Балтийский рейд

Калева со своими людьми действовал, как и было условлено, самостоятельно. Как только к сменщику спустился сменяемый воин, в него сразу же впились две стрелы из небольших карельских охотничьих луков Микко и Васси. А сам Калева метнул копьё в подходящего и бросился на него с небольшим мечом.

Противник карела оказался опытным бойцом, летящее копьё пронеслось от него буквально в волоске, сам же он, уходя от броска с разворотом, встречал меч командира звена уже своим длинным мечом. Тут бы, наверное, Калеве и конец, но стрела Микко, вжикнув, вошла в левое предплечье противника, и он, вскрикнув, бросился в лес.

– Йибу, ты с Арно, Онтро и вы трое разинь, добейте этого шустрого! У него вон как кровь хорошо идёт, и наш Арно его быстро по следам найдёт! Вездесущий командир, казалось, успевал везде. Была обложена надёжно землянка. Вслед упущенного Калевой дозорного отправлена погоня с собакой. Оставалось ставить точку во всей этой истории с постом у реки да поскорее выдвигаться к своим.

На призывы сдаться из землянки слышались в ответ только яростные ругательства, да вылетела ещё пара стрел из её входного проёма.

– Дымарь! –крикнул взводный.

И в единственное отверстие землянки, кроме входного – продух, распространяя удушливый дым, полетела штатная скатка бересты, наполненная смесью из сухого гриба трутовика, трухи гнилушек, коры дуба да старого оленьего ворса. Не прошло и минуты, как в слезах и соплях, хрипя и кашляя, из своего укрытия на улицу выскочили двое, с мечами. Их бой был проигран изначально, а вскоре к их мечам у большого пня присоединился и тот, с каким уходил от погони поединщик Калевалы.

– Опытный лесовик был командир. Если бы не наш пёс, не смогли бы его так быстро взять. По болоту и ручью хотел уйти. Как лось пёр, даром, что столько крови от раны потерял, –объяснял звеньевойОнни.

– Нет, это не противник хорош, а я вас мало гонял в нашей усадьбе! –нахмурился прапорщик, –Ну, ничего, вот вернёмся с похода, наверстаем ещё, –и кровожадно посмотрел на Калеву.

Ближе к вечеру пришло сообщение от всех отрядов пластунов. Береговые посты датчан уничтожены, путь к морю свободен.

Ветер так же устойчиво дул с северо-востока. Темнеющее на глазах небо сыпало дождём. Предстояла самая опасная часть рейда – прорыв из устья Невы в залив, а затем по нему и дальшев открытое море.

– Ну что, Радята Иванович, твой выход, дорогой!–обратился к главному ушкуйнику Сотник.

– Через минут двадцать, как совсем стемнеет, ребята выталкивают на течение пятнадцать связанных плотов со слюдяными фонарями на концах. Для лучшей парусности ещё и щиты на них набили, так что должны хорошо в залив зайти.

– Постарайся под их прикрытием проскочить как можно южнее, за сам Котлин без парусов, лишь на одних вёслах, так вы будете незаметнее. Всех и надолго наша хитрость, конечно, сбить не сможет, так что рано или поздно, а всё же даны к тебе «на хвост упадут». Вот тут уже вы на всех парусах рвите, как только можно быстрее, западнее. Твои ребята там только недавно всё разведали и ещё умудрились назад проскочить. Так что, постарайтесь и сейчас не подставиться. И помни, вы все нам нужны живыми, не спеши ты пока драться Иванович, успеется ещё, обещаю! Вам нужно будет лишь оторваться от погони и встретиться с нами уже в Готланде. В самом Висбю уже все, кому было нужно, предупреждены, и размесят вас там как полагается, со всеми удобствами. Вы, я думаю, с вашей-то хорошей мореходностью должны там быстрее нашего оказаться.

– Да не переживай ты, Иваныч! –бодрился Радята, улыбаясь, –Никто покамест Щукаря не прищучил ещё! Острога та покуда на меня не выросла!

