Богатырь

– Не надо. Они уж сюда идут. Я слышу.





* * *


– А здесь болит? А здесь? – Лучинка нажимала пальцами и улыбалась.

«Родовое имя ей очень подходит, – подумал Илья. – Теплый живой огонек».

Все свои ее так и звали – Лучинкой. Даже батя. Крестильным именем, Евпраксией, жену Богуслава звала только княгиня.

Илья молчал и тоже улыбался. Когда-нибудь у него будет такая же жена: любимая, красивая и добрая. Думать так было – правильно. Так батя велел: выдумывать будущее, где у него живые ноги и всё хорошо.

Лучинка перестала улыбаться.

– Ты что молчишь? – сердито проговорила она. – Я тебя спрашиваю: больно тебе или нет?

– Да мне все время больно, – еще шире улыбнулся Илья. – Но ты трогай, сестрица, мне всё равно.

– Дурак! – заругалась Лучинка. – Не мужество твое проверяю, а знать должна, где ты и что чувствуешь! Хочешь своими ногами ходить?

И так это было сказано, что у Ильи дух перехватило. И улыбаться он перестал:

– Ты что… Как… Взаправду?

– Нет, я тут с тобой в потешки играю! – Сердитая, Лучинка стала еще красивее. – Больно здесь?

Илья мотнул головой.

– Не-а, – сказал он. – Так, щекотно чуток. А больно всей ноге… Только и не ноге как бы, а в спине дергает и вниз отдается.

Лучинка бросила быстрый взгляд на свекровь. Сладислава замерла с приоткрытым ртом… Не верила.

– Щекотно, значит? А вот так? – Лучинка ухватила Илью за ступню и дернула изо всех сил: к себе и вверх.

«Сильная какая», – подумал Илья.

– Что чувствуешь, когда я тяну? – И дернула снова.

– Да ничего… – проговорил Илья. И вдруг сообразил: а правду сказал. Когда она дергает, он ее не чувствует, боль-то. На миг, но пропадает.

– А нельзя так сделать, чтоб все время тянуло? – спросил он. – Не болит, когда тянешь. Может, груз какой привязать? Я б отдохнул маленько, поспал. А то трудно спать, когда сильно болит, а отвару матушка мне больше не разрешает.



– Всё ему можно, – порадовала невестка Духарева. – И есть, что пожелает, и трудиться, как захочет. Если так дальше пойдет, то на одну ногу он точно встанет. Большего не обещаю, но надеяться – можно. Илюшка, он сильный и упорный. Жизнь в нем так и кипит. И правильно вы, матушка, ему маковый отвар давать перестали. Боль ему – на пользу.

– Понимает девочка, – негромко сказал Духареву Артак. – Огонь жечь должен, иначе что это за огонь?

Сергей Иванович глянул на парса сверху вниз… Постарел зороастрийский мудрец. Особенно сдал после смерти Рёреха.

«Звезды говорят: большая судьба у твоего названного сына, – сказал он когда-то Духареву. – Большая судьба и вечная слава».

Духарев в астрологию не то чтобы верил… Больше – самому Артаку. Сумел же тот увидать, что родился Сергей Иванович не под этими звездами. Но когда случилась с Илюхой беда, не удержался, укорил: солгали твои звезды, мудрец.

«Звезды не лгут, – возразил Артак. – Но предначертанное небесами – это не жалованная грамота. У каждого человека своя судьба. Но человек свободен и вправе от этой судьбы отказаться. А стрела та могла ведь и в шею сыну твоему попасть».

– Он поднимется! – решительно заявила Сладислава. – И не таких поднимали! – И улыбнулась мужу.

– Пойду посмотрю, как он, – сообщил Духарев.



Сын был не один. С Лиской. Девушка сидела на краешке постели и, прижмурив глазки, слушала Илью. Но не факт, что слышала. Просто у Ильи под боком. Как кошка.

Духарев пожалел, что вошел без стука.

Лиска тут же вскочила, поклонилась низко.

