Если же я стучу в дверь, отвечает, что у нее начались месячные, ее тошнит или болит живот, но, судя по количеству оставшихся тампонов, месячные у нее только что закончились. Я так и не сказала Эм, что поручила Джошу Рейнольдсу “найти и уничтожить улики”, как он это называет. Мне до смерти хочется знать, как ее после всего встретили в школе, но ведь не выяснишь, раз она со мной не разговаривает. Словно это я виновата, что весь шестой класс, школьный хор и три миллиона пользователей фейсбука видели фото ее голой задницы, да еще с хэштегом #жопафлаг. Я догадываюсь, что она срывает на мне злость и отчаяние. Если верить книге “Как воспитывать подростков в цифровую эпоху”, дочь знает, что я люблю ее безусловной любовью, а следовательно, принимаю и такой. Умом я это понимаю. Но ее отношение все равно ранит. Никто не способен причинить мне такую боль, как Эмили.



07:30

К завтраку Эм спускается в полном боевом раскрасе, длинные черные стрелки в уголках глаз придают ей сходство с Клеопатрой. Выглядит она шикарно – или как малолетняя потаскушка, это уж как посмотреть. Держи себя в руках, Кейт, не обращай внимания.

– Мам!

– Да, милая.

– Лиззи с девчонками на ее день рождения идут на концерт Тейлор Свифт.

– Она, часом, не родственница Джонатана? – не поднимая глаз от айпада, интересуется Ричард.

– Какого Джонатана?

– Свифта. Известного сатирика восемнадцатого столетия. Автора “Приключений Гулливера”, – поясняет Рич.

– Мам, пожаааалуйста, купи мне билет! Тейлор Свифт такая клевая, лучшая певица в мире. Иззи и Биа идут. Все идут. Ну маааам.

– Не у тебя же день рождения, – вставляет Бен, не отрываясь от телефона.

– А ты вообще заткнись! Дебил малолетний. Мааам, скажи Бену, чтобы прекратил!

– Эмили, не пинай брата.

– Джонатан Свифт писал, что детей лучше всего сварить и съесть, – бормочет себе под нос Ричард.

Порой мужу неожиданно удается меня рассмешить, и я вспоминаю, за что его полюбила.

– И в чем-то Свифт был прав. – Я ставлю яичницу на стол. Сэндвич с беконом Ричард запивает каким-то подозрительным энергетиком, похожим на тот лиловый раствор, которым мы поили детей от обезвоживания после рвоты. – Эмили, доченька, ну съешь хоть что-нибудь.

– Вы ничего не понимаете! – “Доченька” с таким отвращением отпихивает тарелку с яичницей, что та слетает со стола и разбивается вдребезги, заляпав терракотовую плитку густым желтком. – Все пойдут в “О2” на Тейлор Свифт. Так нечестно. Почему мы такие бедные?

– Мы не бедные, Эмили, – медленно произносит Ричард вкрадчивым пастырским тоном, которым заговорил с тех пор, как пошел переучиваться на психолога. (О господи, только бы не начал читать лекцию о Южном Судане.) – Дети в Сомали…

– Ладно! – перебиваю я, чтобы не слушать, как Рич городит лицемерную чушь. – Мамочка вот-вот найдет работу, так почему бы тебе и правда не пойти на Тейлор Свифт.

– Кейт!!! – рявкает Ричард. – Мы же условились: никаких переговоров с террористами!

– А мне что? – канючит Бен, подняв глаза от телефона.

Ленни, улучив момент семейной ссоры, подъедает с пола яичницу, дочиста вылизывая плитку.

Ричард рассердился справедливо. Мы ведь договорились экономить, а билеты дорогущие, но я чувствую, что Эмили расстроилась – а то и запаниковала, мне показалось или в ее глазах мелькнуло отчаяние? – не только из-за Тейлор Свифт. Девицы, о которых она упомянула, – из той группы в снэпчате, куда Лиззи Ноулз выложила белфи. И Эмили ни за что на свете не хочет пропустить их тусовку. И если уж Рич каждую неделю выбрасывает полтораста фунтов на разговоры о себе, а из-за новых брекетов Бена нам вообще придется перезаложить дом, неужели мы не найдем денег, чтобы порадовать Эмили?



07:54

Дети ушли наверх, чтобы почистить зубы и собрать вещи, Ричард ненадолго отрывается от велосайта, замечает меня – как человека, а не секретаршу и не прачку, которая стирает его лайкру, – и говорит:

– Я думал, у тебя сегодня тренировка.

– Я собиралась идти, но позвонил твой отец. И мне никак не удавалось положить трубку. Он говорил минут двадцать. Он очень переживает из-за твоей мамы. Она выгнала очередную помощницу. Застукала с сигаретой возле “епископа Лландаффа” и сказала ей, что та плохо говорит по-английски.

– Возле кого?

