Бумажные крылья

Где бы ты не был – назад не смотри.

Лети, лети, не жалея нисколько.

Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути.

Лети-лети, лети-лети

© Светлана Лобода. Лети

Мы вместе не заметили одного, что он больше не держится за коляску, и она покатилась и упала вниз с обрыва. А он... он стоит. САМ!





ЭПИЛОГ




Леку мы забрали домой только сенью. Несмотря на то, что и денег заплатили, и я обивала пороги социалки, чуть ли не целуя Перепелкину в ее толстый зад. Есть такой тип людей, которые просто любят, чтоб перед ними пресмыкались тогда они ощущают в полной мере всю степень своей значимости. Убогие по сути никчемные в реальной жизни людишки с совершенно не сложившейся личной жизнью. Счастливым людям не нужно самоутверждаться за счет других. «Курица», как называл ее Вадим и отчасти был прав, соответствовала даже ее фамилия, по триста раз изучала мои документы и грозилась обойти моих соседей, она даже позвонила моему бывшему мужу и поговорила с моей дочерью. Наверное, это был самый страшный момент, когда тонкий палец с длинным бордовым ногтем, очень напоминающим куриную лапу, крутил диск допотопного серого телефона, набирая номер Алексея, я затаила дыхание. Потому что благородных поступков от Леши не ждала еще со времени нашего брака.

Бывший муж отозвался обо мне совершенно нейтрально, но сказал, что я хорошая мать, за что я зачислила ему в карму плюс один бал и простила пару косяков. Хотя, на самом деле просто знала его черту характера – никогда не выносить сор из избы. Может эта черта и была достойна уважения. Я вообще видела в нем много положительных черт, когда он был вдали от меня и наконец-то перестал делать свои дурацкие намеки и лезть в мою жизнь.

А Тася...Тася обо мне говорила совсем не так, как когда последний раз говорила со мной. Называла меня мамочкой и сказала, что скучает по мне потому что раньше никогда не отлучалась надолго я ей не позволяла и вообще всецело оберегала ее и нянчилась с ней. На глаза непрошено навернулись слезы. Я тоже ужасно соскучилась по ней. Безумно соскучилась и мне до боли хотелось, чтоб он разделила со мной мое счастье.

Нам нужно поговорить. Обязательно, непременно поговорить с ней после того, как закончится эпопея с опекунством. Потому что за это время мне казалось, что ей нет ни конца, ни края.

Я так и сидела, сложив руки на коленях и, не дыша, смотрела на мадам Перепелкину Алевтину Ивановну. Пока она, поправляя очки, писала какие-то бумаги и заглядывала постоянно в дело Леки, чем ужасно меня нервировала.

– Вам известно, что у мальчика анемия, а в анамнезе пневмония, которая перетекла в плеврит, весенняя аллергия, вызывающая дерматит и слезоточивость?

– Известно. Будем лечиться.

Посмотрела на меня и снова принялась листать свой журнал. Зачем она это делала мне понятно не было. Но она упорно тянула время, а я с каждой минутой нервничала еще больше, у меня пересыхало в горле и дрожали руки.

– Ваша медицинская справка у вас? Вы должны были принести мне новую. Трехмесячной давности уже не актуально.

Я ужасно боялась этого момента. Так боялась, что у меня пересохло в горле и меня резко затошнило, закружилась голова и показалось что в кабинете, завешанном портретами классиков, стало невыносимо душно. Открыла сумочку и протянула ей обходной лист.

Она его долго изучала и вдруг прям воспряла духом, подняла на меня взгляд и чуть приспустив свои очки презрительно спросила:

– И вы действительно думаете, что я позволю взять опекунство над ребенком разведенной женщине в положении? Вы собирались это скрыть от меня не так ли?

Я судорожно втянула воздух и так же судорожно выдохнула.

– Когда я подавала документы на опекунство я еще не была в положении, как вы выразились.


– Но на данный момент вы беременны, и я так понимаю, что и у этого ребенка нет отца.

А вот теперь я занервничала по-настоящему. Но отступать уже смысла не было.

