Афера

И я начала учиться ходить на каблуках, в корсете, с книгами на голове, попутно занимаясь балетом по купленным курсам балета для начинающих. Встать на шпагат я смогла раньше, чем умудрилась на двенадцатиметровой шпильке пройти по длинному коридору базы, ни разу не споткнувшись. Было сложно, но я начинала с одной книги и каблука в три сантиметра и дошла до того, что с утра после пробежки всовывала ноги в туфли- лодочки на двенадцати сантиметрах и легко ходила в них весь рабочий день.

— Улыбка, — сказал тогда же на планерке уже не помню кто.

С ней был затык. Я часами улыбалась своему отражению, но легкой искренней веселой улыбки не получалось, как я ни старалась. Я прослушала десяток тренингов, но результат не удовлетворял совершенно, пока не нашла одного психолога, давшего нормальный совет «Представьте самое приятное, что только есть на свете и обрадуйтесь ему». Представила сеть, ночь, кофе и цифры, цифры, цифры... Заулыбалась так, что засияла не только улыбка — преобразились лицо и взгляд. Долго училась фиксировать это ощущение абсолютного счастья.

Вообще оказалось сложно — выработать навык мгновенного перехода из настроения минус, в настроение плюс. Проштудировав тонны информации, зацепилась за якорения. Техника была простейшей— при любом позитиве закреплять его на физическом уровне. Я зафиксировала скользящее движение ладони по другой руке ласкаюшим круговым движением. Хороший фильм, вкусный фрукт, отличная тренировка — и я касаюсь внешней стороны правой ладони. Фиксация завершена. Человек способен выработать привычку за двадцать один день, у меня ушло немного больше времени на то, чтобы отработать маркер мгновенного повышения настроения. И теперь переход из состояния «Сдохните все» в состояние «Жизнь удивительна и прекрасна» занимал секунду- две, не больше. Я медленно, но упорно и верно превращалась из «девочки-невидимки очкастого аналитика», в «девушку-праздник», легко порхающую в стильных платьях и на высоченной шпильке по всей базе. На моем столе стали появляться цветы, мои просьбы выполнялись стоило даже не то чтобы попросить — начать озвучивать, в наш Тринадцатый отдел все чаще стали приходить сотрудники из других отделов «просто так поболтать и, кадет Дейр, а что вы делаете после работы?». Я отвечала неизменно лучезарной улыбкой и притягательным взглядом, используя всех и каждого как тренажер для отработки навыков.

— Да, кадет Дейр, упорство и труд, это упорство и труд, — сказал как-то шеф, потеряв нить матерщинного высказывания того, что он о нас обо всех думает, от одной моей улыбки.

Просто информация сегодня была убийственная — команда Давьяра обнаружила шесть прикрытых ширмой аукционов по продажам антиквариата организаций, торгующих людьми. Две из них продавали людей на органы, маскируя лоты под вино примеру: «Продается Шале Гейвран двадцати трех лет выдержки» следовало читать как продается коренной уроженец планеты Гейвран двадцати трех лет от роду. Аукционщиков- убийц накрыли, вместе с ними взяли две подпольные лаборатории по пересадкам, более сорока поставщиков товара и прочее, но... мы подняли базу аукционных торгов... этих «вин» было продано десятками тысяч...

Когда выяснился масштаб произошедшего, настроение испортилось у всех. Я на автомате себе его подняла, заулыбалась, в итоге шеф сбился.

— Результаты, должен признать, впечатляют, — внимательно разглядывая меня, произнес командор. — Ты готова, начинай.

Я не была уверена в том, что готова — шел четвертый месяц от старта получения задачи.

— Командор, я не уверена...- начала было я.

— Я уверен. Начинай операцию. Это приказ, кадет.

И я покинула базу, на которой жита весь последний год, для того чтобы начать новую жизнь. Жизнь приманки.

На собственные сбережения я сняла однокомнатную квартирку возле центрального городского парка. И раз уж вырвалась с базы, перешла к следующему этапу — выработке ощущения собственной привлекательности. Мне нужно было научиться чувствовать себя красивой. Якорение ощущения -прикосновение к шее. Я фиксировала его каждый раз, когда делала укладку в парикмахерской, и смотрела на себя после завершения работы мастера. Фиксировала примеряя очередное купленное платье, фиксировала, когда мне особенно нравился сделанный маникюр, когда выходила из душа, порозовевшая и сияющая.

В эти два состояния — отличного настроения и ощущения собственной красоты я научилась переходить автоматически, не задумываясь. Я училась в них жить, ими дышать. Улыбка? Я улыбалась на пробежке, улыбалась в магазине, в салоне красоты одаривала улыбками всех, гуляя в парке или по городу вечером, забегая в книжный магазин, купаясь. Я улыбалась всегда! Даже когда заставляла себя лечь спать в девять вечера, отчаянно мечтая напиться кофе, нажраться пирожных, и завалиться на всю ночь в какую-нибудь аналитическую игру, просто чтобы оторваться по полной.