– Это цветы такие. Очевидно, георгинам вреден табачный дым. Ты же знаешь, как твои родители трясутся над садом. Да и помощница попалась какая-то ужасная. Дональд обмолвился, что заметил у Барбары синяк на запястье, хотя, может, она просто упала. В общем, сам черт не разберет, что там произошло, но ухаживать за ними снова некому.

– Твою мать!

Ричард позволяет себе выйти из роли далай-ламы, чем очень меня радует. Наш брак, как и у многих пар, держится на общем взгляде на жизнь и на насмешках или презрении к тем, кто этот взгляд не разделяет. Я не люблю и толком не узнаю этого мистера “В отличие от тебя, я ем натуральную пищу”, который ныне обитает в теле моего некогда славного и остроумного мужа.

– Мама невыносима, – говорит он. – Сколько помощниц у них уже сменилось? Три? Четыре?

– Барбара и правда больна, Рич. Тебе нужно съездить туда и со всем разобраться.

– Пусть этим займется Шерил. Ей ближе.


– Шерил работает полный день, а еще у нее три сына и двадцать семь их кружков. Не может же она все бросить.

– Она их невестка.

– А ты их сын. Как и Питер. Кстати, вас не раздражает, что о стариках всегда почему-то приходится заботиться женщинам, даже если сын живет ближе? Наверное, это потому, что мы всегда это делаем.

Но Ричарду хотя бы хватает совести смутиться.

– Ты права, – вздыхает он. – В Корнуолле мне казалось, что мама в полном порядке. А ведь всего два месяца прошло.

– Твой отец отлично умеет скрывать правду.

– Какую правду?

– Ты же видишь, какая она стала беспамятная.

– В ее возрасте это абсолютно нормально, разве нет?

– Ненормально спрашивать у четырнадцатилетнего внука, не хочет ли он пи-пи. По-моему, она уверена, что Бен до сих пор ходит в садик. За ней нужен хороший уход. Мы не можем взвалить это на твоего отца. Он держится молодцом, но все-таки ему почти девяносто.

– А ты? Я имею в виду, может, ты съездишь? Ты же знаешь, я и сам бы поехал, обязательно, но не могу пропустить терапию. Сейчас решающий момент в моем личном развитии. Я помню, ты ищешь работу, и понимаю, что прошу слишком многого, но у тебя так здорово получается справляться с такими вещами.

– Ты издеваешься, что ли?

По крайней мере, меня так и подмывает это сказать, но, увидев выражение лица Ричарда, осекаюсь. Именно так Бен смотрел той ночью, когда, стоя на коленках возле унитаза, признался, что боится блевать.

Ричарда до смерти пугает все, что связано с болезнями и докторами. Как большинство мужчин, он уверен в собственном бессмертии, а когда наблюдаешь, как твой родитель понемногу впадает в маразм, этот миф начинает трещать по швам. При этом, несмотря на свою фобию, Рич преданно ухаживает за мной, когда я болею. Когда я отравилась дешевой курицей и подцепила сальмонеллез (мы с Ричардом только-только познакомились), он не бросил меня одну в мерзкой халупе, где я снимала комнату, хотя тонкие, как бумага, перегородки и оглушительные визиты в сортир должны были погубить наш роман в зародыше. Помню, как подумала между приступами рвоты: надо же, до чего этот новый парень заботливый, а я-то считала его бессердечным мажором. Если уж страсть Ричарда пережила ежечасные извержения из всех отверстий, за него явно стоило держаться. Бывали у меня и более умелые любовники, к которым меня неудержимо влекло, но никто из них не был так добр ко мне. Такое со мной случилось впервые.

Когда же мы с Ричем перестали уступать друг другу? Нервотрепка и неурядицы последних месяцев сделали нас грубыми и нечуткими. Мне нужно быть добрее.

– Ладно, – отвечаю я. – Постараюсь съездить в Ротли, навестить Дональда и Барбару, пока меня не пригласили на собеседование на должность управляющего Английским банком.

Ричард улыбается (давно я не видела, как он это делает), наклоняется и целует меня.

– Отлично. Ты обязательно найдешь работу, дорогая, – говорит он. – Как только тот эйчар разошлет твое резюме, претендентов набежит столько, что придется разгонять их палкой.

Я не сказала ему, как скверно прошло собеседование с Керслоу. Не хотела расстраивать.



Джош Рейнольдс – Кейт

Привет, Кейт, это Джош. Я написал в поддержку фейсбука, что фото Эмили нарушает правила сообщества и его нужно удалить. Поскольку ей шестнадцать, считается, что она уже не ребенок, поэтому придется подождать. И хотя на фотке ее не видно – там только спина и попа, по ним ее не узнать, – я потер все, что нашел, и настроил оповещения, так что если кто-то где-то запостит фото Эмили, я тут же об этом узнаю. И, разумеется, удалю. Кстати, можно виртуально устроить Лиззи Ноулз кучу неприятностей Но я вам этого не говорил, ок? Если хотите, чтобы я сделал то, о чем нельзя упоминать, напишите. Если порно было выложено из мести, можно сообщить в полицию. Хотите? Спасибо, что поручили мне это задание. Было интересно!



