Будем жить!

– Что мы творим? Что я творю?

– А что мы творим? – бездумно ответил я, все еще держа Настю за плечи. – Мне кажется, я тебя люблю.

– И я тебя, – просто сказала Настя и вдруг тихо добавила: – А тебя не смущает, что я была… ну… ты понимаешь. С этими уродами, в общем?! Нет, я так-то проследила, они меня не заразили, и я не беременна, но… может, тебе противно со мной?

Я улыбнулся. Мне стоило большого труда не фыркнуть и не захохотать: что она говорит?! Да что она такое говорит?! Как это мне будет противно с НЕЙ?!

– Я хочу, чтобы ты жила со мной, – так же просто и буднично ответил я. – Хочу, чтобы мы жили вместе.

– И я хочу… с тобой, – ответила Настя, глядя мне в глаза. – Только… а как же Лена? С ней как? Она тебя любит. А ты? Ты что-то чувствуешь к ней?

Я замер. Потом высвободился из рук Насти и сел на кровать рядом со спящим Митькой. Настя так и стояла подле меня, опустив руки вдоль бедер и вопросительно глядя мне в лицо.

– Насть, тебе это правда нужно? – начал я осторожно, пытаясь собраться с мыслями и родить свои выводы. – Ты что, не будешь ревновать? Ну вот представь – мы втроем спим в одной постели. И я с Леной… хмм… а ты рядом. Ты все видишь, все слышишь. И как ты к этому отнесешься?

– Во-первых, можно не жить всем вместе, втроем, – пожала плечами Настя. – Например, мы могли бы приходить к тебе по очереди. Ночь со мной, ночь с Леной. Только что это изменит? Лишние хлопоты, не больше того. Ревную ли я? Знаешь, если честно, – нет. Сама не знаю почему. Во мне что-то изменилось после того, что я пережила. Лена тоже стала совсем другой. Она так же точно не ревнует ко мне. Понимаешь… мы с ней как сестры, даже ближе. Как сестры-близнецы. Не знаю, как так получилось, – что-то повернулось у нас в мозгах, да. Но с некоторых пор я хочу то, что хочет она, и наоборот – она хочет того же, что и я. И еще – жить надо здесь и сейчас. Пока есть такая возможность. Завтра этой возможности может и не быть. Ты понимаешь меня? Вот вы поехали в город, и Митьку ранили. А могли бы убить. И тебя могли убить. Слава богу, если он есть, – уберег! Ты так и не ответил – понимаешь, о чем я?

– Понимаю. – Я кивнул, протянул руку и, зацепив Настю за талию, привлек ее к себе. Уткнулся головой ей в живот и замер, вдыхая запах шампуня, мыла, а еще немножко – чистого девичьего пота. Жарко все-таки на улице, это не здесь, в кондиционированном доме. Волей-неволей пропотеешь. Хоть бы еще месячишко продержались электросети. Хотя я в этом очень сомневаюсь – и так уже невероятно долгое время мы пользуемся электроэнергией, она должна была уже давно исчезнуть. Чудо, настоящее чудо!

– Ну, если ты не будешь ревновать, пусть будет и Лена. Как я к ней отношусь? Я ее люблю.

Настя фыркнула, но я продолжил:

– Да, да, почему бы и нет? Не так, как тебя, но люблю. Как хорошую подругу, как боевого товарища, как красивую девчонку, мечту любого парня.

– А я что, не мечта?! – снова фыркнула Настя.

– И ты мечта. Парни вон все глаза сломали, разглядывая ваши с Леной формы и округлости. Вы, кстати, с ней похожи. Только она меньше размером, вот и все.

– И волос совсем нет! – улыбнулась Настя. – Не будешь пугаться, если увидишь, как она пинцетом волосы выдирает? Ты не бойся, она не сумасшедшая. Она очень хорошая! И добрая! И очень умная! Она столько знает, что впору учителем работать, точно! Родим тебе детей! Будет у нас семья!

