Частный детектив

– Это одна из загадок, которую мне и хотел бы прояснить с вашей помощью.

– В ваших записях есть предположение, будто блокировка была предпринята с целью обследования вашего судна и изъятия некоего предмета, который, насколько я понял, после продажи судна остался на нем. Но попытки проникнуть на судно в ваше отсутствие не было. Я правильно вас понял?

– Все именно так.

– Откуда вам это известно?

– Что вы имеете в виду?

–Я говорю о попытке проникновения.

– Во-первых, судно находилось под охраной портовой СБ. Во-вторых, Ева…

– Простите, кто? – не понял Дюпон.

– Интеллект-систему корабля зовут Ева.

– Ясно, продолжайте.

– Так вот, Ева бы однозначно зафиксировала проникновение на судно или его попытку. Отсюда можно со стопроцентной гарантией заключить, что ни самого проникновения, ни даже попытки не было.

– Дорогой Стенсен, основываясь на немалом опыте работы, могу вас заверить на сто процентов, что на те же сто процентов нельзя быть уверенным ни в чем.

– Но это же абсурд! – воскликнул Стенсен, подаваясь вперед. – Как можно проникнуть на корабль, когда его контролируют совершенно две независимые системы?

– В нашем мире возможно все, уж поверьте мне на слово. Служба безопасности – это люди. Очень разные люди. И среди них не все честны и бескорыстны. А Ева – всего лишь машина, которую специалист из той же «И-Систем» может перепрограммировать или стереть данные о своем посещении, о чем вы даже не узнаете.

Стенсен нахмурился и, размышляя над сказанным, рассеянно поставил пустой стакан на стол. Дюпон, по сути, был прав, но то, что от стройной, пусть и не совсем безупречной версии скоро не останется камня на камне, несколько раздражало Стенсена.

Тем временем Дюпон продолжал размышлять вслух:

– А вот что действительно невозможно, так это то, что некто тратит уйму сил и выкидывает на ветер кучу денег только ради того, чтобы сутки удерживать вас на Луне. Здесь я могу предположить три… нет, даже четыре варианта: первый – искомая вещь уже изъята с вашего судна; второй – изъятие этой вещи по каким-либо причинам сорвалось (к примеру, пресловутый человеческий фактор), и попытка будет повторена в ближайшее время; третий – эта вещь утеряла свою ценность по каким-либо неизвестным нам причинам; и, наконец, четвертый – в жизни этого человека произошло нечто очень серьезное, отвлекшее его от исполнения своего плана.

Дюпон, подхватив оба стакан, поднялся из-за стола.

– Могу предложить по бокалу отличного пива, – сказал он Стенсену, приближаясь к бару.

– Не откажусь, – Стенсен все еще ощущал некоторое раздражение, хотя и пытался его не показывать.

Та непосредственность и легкость, с которыми этот француз анализировал факты, принимал и отбрасывал умозаключения Стенсена и тут же извергал новые, поражала.

Дюпон же, молча наполняя высокие бокалы пенистым темным пивом, незаметно наблюдал за посетителем. Выбросив пустые пластиковые бутылочки в мусороприемник и выставив на стол вазочку с соленым арахисом и еще пару запотевших бутылок пива, Дюпон вернулся за стол.

– Дорогой Стенсен, с вами приятно общаться, – детектив поднес бокал к губам и, опорожнив его сразу на треть, отставил в сторону. – В наш потребительский век, когда человек стал подобен калеке, опирающемуся на костыли высоких технологий, редко можно встретить мыслящего человека.

На верхней губе Дюпона осталась полоска белой пены, которую он неспешно промокнул платком, извлеченным из кармана рубашки. Положив платок на стол, он захватил из вазочки горсть арахиса и отправил его в рот, закинув голову назад.

– К чему вы клоните? – насторожился Стенсен.

Дюпон похрустел орешками и запил их глотком пива.

– Вы не представляете, сколько людей сидело в этом кресле до вас и с каким трудом порой приходилось вытявать из них информацию, необходимую для выполнения заказанной ими же работы. И не потому, что эти люди не хотели ничего рассказывать: они не могли понять, чего я от них добиваюсь. Либо просто были не в состоянии внятно передать суть. – Дюпон сидел, чуть опустив голову, и наблюдал за пузырьками газа в пиве, срывающимися со дна и стенок бокала и стремительно, по узкой спирали взлетающими к поверхности.

– Неужели все так плохо на старушке Земле? – усмехнулся Стенсен.

– К сожалению, да. И, я полагаю, это беда не только Земли. Тяжело наблюдать, как человечество постепенно превращается из хомо сапиенс в хомо примитивус благодаря индустрии развлечений и разрушающей сознание молодежи нравственной и социальной политики, навязываемой обществу правящей верхушкой. Весь мир рядового обывателя сжат узкими рамками виртуального пространства, содержащего минимумом информации и максимумом отупляющих, пустых по своей сути развлечений.

Идеальный человек сегодня – это механизм, могущий выполнять стандартный набор операций, необходимых для выживания в современном обществе, и обладающий достаточным минимумом знаний для этого. Работай – это необходимо. Отдыхай – это полезно. Ни о чем не думай – мышление утомительно и лишает душу покоя. И не переживай ни о чем – переживания вредны для нервной системы. К чему волнения, если за тебя все решат там, – Дюпон ткнул пальцем в потолок, сверкнув глазами, но тут же взял себя в руки. – Извините, Стенсен, наболело.

– Ничего, на меня тоже иногда накатывает, – признался Стенсен. – Я имею в виду желание выговориться. Полезная штука на самом деле.

– Не очень, – возразил Дюпон. – Давно известно, что длина языка и жизни находятся в обратной пропорциональной зависимости.

– С этим тяжело не согласиться!

Они расхохотались.

– Так вот, Стенсен, – отсмеявшись, продолжал Дюпон. – Я был приятно удивлен тем, что вы разительно отличаетесь от большинства моих клиентов. У вас развитое мышление, вы свободно выражаете свои мысли и, главное, имеете собственное мнение.

– Польщен, – едва заметно кивнул Стенсен.

– И вы расстроились, когда ваша теория оказалась достаточно узким взглядом на вещи.

– Вы еще и психолог, оказывается? – удивился Стенсен, отпивая из бокала и протягивая руку за арахисом. Настроение у него немного улучшилось. – Неужели это было так заметно?


– Дорогой мой Стенсен, по роду работы я просто обязан хорошо разбираться в людях, подмечать нюансы в их поведении, разговоре. Также в работе детектива очень вредно ограничивать себя одной лишь версией, какой бы правдоподобной она ни казалась – это может увести расследование в сторону от истины или вовсе завести в тупик. Вы меня понимаете?

– Думаю, да.

– В таком случае давайте вернемся к делу, – Дюпон сразу посерьезнел. – Нам осталось уточнить еще пару-тройку вопросов… – Он опять уткнулся в записи Стенсена, полистал их. – Давайте все-таки попытаемся прикинуть, чем может быть эта вещь, существование которой мы предполагаем, и где на судне она, вернее всего, может находиться?

– Я уже неоднократно размышлял над этим, но так и не додумался ни до чего конкретного.

– Давайте попробуем еще раз поразмышлять вместе, – продолжал настаивать Дюпон. – Будем исходить из того, что у преступника, планирующего изъять что-либо с арестованного судна…

– Заблокированного, – поправил его Стенсен.

– Мне кажется, в данном случае это не столь уж важно. А важно, что у преступника в данной ситуации не так много времени на изъятие интересующей его вещи.

– Полагаю, вы правы.

– Вещь не должна быть слишком громоздкой или тяжелой, в противном случае ему понадобится привлекать для ее изъятия и транспортировки дополнительные средства, что в его ситуации опять же не желательно. Поэтому будем исходить из предположения, что эта вещь весит, скажем, до двадцати – двадцати пяти фунтов9 и может уместиться в небольшую сумку или коробку.

Дюпон помолчал, ожидая каких-либо замечаний или возражений, но их не последовало.

– Мне также кажется, – продолжал он, – что эта вещь должна быть доступна для изъятия без применения спецсредств монтажа или нарушения целостности покрытий, переборок – уж не знаю, как там у вас это называется.