Кейт – Джошу Рейнольдсу

Огромное тебе спасибо, Джош. Отличная работа. Я тебе так благодарна. Нет, что ты, никаких порно из мести. Обычные девчачьи глупости. Ничего серьезного. Не хочу вовлекать в это дело полицию! Напиши, сколько я тебе должна.



09:47, “Старбакс”

Убрав последствия завтрака, отмыв место Овощной Резни, оставив бормочущую посудомойку и памятуя строгий наказ Кэнди, выгоняю себя в город, в кафе, – отредактировать резюме. Так хоть можно притвориться, будто я “работаю удаленно”, ведь если я расположусь за столом на кухне, на меня рано или поздно нападут домашние.

Сегодня мне нужно составить новое выигрышное резюме, опустив дату рождения и прочие разоблачительные подробности. Вместо того чтобы писать о “перерыве в трудовом стаже”, как называют это потенциальные работодатели, нужно представить в выгодном свете все, чему я научилась и чего достигла с тех пор, как уволилась из “Эдвин Морган Форстер”, – как мать, жена, дочь, невестка, верный друг, школьный управляющий, член родительского комитета, бедный, но изобретательный реставратор, завсегдатай “Ибея” и гениальный (пусть и капельку безумный) инвестор тысячи девятисот фунтов приходского бюджета (зовите меня Берни Мейдофф![13]). Пара пустяков. Вот что получится, если применить модель Гарвардской школы бизнеса к должности домашней прислуги и главного выгуливателя собак:

– За последние шесть лет приобрела колоссальный опыт урегулирования конфликтов. (Вырвала у Бена приставку, после того как он битых три часа играл в “ГТА-4”. Вынудила его согласиться есть минимум один овощ в день и пить капсулу рыбьего жира в обмен на разрешение поиграть еще немного в “ГТА-4”.)

– Управление финансами и инвестиционные проекты: реализовала несколько сложных схем и обладаю солидным опытом в этой сфере. (Ну еще бы. Бездонная бочка, она же “очаровательный старый дом”, отъедает огромные куски от наших скудных сбережений, и мне приходится изо всех сил торговаться с поставщиками, чтобы довести ремонт до конца.)

– Совершенствовала навыки переговоров с иностранными сотрудниками, работающими в Великобритании. (Чертова Наталья, наша помощница, которую занесло к нам по программе изучения языка, и ее парень, торговавший кокаином.)

– Организация рабочего времени и расстановка приоритетов: умею согласовывать сложные потребности отдельных участников процесса, вырабатывать оптимальный режим и одновременно выполнять несколько задач в порядке срочности, соблюдая строгие временные рамки. (Еще как умею. Что ж я, не мать, что ли? Разве не я организую жизнь двух подростков и одного взрослого с кризисом среднего возраста, ухитряясь при этом присматривать за пожилыми родственниками, выгуливать собаку, выкраивать время на встречи с подругами и на тренировки, ухаживать за садом и смотреть “Родину” и “Аббатство Даунтон”? И этот список можно продолжать до бесконечности.)

– Создала высокопродуктивный стартап. (Разбила дивный цветник по книге Сары Рейвен. А еще купила огромный вонючий бак для компоста и научилась отличать сорняки. Сама не ожидала, что так увлекусь садоводством.)

– Комплексный анализ сложных случаев британского законодательства. (Зубами вырвала у социальной службы для дряхлеющих день ото дня Дональда и Барбары помощницу, которая по закону им вовсе не положена.)

– Инновационные исследования в области управления персоналом с акцентом на развитие и мотивацию сотрудников. (Потратила кучу времени на поиски хорошего репетитора, обошла нескольких бешеных мамаш и записала-таки Бена в единственную здешнюю школу, ученики которой не были замечены в вооруженных нападениях и не заваливали сплошь экзамены. Пообещала Эмили два билета на фестиваль в Рединге, если у нее в аттестате будет девять хороших оценок. Успешно!)

– Досконально изучила систему транспорта. (Личный водитель двух подростков с активной общественной, музыкальной и спортивной жизнью. Регулярно вожу Бена и его ударные на репетиции оркестра, джазового ансамбля и т. п. Возила Эмили на соревнования по всей стране, пока она не решила, что от плавания у нее будут плечи, как у моряка Попая. Кстати, мой вам совет: не отдавайте детей на плавание, иначе вам нужно будет вечно вставать ни свет ни заря, еще и в тумане, и сидеть на пластмассовом оранжевом стуле в облицованном водонепроницаемым материалом теплом помещении, где воняет мочой и хлоркой и буквально чувствуешь, как во влажном воздухе размножаются бактерии. И еще вам придется с деланым интересом наблюдать сорок заплывов баттерфляем кряду. Нет, серьезно, выберите лучше какой-нибудь другой вид спорта.)