Ну-ну, – усмехнулся Сотник, –И ещё одно, в каждую из твоих пяти ладей будет по паре моих людей приписано. Да не хмурься ты, не для пригляда то, а только лишь для помощи. У них там самострелы хорошие, дальнобойные и пробивные весьма будут. Луками-то в такой дождь да в сырость ведь не больно-то на расстоянии повоюешь. И самое главное, у каждого из них в особой суме по кувшину с греческим огнём будет лежать. Небось, слыхал о таком? Судно в такую-то погоду они наврядли спалить смогут, а вот ежели панику создать, сумятицу вызвать, да ещё и время вам выгадать – это вполне даже запросто. Так что, лишними мои ребята тебе точно не будут. Ну и вы их не обижайте уж там,–и Сотник улыбнулся лукаво.

Обижа-аешь, атаман! –басом протянул Радята, –Одно же дело делаем. Беречь будем ребят, не сумлевайся даже. Ну, добре, Иванович! Обнимемся на дорожку, –и мужчины стиснули друг друга по-братски.

– Господин! Русские идут! –с громким криком барабанили в дверь каюты Эрика Могенсена снаружи.

– Ах ты, чтоб тебя! –выругался командир восточного крыла флота Его Величества и, натягивая кожаный плащ, выскочил на палубу флагмана. Ветер с дождём усилился и сейчас бил ему в лицо. Только безумные русские могли прорываться в море в такую погоду!

Подскочивший капитан, пересиливая ветер, громко прокричал доклад, протягивая руку к востоку.

– Господин! Дозорная ладья доложила, что от устья реки идут русские суда. Их много. Будем атаковать?

Эрик огляделся вокруг и отдал команду: «Всем судам собраться к флагману! Быть готовым к атаке! Подать общий сигнал!»

Через минуту над заливом раздался утробный рык флагманского сигнального рога: «Все ко мне! Готовность к атаке!»

Пять ушкуйных ладей неслись серыми тенями на всех вёслах, прижимаясь как можно ближе к южному берегу. Мористее, где-то в районе острова Котлин, раздавался рёв сигнальных труб. И уже удалось удачно разминуться с парой дозорных датских ладей спешащих на зов своего флагмана.

– Давай, ребята, наддай посильней, пока они там с плотами воюют, –крикнул Щукарь, оскалив в усмешке зубы, –Ещё немного! Ещё!

Вдруг прямо по носу показался из дождливой хмари бок другого сторожевого судна датчан, как видно, оставленного специально, чтобы стеречь, не отходя далеко, южный берег, и из него в сторону русских раздался повелительный окрик.

– Без остановки, бей!

И в сторожевую ладью с тридцати метров метнули свои копья пять специально отставленных от вёсел бойцов. Разрядили разом самострелы Андреевские стрелки. Пять ладей без остановки пронеслось мимо сторожей и каждая из них «отработала» по врагу. С её же палубы раздавались сейчас громкие крики и стоны. Борт развернуло под волну, и её тут же начало захлёстывать водой. Но датчане были опытными мореходами, и под резкими командирскими криками она, только что потерявшая ход, начала медленно разворачиваться по ветру. А с её палубы раздался тревожный и резкий звук рога.

– Ну, всё, через пятнадцать-двадцать минут тут будет тесно, –понял атаман, –Всё равно уже обнаружены, и отдал команду, –«Парус поднять! Быть готовым к бою!»

Минут через тридцать хода, уже заходя за Котлин, наперерез им из ночной мглы вдруг выскочили ещё две быстрых дозорных ладьи с их острыми носами и стремительными обводами корпуса. Датчане сразу же опознали в ушкуях своих врагов и начали сближаться на расстояние копейного броска.

Щёлк! Щёлк! Щёлк! Ударили самострелы Андреевцев, и несколько особо любопытных «поймали» по арбалетному болту.

Самострелы с перезарядкой рычагом типа «козьей ножки» были мощным и дальнобойным оружием. Но пробить борта ладей они всё равно не могли, и к замыкающему ушкую наперерез бросились сразу оба датчанина. А от них самих во все стороны залива неслись резкие звуки призыва.

«Тревога! Тревога! Враг!»– ревели датские сигнальные рога.

– Огонь по кормчим!–взревел Щукарь.

И все самострелы ударили туда, где на корме судна работал рулевым веслом в прикрытии щитов самый опытный и умелый мореход из команды.

Вот передняя дозорная рыскнула влево и ушла с прямого курса на русский ушкуй. Видно, самострельные болты сделали своё дело, пробив-таки прочные щиты. Но вторая ладья по-прежнему упорно сближался с ушкуем и кормчего, прикрытого какими-то кормовыми надстройками, выцелить было попросту невозможно.

Игорь с Фролом, приписанные Молчаном из Андреевской Судовой рати на кормовой ушкуй, отложили свои самострелы и подтянули к себе особые сумы, выданные им самим Сотником на тот самый крайний случай. И вот этот самый случай теперь наступил. С приближающейся ладьи данов уже слышались азартные крики и ругательства. Их команда явно готовилась сцепиться и пойти на абордаж. В окружении всего своего флота, в отличии от русских, они это вполне могли себе позволить.

Сосуды с так называемым греческим огнём были изготовлены и испытаны в Андреевскомсовсем недавно. В состав горючей смеси входили льняное масло, сера, доставленная откуда-то с большим трудом Путятой, растолчённый древесный уголь, канифоль и скипидар (перегон живицы хвойных деревьев, получаемый в поместье на смолокурнях). Горючая смесь полыхала с огромной температурой, и потушить ее, потом было крайне сложно. А попытки залить пожар водой приводили только к ещё более сильному её горению.

До данов оставалось уже не более 15 метров, и скандинавы начали метать копья с топорами, чтобы прижать к бортам русскую команду и затем забросить на их борта свои абордажные крюки.


Игорь с Фролом зажгли на глиняных кувшинах специальные фитили и, резко выпрямившись, метнули их в набегавшую на них ладью.

– Горят, смотри, как вспыхнули, Игорёх! –заорал радостно рыжий Фрол и обернулся к товарищу.

На скамье, неловко привалясь на весло, лежал лицом к небу его боевой товарищ и друг, а в его широко открытых голубых глазах застыла какая-то неземная отрешённость и печаль.

– Игорёк, Игорюня, Игорё-ёхаа! –тряс друга за плечи Фрол, никак не желающий принять то, что его уже с ним здесь нет, и уже никогда больше не будет.

– Ну как же так-то!–и, вырвав из груди лежащего друга копьё, он с криком ярости метнул его в мечущихся на соседней палубе врагов.

Ладьи, надув попутным ветром паруса стремительно неслись на запад. Скорее увести за собой погоню! А за их спинами слышались заполошные крики, и полыхал ярким светом пожар.

– Время!–махнул рукой Сотник, и четыре огромных когга в окружении трёх дозорных ладей вышли с одного из полноводных рукавов Невы в Вотский залив. Теперь уже всё решало только самое настоящее везение.

Смогли ли оттянуть за собой все силы «Щукари»? Не встретится ли по пути какая-нибудь шальная датская ладья, известив о прорыве русских весь свой флот? Ветер был попутный, а ночная мгла с моросящим дождём надёжно укрывала скользящие к северо-западу суда.

Ходу, теперь только ходу!





Глава 10. На абордаж!




Второй день плаванья встречал два шведских судна тёплой и безветренной погодой. Тот порывистый ветер с дождём, что дул больше недели с русской Гардарики стих, и от него, в качестве воспоминания, остался сейчас только туман. Туманы вообще были нередким явлением на Балтике и могли здесь стоять порою неделями.

Вот и сейчас, когда холодную и сырую промозглость над морем сменяло тепло, белая, как молоко, кисея плотно окутывала всё вокруг–мачту, парус, снующую по палубе команду.

Второе судно сопровождения «Норланд» под командой её шкипера Андерса прижималось к «Морскому коню» вплотную, чтобы только не отстать и не потеряться, как это случилось уже с «Ласточкой», пропавшей где-то за кормой.

– Герцогини, вам лучше зайти в каюту, туман очень насыщен влагой, и вы можете легко в нём простудиться!–склонился в учтивом поклоне старший шкипер Арвид, –Как правило, такие туманы летом не держаться дольше трёх дней, так что Ваши Высочества, думаю, что вам осталось потерпеть уже недолго.

– Ни в коем случае! –задорно вздёрнула вверх свой носик более молодая и задорная Ингеборга, –Снова забиться в эту тёмную каюту как в нору! Ну уж нет, и не надейтесь, шкипер, вы нас туда не загоните!

– Ты только посмотри, как тут всё необычно, Марта! –обратилась девушка к более взрослой белокурой красавице, стоявшей с ней рядом. Как будто мы с тобой находимся в какой-то сказке! Вот сейчас, как в старинной саге появится из тумана резной нос дракара. И бородатые викинги закричат хором: «О-одиин!», –и проказница звонко рассмеялась, –Боишься, сестра?!