– Вы ошибаетесь у этого ребенка есть отец. Если вы внимательно посмотрите на обходной лист, то моя фамилия там изменилась и теперь я – Войтова Ольга Михайловна. А это мое свидетельство о браке.

Я положила документ ей на стол и увидела, как лицо мадам Перепелкиной покрывается красными пятнами. Она видимо начала понимать, что здесь на самом деле происходит. А мне начало порядком надоедать чувствовать себя провинившейся школьницей. И прежде, чем она успела открыть рот насчет личности моего мужа, я чуть наклонилась вперед и отчеканила, глядя в ее маленькие глазки:

– Послушайте меня внимательно, Алевтина Ивановна, вы не имеете никакого права отказать мне в опекунстве над ребенком. Я замужем, мой доход выше среднего, у меня имеется своя жилплощадь. Если вы мне откажете я дойду не только до суда я дойду до телевидения и до газетчиков, я весь мир переверну вверх тормашками. Все узнают о вашей личной неприязни и как вы разлучили двух братьев, потому что только пришли на это место и пытались за него уцепиться. Я сделала домашнее задание, прежде чем сюда пришла. Поэтому хватит нам морочить голову!

Ну вот и все...сейчас она меня сожрет с потрохами... Но вместо этого Перепелкина вдруг поставила свою размашистую подпись на документе и протянула его мне.

– Совершенно напрасные угрозы, которые вас не красят. Что за напор? Никто и не собирался вам отказывать. Все же злые беременные женщины наверное выглядят очень грозно.





***


За Лекой мы поехали вместе с Вадимом. И я никогда не забуду этот взгляд полный триумфа, этот восторг в детских глазах. Там читалось «я же говорил...говориииил». Он сжимал мою руку и гордо шел рядом с Вадимом, который медленно передвигался на костылях. Но мальчик не торопился он смаковал этот выход, смаковал каждый свой шаг рядом с нами. Ведь его не просто усыновили, его забрал тот, кого он так любил и так сильно ждал вопреки всему и теперь наслаждался каждой секундой своего триумфа.

– А вы поженились, да? А где мы будем жить? А я могу называть тебя мама? Или это неправильно? Ведь он мне не папа, а брат. Тогда как?

Я бросила довольный взгляд на Вадима, но тот сделал вид что ничего не видит. Он просто был вынужден еще несколько месяцев назад согласиться переехать ко мне. Это стоило нервов, слез, ссор и даже молчаливых войн, но он согласился после того, как я сползла по стеночке в нашей берлоге, а врач скорой помощи, которая тут же поняла в чем дело, сообщила упрямому мерзавцу о моей беременности. Как, впрочем, и мне. Я даже предположить не могла, что со мной это может снова произойти.

Мы поженились через месяц. Поехали и расписались, надели друг другу самые простые кольца на палец.

Вадим занялся программированием, окончил онлайн-курсы и теперь неплохо обеспечивал наше семейство. За свою операцию он все же заплатил сам. Каким-то наглым образом вычислил мой пароль от интернет-банка и перечислил мне деньги на счет. Те самые, что собирал на квартиру.

Гордец. Вернул свои долги.

И, да, кто думает, что нам было просто – не было. Вадим очень тяжелый человек и у нас часто находила коса на камень. Иногда мы разносили друг друга в пух и прах. Пока он не заставлял меня замолчать тем самым способом, против которого я не могла устоять...он уже мог подмять меня под себя, мог даже двигаться во мне, сцепив зубы и превозмогая боль. А я смотрела ему в глаза и летела...летела...летела на своих крыльях в наш собственный рай.

Когда на свет родился Войтов младший и посапывал рядом со мной в больничной колыбели, а я отходила от стремительных родов (потому что все Войтовы поступают только так как они решили и никак иначе. Они даже рождаются в свои собственные сроки) мне позвонила моя дочь и срывающимся голосом всхлипнула в телефон.

– Прости меня, мамочка, я так соскучилась по тебе...я влюбилась. Мам, можно я приеду домой и познакомлю вас.

– Приезжай. Я познакомлю тебя с младшим братом. С Войтовым Денисом Вадимовичем.

КОНЕЦ КНИГИ