– А может, еще парочку жен возьмем? – Я игриво подмигнул. – Раз ты такая не ревнивая. А что – одна стирает, другая готовит…

– Ага, ага… Гюльчатай, открой личико! Знаем, слышали! Нет уж. Хватит нас двоих!

Настя недоверчиво помотала головой и, удивленно подняв брови, добавила:

– А ведь и правда – к Ленке не ревную, а если какая другая девка на тебя глаз положит, так я ее просто порву! Вот как так получается? Почему? Ленка-то тоже девчонка!

– Может, потому, что вы с ней прошли через… через то, что прошли? Ты мне рассказывала – она тебя не бросила, когда ты упала. Дралась за тебя и пострадала. А могла ведь убежать – пока эти уроды занимаются с тобой. Скорее всего они бы за ней и не погнались. А ведь не бросила! И ты теперь испытываешь чувство вины и подсознательно хочешь вину загладить. Вот откуда растут ноги у твоей щедрости.

– Психолог хренов! – Настя недоверчиво помотала головой. – А может, ты и прав. Так все и обстоит. Но только разве это что-то меняет?

– Нет, ничего не меняет, – кивнул я. – Ну что, пойдем? Как мне тебя теперь звать? Жена?

– Хм… звучит как-то странно, – созналась Настя. – Подруга, да и все. Хотя можешь звать и женой. Странно все это, правда? Сидит парочка подростков и рассуждает о том, как они будут жить вместе. Времени-то с гибели старого мира прошло всего ничего, а вот поди ж ты – пятнадцатилетние женятся! Охренеть!

– Охренеть, – снова кивнул я. – У нас теперь все, что происходит, – охренительно. Весь мир охренительный! Ладно. Где жить будем? Все вместе, втроем. Ты комнату подобрала?

– А что комната – та, в которой ты и живешь. Вполне нормальная комната. И кровать там… просто аэродром, а не кровать!

– Насть… – Я погладил ей руку. – А ты не думала о том, как это будет? Ну… секс, после того как тебя изнасиловали. У тебя нет никаких…

– Отвращения? – поняла меня Настя. – К тебе – нет. Думала, конечно. Чужие парни, только представить, что они со мной… меня аж трясти начинает. Так неприятно! Так мерзко! И кстати – у Лены то же самое. А вот представлю, что лежу в твоих объятиях, и становится радостно! Ты не чужой, ты свой, понимаешь? Ты защитник, ты… это ты!

Потом мы еще немного посидели – совсем недолго, минут пять. Снова целовались. И теперь я не стеснялся того обстоятельства, что мои штаны спереди оттопырились так, будто заработал гидравлический домкрат. Чего стесняться своей подруги? Своей жены? Вот если бы я возбуждался, глядя на Мишку или на Митьку, – вот это точно было бы ненормально.

Я даже немного потискал Настю, запустив ей руку под рубашку. Грудь у нее была упругой, нежной и, наверное, очень чувствительной – Настя сразу прерывисто задышала и прильнула ко мне еще ближе. Мир пошел прахом, почти все погибли, но что-то осталось неизменным. И это – любовь мужчины и женщины, если можно назвать мужчиной и женщиной пятнадцатилетних подростков.

Потом мы спустились в гостиную. Мишки там уже не было – Лена пояснила, что он отправился в свою комнату, отдыхать и думать. Лена и девчонки суетились у стола, собирая посуду и относя продукты в холодильник. Кто-то ведь должен это делать?

– Мы тут поговорили с девочками, – Лена кивнула на одну из них. – Решили, что они будут у нас заведовать хозяйством. На выезде от них толку мало, стрелять не умеют, и все такое прочее. А вот по хозяйству – самое то. Готовить, делать уборку, стирать. Научатся стрелять – будем брать с собой на вылазки. И кстати – они все-таки просили отвезти их домой, к родителям. Сделаем?

– Сделаем. Но не сейчас и не сегодня, – заключил я как-то очень устало. Не физически устал, а душевно. Вначале Митьку едва не убили, потом моя внезапная «женитьба» на той, о которой я мечтал все эти дни и недели. А может, и всю жизнь. Сплошные переживания!