Илюха, понятно, остался сидеть, опираясь на стенку. Хотя веревку для его перемещений уже успели перекинуть через балку. И еще две – к двери и к забранному мелкими цветными стеклами окошку.


– Батя, я поправляюсь! – немедленно сообщил Илья, сияя. – Лучинка сказала!

– Молодец! – похвалил Духарев. – И за Моров спасибо! Если бы не ты, ушли бы тати.

– Взяли их? – оживился Илья.

– Взяли. Развай накрыл. И двоих, что от тебя на реке сбежали, Кулиба прибил.

– Разбойников-то он нашел, Кулиба? – поинтересовался Илья.

Духарев покачал головой.

– Сам найдешь, – сказал он, – если еще озоровать станут. А Кулибу я накажу. За то, что Моров без защиты бросил.

– Кто ж знал? – вступился за Кулибу Илья.

– А должен был знать! – отрезал Духарев. – Тем более забрал всю дружину, не спросив даже у тебя, княжича.

Илья погрустнел. Понял, что это и ему упрек. Напоминание. Кулиба – воевода, но дружина моровская не Кулибы, а его, княжича.

– Больше такого не будет, – пообещал он. – Ты Кулибу не сильно ругай. Он здорово осерчал, когда узнал о том, что на тракте творится.

– А что еще по этому делу сказать можешь? – прищурился Сергей Иванович.

Илья задумался… И сделал вывод:

– Свардиг, когда на Моров набежал, знал уже, что дружины в городке нет. Значит, дожидался, когда вои из Морова уйдут… Нет?

– Прикинь, когда ушел Кулиба и когда пришел Свардиг, – напомнил Духарев.

Илья почесал затылок… И сделал новый вывод:

– Был у Свардига в Морове соглядатай.

– Это понятно. Еще думай. Поставь себя на место Свардига. Надо тебе Моров взять. Ты что ж, будешь просто так сидеть на лавке и ждать, когда дружина из городка уйдет? А если она до весны не уйдет, тогда как?

– Надо придумать, чтоб ушла, – мгновенно сообразил Илья. – Это что ж получается, Свардиг на дороге озоровал?

– Во всяком случае связь меж ним и дорожными татями поискать стоит, – сказал Духарев.

– Ага, – согласился Илья. – А смотри, бать, как я могу!

Он трижды перехватился по веревке, зацепился за потолочную балку и принялся подтягиваться на одной руке. Раз двадцать подтянулся, потом сменил руку – и еще двадцать раз.

– А теперь – вот так! Лиска, за плечи меня возьми!

И подтянулся еще раз, прижавшись затылком и шеей к балке, уже двумя руками, но зато с повисшей на нем девушкой.

Духарев только головой покачал. Когда Сергей Иванович говорил, что руки Ильи должны стать крепче ног, то не особо верил, что парень вообще выйдет на серьезный результат. Тем более за такое короткое время. А Илья… Нет слов.

– Что не так, батя? – озаботился Илья.

Лиска выпустила его плечи, встала на пол, но продолжала обнимать, прижавшись щекой к мокрому от пота торсу.

– Все так, сын. – Духарев шагнул вперед, несильно толкнул кулаком в напряженный, вздувшийся буграми, пресс. – Ты – воин, сын! Настоящий!

Илья заулыбался счастливо, а Сергей Иванович подумал:

«А ведь парень нынче – посильней меня. Да не меня нынешнего, а того, каким я был лет двадцать назад. А может, и не только меня, но и Славки?»



Ответ на этот вопрос Духарев получил уже через пару часов, когда они, поужинав, сидели в трапезной, говорили о разном, и Богуслав начал расспрашивать младшего, как у того выходит с восточной наукой, которую Богуслав показывал брату осенью.

– А ты проверь! – задорно предложил Илья.

Богуслав глянул на жену: можно ли?

Лучинка кивнула.

– Ну давай, братец, – согласился Богуслав, закатывая рукава рубахи и усаживаясь верхом на скамью так, чтобы безногому Илье было удобнее укрепиться.

Локти встали на столешницу, две ладони, светлая и загорелая, соединились. Илья ухватился свободной рукой за угол стола: