Антанты. Последний источник

Спросила, а сама удивилась, как у меня еще хватает сил о чём-то говорить.

Иллиадар на короткий миг замер, а потом принялся расшнуровывать платье.

— Конечно, — отозвался он, прикусывая мочку уха. — Ты ведь не думаешь, что я смогу оставить тебя? Или то, что я смогу взять в жены другую женщину?

— Как благородно, — отозвалась я, старательно пытаясь остаться в сознании. Мне хотелось поговорить, пусть тело и думало сейчас иначе. Конечно, можно и потом, но чем раньше я всё для себя выясню, тем лучше.

— В моём поступке нет ничего благородного, — фыркнул Иллиадар, стягивая с меня платье. Отбросив его в сторону, он нахмурился, когда понял, что под платьем у меня еще и сорочка. — Просто я знаю, что не смогу быть далеко от тебя физически. К тому же, вряд ли найдётся женщина, которую я буду хотеть, так же как и тебя. Да, и ты себе не представляешь, что взять в жены кого-то из твоего народа невероятная удача.

— Но твой отец, — прошептала, зарывая пальцами в непослушные волосы стража.

— Не обращай внимания на него. Он сам понимает всю выгоду и необходимость, просто я его единственный сын, вот он и волнуется, — пробормотал Иллиадар, припав губами к соску. А учитывая, что сорочку он так до сих пор и не снял, ощущения были немного странными, но не менее приятными. — На самом деле, — продолжил он, отрываясь от своего занятия и начиная стягивать с меня последнюю деталь одежды, — я даже рад, что у нас нет другого выхода. Мне стоит поблагодарить судьбу, что именно я твой страж. Боюсь, в ином случае у тебя был бы такой выбор, что ты вряд ли обратила бы на меня внимание.

— Какие глупости ты говоришь, — простонала я, позволяя опустить себя на кровать. В голове мелькнула мысль, что сейчас день и нас могут хватиться, но эта мысль быстро растворилась в голове, не оставив после себя ничего. — Стражем может быть только идеально подходящий человек.

— Да, я понял, — Иллиадар снов поцеловал меня, поглаживая руками бедра. — Вот только без подсказки очень сложно обычно найти этого идеально подходящего человека. Ты так не считаешь?

Откровенно говоря, сейчас мне перехотелось говорить, так как сознание всё сильнее ускользало, а жар внутри уже невозможно было сдерживать.

— Наверное, — ответила, задыхаясь, — ты прав.

— Прости, что мне пришлось поставить тебя перед фактом насчет нашей свадьбы, — прошептал страж, раздвигая мне ноги.

— Ничего, — выдохнула, облизывая нервно губы. Сейчас это было последним, о чём я могла думать. Хотелось немедленно избавить от того, что уже распирало меня. Громадное море давило изнутри, словно желало разорвать меня на части. — Давай, прошу тебя.

— Как скажешь, — срывающимся голосом сказал страж. Затем последовал сильный и резкий толчок.

Последнее, что я запомнила, были сияющие каким-то бешеным желанием голубые глаза стража, а потом я, кажется, потеряла сознание.





Глава 14. Ревность и отбытие




Кажется, я недооценила то, как люди могут реагировать на мою внешность. Первой ласточкой была Агата.

После того, как страж второй раз забрал мою ману, я ощущала себя так, будто могу взлететь, если пожелаю. Ощущение легкости и свободы было таким всеобъемлющим, что я едва не задыхалась от восторга первое время. По-моему, с Иллиадаром было что-то в этом же роде. Я замечала, как он иногда замирал, словно пытаясь что-то запомнить.

Поначалу мы настолько были погружены в свои ощущения, что почти не обращали внимания друг на друга. Хотя нам и не нужно было, так как лично я еще сутки после передачи ощущала Иллиадара так четко, словно он постоянно рядом. И это я не говорю об окружающем мире, на который я обращала внимания меньше, чем следовало бы.

И вот на второй день я заметила, что Агата слишком пристально смотрит на меня. Поначалу я подумала, что это из-за любопытства. Ну, необычная внешность и всё такое. Но когда при переодевании я ощутила, как руки девушки слишком уж долго касаются меня, то напряглась.

Второй ласточкой стал Кадма. Хотя, глава города и до этого слишком уж бурно реагировал на меня. На следующий день он, казалось, не обращал внимания ни на кого кроме меня. Сказать, что это не понравилось Иллиадару, ничего не сказать.

Кроме этих двух остальные люди, с которыми мы сталкивались слишком уж неадекватно, на мой взгляд, вели себя в моем присутствии. Хорошо, что Иллиадар почти всё время был рядом, так что ничего страшного не случилось. Единственный, кто вел себя вроде как нормально, был отец Иллиадара.

— Что происходит? — пробормотала я вполголоса, оказавшись в комнате. Агату я отослала, сказав, что сама в состоянии раздеться.

Сделав пару кругов по комнате, села на кровать.

— Это твоё обаяние.

Я подпрыгнула от неожиданности, разворачиваясь.

— Монту! — схватив себя за ворот платья, выдохнула я, угрожающе нахмурив брови. — Ты меня напугал. Где ты был все это время? Я не видела тебя со вчерашнего дня. И что ты имеешь в виду под обаянием? Прости, но такого просто не может быть.

— Почему? — Монту поднялся и потянулся, оттопыривая вверх хвост.

— Они ведут себя так, будто их опоили чем-то. Никакое обаяние не может дать такой эффект, — ответила я, снова садясь на кровать. Подумав немного, упала на спину, раскинув руки в стороны.

— Ты забываешь об одной мелочи, — мурлыкнул Монту, а я закряхтела, так как этот невозможный кошак улегся мне на живот, сворачиваясь клубком. Учитывая, что он был намного больше любого кота, то весил Монту прилично.

— Какой? — спросила, пытаясь скинуть кота на кровать, но тот не поддавался, лишь шипел рассерженно, бормоча что-то о моих мозгах, вернее, об их отсутствии.

— Ты из белоснежных альваров, — ответил Монту, всё-таки сползая с меня и укладываясь рядом.

— И? Ты хочешь сказать, что у альваров настолько сильное обаяние, что люди вокруг них реагируют так, словно кто-то разлил в воздухе возбудитель? — спросила со смешком, но мой смех очень быстро оборвался, так как я представила себе подобное.

— Верно. Это называется чары. Ты ведь помнишь, отчего альвары спрятались от всего мира? Вы неосознанно распространяете вокруг себя свои чары, благодаря которым неспособные противостоять вам люди испытывают сильную заинтересованность. Вы зачаровывается людей. При этом чары действуют на всех. Неважно, мужчина, женщина, если человек не способен сопротивляться, то он обречен попасть под ваше влияние. Конечно, эффект обычно не так силен, но в твоём случае виновато еще то, что ты носитель магии. Она не хочет, чтобы тебе кто-то из людей навредил, поэтому делает всё, чтобы они испытывали симпатию. Это накладывается на альваровы чары и получается двойной эффект.


Монту зевнул, сверкнув своими невозможными глазами.

Я вздохнула, резко садясь.

— Это что же получается, что теперь всю жизнь вокруг меня будут люди, пускающие при виде меня слюни?

— Разве тебе это не нравится? Ты ведь девушка. Преклонение, обожание, любование. Разве тебе не хочется всего этого? — Монту поднялся и забрался мне на колени, подныривая под руку. Я тут же принялась его неосознанно гладить. А ведь Монту не особо любит, когда его трогаешь.

— Не очень бы хотелось, — буркнула рассеянно. — Конечно, как и любая другая девушка, мне хотелось бы нравиться всем, но не настолько же. С этими… чарами, можно что-то сделать? Как-нибудь их уменьшить. Мне и одной магии бы хватило.

Монту прищурил глаза, подставляя голову под мою ладонь.

— Боюсь, что пока что нет. Ты еще не конца сформировалась, так что придется потерпеть. А вот потом, придется потрудиться, — не слишком разборчиво пробормотал Монту, спрыгивая с ног и растворяясь, будто в воздухе.

Я пару раз моргнула, недоуменно пялясь в то место, где исчез Монту. А ведь он и раньше вот так просто пропадал и появлялся, и я до сих пор так и не узнала, куда он девается.

— Эй! — крикнула, понимая, что меня оставили, не дав узнать все до конца. Да еще подбросили пищу для размышлений. — Что значит, не до конца сформировалась? Со мной еще что-то должно произойти? — пробормотала я в пустоту вопросы, злясь на Монту.

Понятное дело, мне никто не ответил.

Ближе к вечеру пришел Иллиадар. Хмурый, можно даже сказать злой, он пару раз прошёлся по комнате, бросая на меня странные взгляды, а потом со вздохом сел рядом.

— Что такое? — спросила, продолжая заплетать волосы, как ни в чем не бывало.

А что? Скоро ужин, не могу же я пойти туда растрепой, тем более я и так выделяюсь — все женщины, которых я встречала здесь, носят чепцы. Когда Агата заикнулась, что и мне бы такой надеть, я даже померила, тут же ощутив себя донельзя глупо. Сказав, что подумаю, решила, что такая деталь гардероба не для меня. Правда, перед этим узнала, не считается ли женщина без этого дурацкого чепца какой-нибудь легкомысленной и легкодоступной особой. Агата не нашлась с ответом, заверив, что это просто часть гардероба. Вроде как всегда так ходили и ходят. Меня полностью удовлетворил такой ответ.

Иллиадар как-то обреченно вздохнул и порывисто обнял меня, мягко целуя в висок.

— Я просто ревную, — прошептал он, поглаживая меня по спине. Осторожно высвободившись из объятий, я глянула на стража. — Не самое приятное чувство. Я даже сразу не понял, что это.

— С чего бы тебе ревновать? — спросила, рассеянно разглаживая складки на платье. Не скажу, что местная мода мне нравилась. Воротники слишком узкие, юбки длинные, шнуровка тугая. В любом случае, женщинам во все времена приходилось туго. Вспомнить хотя бы туфли на каблуках. У меня с ними всегда были проблемы.

— Все так смотрят, что у меня возникает всего одно желание — спрятать тебя так, чтобы никто не видел. Или же свернуть шеи, чтобы прекратили, — ответил Иллиадар со вздохом. — Я понимаю, что это глупо, но ничего поделать не могу. Все эти… ощущения, для меня в новизну. Иногда я даже не знаю, как мне нужно правильно реагировать.

Я подняла глаза, в который раз рассматривая лицо стража.

— Монту сказал, что это из-за того, что я носитель магии, а еще что у меня есть какие-то альваровские чары, — сказала, подумав, что с таким спутником самой вскоре придется испытывать ревность. Всё-таки внешностью Иллиадара не обделили.

Иллиадар отмахнулся.

— Не знаю, что там за чары и магия, но внешность у тебя такая, что я иногда думаю, что ты не из нашего мира. — У меня от этих слов все внутри сжалось, будто от страха. — Я за всю свою жизнь не встречал никого подобного. Иногда смотришь на тебя и, кажется, что ты вся словно соткана из лунного света. Такая же хрупкая, почти прозрачная, обволакивающая. Твои волосы, кожа, черты лица, фигура. Всё это совершенно иное. Нет, я уверен, что альвары и в самом деле не из нашего мира. Слишком ты другая, будто воздушная.

Я засмеялась, пытаясь скрыть смущение от стольких комплиментов. Не знаю, как другие, но я за собой ничего подобного не замечала.

— По идеи, мои чары, если они и есть, не должны действовать на тебя. А еще, как я поняла, на твоего отца. Он уж точно слюни не пускает, — я поежилась, вспомнив пронизывающий взгляд Тоберона. Мне казалось, что в каждом движении отца Иллиадара можно было увидеть, как он против нашего союза.

— Мой отец всегда любил только мою мать, — Иллиадар улыбнулся. — Кажется, мы с ним похожи, — тихо прошептала он, мягко целуя меня в уголок губ. — Однолюбы.

Сердце испуганно екнуло, застучав где-то в горле. Чтобы не развивать тему дальше, сама подалась вперед, целуя стража. Правда, очень скоро тот перехватил инициативу, настойчиво толкая меня, отчего мне пришлось лечь на спину.

— Тебе не стоит ревновать, — прошептала я, обводя кончиком пальца брови стража. — Магия не даст мне смотреть ни на кого другого. Ты ведь понимаешь это?

Иллиадар на этих словах нахмурился.

— Значит, если бы не магия, то ты…

— О, — я застонала, закрывая на мгновение глаза. — Перестань. Какой сейчас смысл делать предположения, если ничего все равно не изменится? Я — источник. Ты — мой страж. Этого не изменить, даже если бы кто-то из нас этого захотел. И пусть за наши желания и чувства отвечает магия, но разве они от этого стали фальшивее? Ты… — я запнулась, прикусив губу. — Ты хочешь бороться с этим? Если ты хочешь, то мы можем поискать способ как-нибудь изменить все это.

Иллиадар тут же сгреб меня в охапку, прижимая к груди так, что мне даже дышать стало труднее.

— Нет, я не хочу ничего менять. Магия или нет, но я уже никогда не смогу отказаться от тебя. И тебе придется с этим смириться. К тому же, мы уже сказали отцу, что женимся. И если мы вдруг передумаем, боюсь, он снимет с меня шкуру, — Иллиадар глухо рассмеялся, отчего у меня по спине побежали мурашки, так как он в этот момент утыкался носом мне в шею.

— О, ну раз твой отец не приемлет теперь отказа, то кто мы такие, чтобы расстраивать его, правда? — спросила, стараясь понять, что я на самом деле чувствую.

Конечно, мне пока что совершенно не хотелось замуж, так как я все еще ощущала некое давление, а я терпеть не могла, когда меня заставляли что-то сделать.

Но с другой стороны, брак с Иллиадаром казался весьма привлекательным. Если так уж подумать, то он сын графа, местного аристократа. Да, он рассказывал, что они не очень богаты, но иногда богатство значит меньше, чем имя.

А судя по рассказам той же Агаты, имя графа Галахара известно очень хорошо. Это одна из старейших семей королевства. Деньги всегда можно заработать, а вот то, что несет с собой имя старой аристократической семья, часто не купишь не за какие деньги.

К тому ж сам по себе Иллиадар мне нравился. Он не был грубым, резким, или же эгоистичным. Довольно тактичный, порой даже мягкий, но в тоже время всегда мог прийти на помощь, действуя по обстоятельствам быстро и рассудительно. Умный, проницательный, спокойный, а порой и вовсе безэмоциональный, Иллиадар казался иногда слишком идеальным, что меня настораживало.

Но пока что ничего плохого я в нем не усмотрела. Наверное, поэтому меня даже порадовала его ревность. Иногда именно недостатки делают людей людьми. Конечно, плохо, когда человек состоит из одних недостатков, но иногда они просто необходимы.