– Лен, хочу с тобой поговорить! – Настя на миг покосилась на меня, и я понял – разговор у них пойдет о том, что было у нас наверху, возле спящего Митьки.

Лена не удивилась, молча кивнула в своей обычной манере, и девушки вышли из гостиной, оставив меня наедине с нашими «домработницами».

Я смотрел на то, как девчонки прибирают со стола, и мне вдруг подумалось – а не возвращаемся ли мы в феодализм? А что, очень похоже. Вот я феодал. Вот мои приближенные, дворяне – Митька с Мишкой, Лена с Настей. И вот – прислуга. Мы как-то сразу определили этих девчонок в прислугу, и даже мысли не возникло – а почему они должны нас слушаться? Потому, что у нас есть оружие? Чем это не Средневековье?

А с другой стороны – что остается делать? Только диктатура, только самодержавие – иначе не выжить. Единоначалие, как потом его стали называть. Или это… как его… вертикаль власти! Вот!


Настя и Лена вернулись минут через десять. Спокойные, без следа волнения на лицах. И правда – чего волноваться? Установили график доступа к моему телу, распределили обязанности – дел-то! Хе-хе-хе…

Мне вдруг почему-то стало смешно. Вот же чертовщина! Скажи мне кто-то месяц назад, что я буду ходить обвешанный оружием, убивать людей направо и налево, а еще у меня заведутся две молоденькие, невероятно красивые жены – да я бы ржал до упаду! А потом рассказал бы Митьке, и мы с ним бы ржали до упаду! Фантазеры! Ну надо же такое придумать!

– Андрей! – вдруг обратилась ко мне Лена. – Мы тут с Настей поговорили… ты не против, если мы втроем будем жить в одной комнате? Так было бы практичнее. А насчет графика посещений – это не очень удобно. И нам за тобой легче ухаживать будет, когда мы будем жить вместе.

– Нет, я не против! – Мой голос внезапно осип, и я прокашлялся, чувствуя, как першит в горле. И добавил, подчиняясь внезапному импульсу: – А давайте устроим свадьбу?

Брови Лены поползли вверх, а на губах появилась слабая улыбка. Настя тоже была слегка ошеломлена, но отреагировала мгновенно:

– А правда, почему бы и нет? Маленькая такая свадебка! Посидим за столом и… зафиксируем, так сказать, факт нашей женитьбы. Лен, ты как, не против?

– Я – как вы! – Лена кивнула и посмотрела мне в глаза. – Все, что ты захочешь!

Свадебный ужин? Ну что можно поставить на праздничный стол, когда за окнами угрюмо молчит мертвый мир? Да все что угодно! Все, что есть в магазинах, все, что нашлось в забитой консервами кладовой! Единственное отличие праздничного ужина от обычного – это более красивая посуда. Пришлось вытащить из кладовых Мишкиного отца праздничные сервизы, выглядевшие так богато, что это было даже неприлично. Позолота, роспись, ангелочки и всякая такая хрень. Мишка, улыбаясь, пояснил, что «папан» отличался полным отсутствием вкуса и любил иногда прикупить нечто такое, что, по его мнению, было показателем статусности хозяина – например, вот такой безвкусный сервиз. Но потом у него хватало ума понять, что это самый настоящий кич, и дорогие сервизы, каминные часы, мебель под старину тихо исчезали в дальних кладовых, чтобы потом отправиться к своему новому хозяину. Нуворишу, желающему жить «бахато» и красиво.

Этот сервиз не успели продать очередному дураку, вот он и застрял в третьей кладовой, где хранится запас домовой посуды. Повседневная всегда есть на кухне, а в этой кладовой – вот такие, понимаешь ли, раритеты.

Мы посмеялись, но сервиз на стол поставили. Пусть безвкусица, пусть «бахато», но… это как весточка из прошлого. Хорошего прошлого, где все были живы и впереди у нас было только самое хорошее. Ведь по-другому и быть не могло!

За стол сели в восемь вечера. На улице еще светло, лето все-таки. Двери и окна закупорили – чтобы мутанты не просочились. Теперь можно снять с себя разгрузки, камуфляж и нарядиться так, как хочешь.