– Я понял вас. Вы предполагаете, что эта вещь может быть изъята без каких-либо сложных демонтажных операций. В таком случае это может быть либо реакторный отсек, но там лишь панели доступа к управляющим модулям, которые не представляют совершенно никакой ценности, а также инженерный отсек под полом рубки. Там оборудования побольше, но, мне кажется, опять же нет ничего, на что можно было бы потратить столько денег и усилий.

– Вы в этом уверены?

– У меня есть свидетельство о прохождении регламентных работ. Никакого оборудования или устройств, не соответствующих спецификации, на судне обнаружено не было.

– Хм-м, и больше мест нет? – Дюпон озадаченно потер подбородок.

– Нет. Остальное оборудование находится за внутренней отделкой борта и еще система датчиков между слоями обшивки.

– Странно… Тогда можно предположить, что после снятия оборудования лаборатории и передачи его в «И-Систем» обнаружилось отсутствие чего-либо ценного.

– Исключено, – Стенсен взмахом руки категорически отверг и эту идею. – Остатки оборудования, реализованные мной лично, представляли собой стандартные лабораторные устройства тестирования, контроля и прочее. Все они имеются в свободной продаже и их можно безо всяких проблем приобрести.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – досадливо развел руками Дюпон. – Остается только одно предположение: эта вещь – не совсем вещь.

– Как-как? – Стенсен от удивления выпрямился в кресле, сжав пальцами подлокотники.

– Это информация. Предполагаю, на каком-то носителе записана важная информация, и некто страстно желает ей обладать. Скорее всего, это какая-нибудь пластинка меньше ногтя, которую вы просто могли не заметить.

– Невероятно! – восхищенно хлопнул себя по ляжкам Стенсен. – А ведь это действительно похоже на правду!

– Пока что это только предположение, – Дюпон сложил ладони и пошевелил большими пальцами. – Исходя из того, что «И-Систем» занимается этими, как их… БИС, а это, по сути, компьютеры с кучей информации, то это «что-то» должно быть именно из этой области. И потом, во все времена самым дорогим товаром была именно информация, а уж судя по затратам, которые понес аноним, как вы его называете, информация должна быть неимоверно важной и дорогой.

Тут Дюпон резко вскочил из кресла и уперся кулаками в стол.

– Стенсен, мы срочно должны попасть на ваш корабль!..

Четырехчасовые поиски со сканером электронных микроустройств не дали ровным счетом ничего: Стенсен с Дюпоном облазили весь корабль, но так ничего и не обнаружили.

Больше всего мороки было в инженерном отсеке, забитом сверху донизу электроникой, и сканер здесь практически ничем помочь не мог. Приходилось тщательно осматривать каждое устройство на возможность вскрытия и проверять пломбы и даты на них.

Замены устройств в недалеком прошлом, а также нарушения пломб выявлено не было.

БИС также подтвердила, что содержимое памяти всех контроллеров соответствует заявленным контрольным суммам, а внешними накопителями информации никто, кроме нее, не пользовался – это Ева заявила категорически и грозилась предоставить следопытам детальные отчеты, но те вовремя отказались.

Таким образом, возможность хранения информации и на этих носителях полностью исключалась.

Усталые донельзя Дюпон со Стенсеном разместились в кают-компании с бокалами мартини в руках. Стенсен выглядел крайне мрачным и сидел, сгорбившись и опираясь руками на стол. Дюпон, напротив, казался вполне довольным и, развалившись на стуле, мурлыкал что-то себе под нос.

– Стенсен, – нарушил молчание Дюпон, – вы же, надеюсь, не ожидали, что расследование закончится так быстро?

– Всякое бывает, – проворчал Стенсен, прихлебывая из стакана и глядя в одну точку в середине стола.

– Бросьте. Отсутствие результата – тоже результат. По крайней мере, мы установили, что искомой вещи здесь нет, – Дюпон допил свой мартини и поставил на стол стакан, отодвинув его от себя. – Значит, будем копать в другом направлении.

– С чего вы намерены начать?

– Для начала пощупаю контору Гройсса.

– У вас есть возможности щупать подобные заведения? – отрешенно поинтересовался Стенсен.