Но нельзя. Все было нельзя. Я продолжала играть роль девочки-праздника, порхая по городу и заради поддержания легенды бегая в Академию красоты, но не затем, чтобы попасть на популярнейший факультет «Искусства натуры», дабы по завершению годичного курса стать моделью или манекенщицей, о нет, я подала документы на факультет «Искусствотерапии», неимоверной хрени на мой профессионально аналитический взгляд, но идеально вписывающийся в образ «девушки-праздника наивно несушей свет в этот мир».

И мое старание не осталось без внимания. Я получала предложения сходить на свидание до двадцати в день, от самых разных совершенно незнакомых мужчин, а порой даже женщин, но всем и каждому сияя улыбкой и глядя влюбленными глазам честно сообщала, что не могу, очень готовлюсь к поступлению и вообще — вы осознаете, как много значит искусство в нашей жизни?!

Рыбка клюнула на втором месяце моего пребывания в столице.

Я бежала с подругами по спорту, появившимися в моей новой яркой сияющей жизни, и активно пытающихся мне подражать. Было пять часов утра. Городской парк, в котором утренний свет прогонял ночной сумрак, пел голосами тысячи птиц, сиял капельками росы, словно был усыпан бриллиантами, казался самым безопасным местом во всей галактике... как вдруг ощущение безопасности испарилось мгновенно.

Я продолжила бежать, улыбаясь еще счастливее чем прежде, заставила себя бежать все так же, сдерживая отчаянное желание ускориться, предварительно оглядевшись, чтобы оценить уровень опасности.

Но оборачиваться было нельзя, менять поведение так же, и я, рассмеявшись какой-то глупой шутке Сейры просто продолжила пробежку. Потом мы постояли весело болтая и разминаясь возле многоэтажки, затем разошлись — я в свой дом, девчонки в соседний.

И лишь оказавшись в квартире и заперев дверь, я кинулась к сейру просмотреть записи с камер. Их на мне находилось шесть штук. Ощущение опасности посетило лишь при просмотре записи со всего одной — боковая камера, встроенная в основание козырька на кепке, зафиксировала даже не мужчину - его взгляд. Только взгляд.

— Шеф, — набрав начальство, позвала я.

Следующие полчаса пока я бегала по квартире из душа на кухню перекусить, чтобы после одеться и помчаться по своему ежедневному кругу, наши анализировали запись.

Перед самым выходом, выслушала вердикт:

— Шейри, у нас нет личности.

— Как это нет? — застыла, всунув одну ногу в туфель, и балансируя другой. — Что значит нет? Это центральный парк, шеф, там более полутысячи камер!

Информация, последовавшая за этим, убила:

— Его нет ни на одной. Понимаешь? Даже не то, чтобы он потерялся в толпе, в пять утра толпы нет, сама знаешь, он просто не промелькнул ни на одной камере. Кроме вот того взгляда из-за дерева, где кусты лицо прикрывают, у нас ничего нет.

Судорожно выдохнув, я обулась, испросила:

— Радужка глаз?

По факту в современном мире достаточно было зафиксировать на камеру радужку глаз, она индивидуальна для каждого, как и отпечатки пальцев, но...

— Ничего, — мрачно сообщил шеф.

Девочка- сдохните-все-мучительно-прямо-сейчас, глянула на себя в зеркало, провела левой ладонью по правой руке, лучезарно улыбнулась и мгновенно стала девушкой- вечный- праздник- и- все- просто- замечательно и покинула свою квартиру, тщательно заперев дверь на ключ.

Спускалась я по лестнице — всего-то пятнадцатый этаж, такие мелочи, в моем животе бултыхались привычные утренние пол-литра чистейшей воды даже без газов, компанию поллитрухе создавала тщательно пережеванная овсянка с клубникой, настроение было чудесным без прикрас, мир светлым, ясным, безопасным и волшебным.

А навстречу мне поднимался потрясающе симпатичный парень с огромной собакой на поводке.

— Ух! — сказал молодой человек, увидев меня— Стоило всего один раз встать пораньше, чтобы тут же увидеть настоящую фею. Старина, с меня мешок мозговых косточек, если эта фея назовет свое имя.

Пес оказался невероятно умным, потому что сначала недоверчиво глянул на хозяина, а вот затем с искренней надеждой во взоре на меня. И он так выразительно посмотрел, что, не выдержав, я рассмеялась и сказала:


— Шейри. Меня зовут Шeйри, — и продолжая улыбаться, весело заметила: — Вы попали на целый мешок мозговых косточек, мой удивительно находчивый незнакомец.

— Ирд, — произнес он, с искренним и нескрываемым восхищением глядя на меня.

И в его глазах я была самой красивой девушкой на свете, самой волшебной, самой восхитительной, самой-самой...

— Гав! - обиженно выдал пес.

Запоздало поняла, что стою на две ступени выше Ирда, и улыбаюсь не привычной отработанной улыбкой, а как-то совершенно искренне и даже немного смущенно.

— Какая же ты красивая, — выдохнул Ирд.

Он сказал это, кажется даже не подумав, потому что сам безумно смутился и поспешит тут же исправиться, выпалив:

— В смысле вы! Какая же вы красивая, я...

— Гав! — настойчиво напомнит о себе пес.

— Старина, два мешка костей, только заткнись, — прошипел, не глянув на него Ирд.

— Он просто вас ревнует, — обходя парня, обронила я. И почти шепотом добавила: — И я его понимаю...

От моего явно льстящего пассажа Ирд застыл, и опомнится только когда я уже обойдя их с собакой спустилась почти на пролет.

— Шейри, —перегнувшись через перила крикнул он, — Шейри, а можно с вами встретиться? Где угодно! Когда скажете! Я буду ждать вас как верный пес... эм... В смысле вместе с верным псом, а если хотите, то и без!

— Гав! — возмутится пес, до которого дошла перспектива провести вечер в одиночестве.

От души рассмеявшись, я беззаботно ответила:

— Все может быть, вдруг вы опять проснетесь пораньше...

И я убежала вниз, порхая по ступенькам.

За эти полтора месяца флирт стал неотъемлемой частью девушки-праздник, я флиртовала везде и всегда, даря комплименты и улыбки, говоря приятное, стараясь замечать в каждом мужчине только хорошее, исключительно достоинства, и восхищаясь, восхищаясь и восхищаясь всеми и каждым.

«Это не наш объект, — прозвучал в ухе голос шефа».

Я тоже так думала, скорее это просто студент, приехал со старым другом, который явно был с ним с детства - слишком уж умная псина, да и обращение «старина» тоже говорящее. Так что этот вариант отметался, максимум еще случайные встреча-две, а после привычное «Вы осознаете роль искусства в развитии цивилизации?! О, я собираюсь посвятить ему всю свою жизнь!» — и девушка-праздник улетает воплощать идею-фикс в жизнь, ничем не ранив чувства отверженного мужчины. Все просто, все доведено до автоматизма, все, как и всегда.

Но «все просто» дало сбой в это же утро.

Я практически бежала, пытаясь на ходу открыть бутылку с водой, и одновременно просматривая сейр на предмет поиска нужной библиотеки. Для поступления на «факультет моей мечты» мне нужно было предоставить две научные публикации, сегодня секретарь выдала список тем, и по моей тематике «Искусство терапия и ее значение в лечении суицидальных наклонностей» литературу можно было найти только в центральном столичном институте психологии. Так что вот сейчас я как раз и искала и саму библиотеку института, и схему общественного транспорта, благодаря которому до нее можно было добраться.

И вдруг прямо посреди оживленной улицы, где по тротуарам вместе со мной неслись кто куда примерно тысячи две гаэрцев, меня вдруг перехватили, нежно, но крепко обхватили за талию и возле виска, согревая его дыханием, раздался тихий голос:

— Куда же ты несешься, сияющая девочка?

От звучания этого голоса у меня подогнулись разом ослабшие ноги, и на какой-то момент я даже была рада, что меня держат. Но только на миг.

— Отпустите... — голос прозвучал жалко.

Так жалко, что стало самой противно. И незнакомцу видимо тоже — меня отпустили мгновенно, а едва я обернулась — позади никого не было. В смысле было -толпа продолжала течь по дороге, недовольно обтекая меня, но вот мужчины, который только что обнимал меня — его не было.

— Шейри? - прозвучал в наушнике голос шефа. — Чего встала?

Ответить на улице я не решилась. Немного растерянная, продолжила путь, пересекла весь город на общественном флайте, нашла библиотеку, с трудом, но все же отыскала и нужную работу, но едва села сканировать текст, услышала в микрофон:

— Твою квартиру вскрыли.

Слава профессиональной паранойе -в моем жилище не было ничего, что позволило бы обнаружить хоть что-то раскрывающее мою личность, я даже в сейр и рабочую сеть не выходила из дома, вообще ничего. Так что кто бы туда не вломился, это он зря, но вот что не понятно — у меня на руке были часы, в них система оповещения, она реагировала на все входящие сообщения, а так же на открытие дверей в мою квартиру -сейчас же никакого оповещения не было.

Но это было не самым паршивым.

— Шейри, его не фиксирует ни одна камера, — сообщил шеф— Реагируют датчики движения... уже не реагируют.

Я сидела над монографией, нервно кусая губы.

— Привет, красотка, — произнес какой-то парень, нагло усаживаясь напротив меня.

— Привет, красавчик, — смущенно улыбнулась я.

«Исчезни, урод!», — подумала про себя, но тут же представила, что этот парняга самый красивый мужчина на Гаэре. Самый потрясающий. Самый уникальный. Самый идеальный. Самый- самый...

— Кажется, я готов на тебе жениться, — изменился в лице он.