Честно сказать, мне особо и не хотелось наряжаться – я что, метросексуал, что ли? Да и наряжаться особо не во что. Магазины с одеждой мы хорошенько помародерили, но я как-то и не задумывался, что нужно взять нарядную выходную одежду. И уж тем более не думал, что мне понадобится свадебный костюм. Носки, трусы, майки, шорты, легкие слаксы и рубахи – и все такое. Потому я и был одет в светлые слаксы, легкую рубашку с короткими рукавами и кожаные сандалии.

А вот девчонки… я даже не ожидал, что они так преобразятся! При взгляде на этих красавиц перехватывало дыхание, а кровь бурным потоком приливала туда, куда… ей положено приливать. Да, и к щекам – тоже. Короткие юбки-размахайки, не знаю, как это называется, – ну когда много складок. Белые полупрозрачные блузки, сквозь которые просвечивают кружевные бюстгальтеры. Выглядит очень эротично! Но… я не понимаю, за каким чертом вообще нужны бюстгальтеры?! Нет, ну если сиськи болтаются, огромные такие, не держатся самостоятельно, тогда – да. Но у этих-то?! Да они сосками не то что бюстгальтеры, блузки рвут!

И белые чулки. Именно чулки, а не колготки! Откуда знаю? А прежде чем сесть за стол, Настя поманила меня пальцем с лестницы и, когда я поднимался, не сводя с нее глаз, – крутанулась на месте, спросив: «Нравится?» Юбка, само собой, тут же приподнялась, обнажив полоску незагорелой кожи над краем чулок и трусики-стринги, почти невидимые на круглой попе. Меня аж жаром обдало! Я такое только в кино видел. Или в порнушке…

Лена выглядела точно так же. Один в один! Копия! Они сейчас были похожи, как близнецы! Разница только в том, что одна была поменьше размером, вот и все. Как добились такого эффекта – не знаю. Косметикой? Да вроде бы и косметики на них не очень много – ну так, ресницы накрасили да тени подвели. Ну вроде бы и на щеках что-то сделали… совсем незаметно – для меня по крайней мере. Но результат… потрясающий!

Итак, на столе драгоценно-безвкусный сервиз, на тарелках – красная икра (черной не нашли!), консервированные фрукты всех видов, бутерброды с колбасой и всякое, всякое, всякое, что можно набрать в гипермаркетах. Пока электричество еще есть… пока не протухло.

Да, это не настоящий свадебный пир, ну и что? Разве что-нибудь изменилось от того, что у нас нет «горячего» или отсутствует селедка под шубой? Да плевать на эту селедку под шубой! Главное, я жив, а рядом со мной сидят две прекрасные, самые прекрасные на свете девчонки! Мои любимые девчонки!

Черт… что со мной? Ну как можно любить одновременно двух девушек? И что интересно – практически одинаково! Как так вышло?! Почему?! Отец всю жизнь любил только мою маму. А если бы этих мам было две? Совершенно… хм… почти одинаковых? Он любил бы их так же, как одну? Что-то я запутался… или просто забиваю себе голову ненужными мыслями?

– Все будет в порядке, не волнуйся! – Настя незаметно подобралась к моему уху, шепнула: – Мы с Леной тебя любим. Ты наш! И все будет хорошо! Обязательно будет хорошо, вот увидишь! Не волнуйся! Мы с тобой!

– Ну что, я буду за тамаду! – важно объявил Мишка, и громкий звук вылетевшей пробки едва не заставил вздрогнуть всех сидящих за столом. Как выстрелил!

– А чего это ты за тамаду? – тут же встрепенулся заспанный и, похоже, не совсем проснувшийся Митька. – А может, я буду за тамаду!

– Ты в задницу раненный герой! – тут же отмел притязания Мишка. – Тебе нельзя. Ты должен сидеть с трагическим лицом и принимать жалостные взгляды окружающих. Ну как же, пострадавший за общее дело – как не пожалеть? А тут надо иметь ясную голову и хорошо подвешенный язык! А это у меня! Так что сиди и подливай шампанского девчонкам. – Он указал на трех новеньких соратниц. И закусывай бутербродами! Чтобы не свалиться с перепоя и не заблевать наш дорогой паркет. А я буду произносить тосты! Кстати, девчонки (он снова кивнул трем новеньким), вы бы позаботились о раненом герое, а он, может, вас и замуж позовет! А что, лиха беда начало!

Митька скептически ухмыльнулся, поднял брови. Мол, дурак ты и не лечишься. Но я заметил, как он бросил быстрый взгляд на троицу девиц, вяло поглядывающих на стол и на нас, «брачующихся». Интересно, что в головах у этих девушек – о чем они думают? Что себе представляют? Ведь память к ним еще точно не вернулась. У Кати примерно через сутки начались воспоминания. Которых она перенести не смогла. А как будет у этих? Может, они более толстошкурые? Смогут пережить то, что с ними случилось?

А тем временем Миша продолжал витийствовать, разлив шампанское по бокалам всем, кто был за столом:

– Итак, сегодня знаменательный день!..

И где нахватался словечек?! В Интернете, что ли?!

– …Сегодня первая свадьба нового мира! Соединяются три любящих сердца…

Я чуть не фыркнул – мало того что тупо пафосно, так еще и замшелые штампы! Тьфу!

– …Настя, Лена, Андрей – мы вас любим, мы желаем вам счастья! Андрей, наш император, ты собрал нас здесь всех вместе, ты заложил основу нашего коллектива! На тебя уповаем!

– Миш, а может, хватит?! – не выдержал я и расхохотался. – Тьфу на тебя! Ты где таких слов набрался?! «Уповаем», черт тебя подери! Поднимайте бокалы, и выпьем за нас всех! Чтобы мы никогда не знали горя!

Мишка ухмыльнулся – похоже, он нарочно клоунствовал, изображал из себя говорливого политика. Ну да бог ему судья – повеселил. И хорошо.

Все, и Мишка в том числе, подняли бокалы, выпили под крик Мишки: «До дна! До дна!»

Шампанское пошло хорошо. Приятный вкус – терпкий, не сладкий. Я вообще-то еще тот выпивоха… можно сказать – никакой. Не то чтобы совсем не пробовал вина – даже водку пробовал, на сборах. И эта самая водка мне так не понравилась, что я больше ее даже не нюхал. Так вот – о сортах вина, о видах шампанского я знал довольно-таки много. Книги на что? А в книгах герои регулярно что-то да потребляют – начиная с самогона (обязательно мутного) и заканчивая ямайским ромом. А еще помню, что Сталин любил «Хванчкару». Читая книги, много чего можно узнать, главное – запоминать прочитанное. А на память я никогда не жаловался.

Мы ели, пили – еще шампанское, еще… потом какое-то красное вино, потом белое. Вроде и понемногу, но через час я уже был, можно сказать, пьян. Все вроде как понимал, и голова не кружилась, но в голове пустота, голоса кажутся одновременно и резкими, и далекими, а еще – расслабилась звенящая струна, которая проходила через всю мою душу. Отпустило, как об этом писали в книжках. Мне было хорошо и спокойно. Почему?

Ну, во-первых, я вроде как выиграл в лотерею, и приз был самым важным, самым дорогим, какой только может быть, – жизнь. Моя жизнь.

Во-вторых, все могло быть гораздо хуже – повстречал бы я этническую группировку, и мне бы выпустили кишки. Или Вадика-Глада с его АУЕ – при «любви» Вадика ко мне результат нашей встречи был бы ничуть не лучше, чем при встрече с кавказцами. А я вот тут – живой, в меру упитанный, напившийся шампанского, рядом с двумя прекрасными девушками. Мало того что прекрасными девушками, так еще и моими женами!

О господи… я даже это слово-то не могу произносить без содрогания! «Жена»! Черт подери, мне пятнадцать лет! Мне! Пятнадцать! Лет! Какая жена?! И уж тем более – жены?!

– Горько! – истошный вопль Митьки вырвал меня из тягучих раздумий. – Горько! Горько!