Стоявший рядом уже весьма пожилой шкипер нахмурился и произнёс с лёгким укором:

– Прошу Вас простить меня за мою дерзость, Ваше Высочество, но на морских просторах севера не принято дразнить тени ушедших, а уж тем более, поминать их богов. Это бывает очень опасно, и тут я боюсь больше за вас, чем за себя и за всю свою команду, –и он опять учтиво поклонился герцогиням.

– Ага, Марта, а Арвид-то испугался быстрее тебя! И это наш отчаянный и смелый морской волк! Р-р-р! –хулиганка снова громко рассмеялась.

– Веди себя, как подобает особе королевской крови, Ингеборга! Ты своим смехом заглушаешь даже звук судового колокола. И не обижай нашего славного шкипера, ведь он заботится о нас как добрый старый дядюшка, –с улыбкой проворчала старшая сестра хулиганке, –Не обижайтесь, уважаемый Арвид. Девочка так долго сидела взаперти нашего замка, а тут у неё такая свобода и простор. Она успокоится, будьте уверены. Вам нужно ещё совсем немного потерпеть, –и Марта мягко и искренне улыбнулась старшему шкиперу королевского флота Швеции.

А корабельный колокол продолжал время от времени громко отбивать свой сигнал. Бом! Бом! Бом! Если отставшая «Ласточка» где-нибудь неподалёку, то её команда должна была непременно услышать призыв главного шкипера.

Суда Гарольда Волосатого шли впритирку рядом друг с другом. Прошло уже полдня, как вошли они в полосу густого тумана. Глаза верховых были здесь уже не нужны, и полагаться теперь приходилось только лишь на остроту слуха. Поэтому и на большом, и на малом дозорном судне царило сейчас полное молчание, а звонкий подзатыльник Карасику от Бьёрна Одно Ухо, казалось, донёсся с флагмана до всех датских команд.

– Капитан, спереди и справа по курсу слышу какой-то звук! –вдруг раздался возглас стоящего на носу Троелса Совы, прозванного так за его отменный слух и умение видеть ночью лучше других.

На палубе все резко зашевелились, у кого-то стукнул о борт багор, раздался приглушённый смешок и переговоры. Троелс нахмурился и посмотрел на капитана.

– Всем молчать, тухлые селёдки! Если ещё от кого только звук услышу, пойдёте все разом Готландскую камбалу на дне кормить!

И команда снова замерла, лишь бы не испытывать гнев «свёрнутого носа».

– Есть звук! –опять раздался крик «слухача», –С правого борта идёт, как будто звенит вдали что-то.

– Бери правее! –отдал команду рулевому капитан, и датский отряд пошел, сменив старый курс.

Через десять-пятнадцать минут уже каждый «старый морж», просоленный долгими годами плаваний, смог отчётливо различить звон сигнального колокола на каком-то судне.

– Всем готовиться к бою! –отдал сигнал Гарольд. В этой части Восточного моря, в дне пути от Готланда, союзников и мирных мореходов для него не было. А в памяти всплывал чёткий и однозначный указ короля Вальдемара для своего флота:

«Восточное (Балтийское) море отныне объявляется Датским. Все суда досматривать. Не имеющих королевской грамоты, разрешения на плавания в Датском море, конвоировать в порты Дании. Суда, отказывающие подчиниться, именем короля захватывать или топить. Команды предавать скорму суду на месте. Суда Ганзы или её союзников захватывать, команды же предавать смерти.»

– Так что, горе всякому тому, кто был не на датском судне, но в «Датском море». Каждый из них был уже заранее приговорён. «Война всё спишет»!

Звук колокола чётко выводил Гарольда на ничего не подозревающую жертву, и на его палубах в полной боевой готовности уже застыли абордажные команды.

Старший шкипер шведского короля Эрика ХI провёл в море больше дней, чем на берегу. И как шутили иногда при дворе чопорные светские интриганы, у него между пальцев уже начали расти перепонки. Не зря и прозвище своё он заслужил – «Утка». А может быть, тому виной была давняя рана, полученная в бою с ливскими пиратами, и сделавшая его рот чем-то отдалённо похожим на клюв селезня.