Прячем лица в дыме (СИ)

Найдер продолжал говорить, мешая глупости, провокации и оскорбления, но шёл час за часом, а шанса так и не появлялось.
Пока не распахнулась дверь, и на пороге не появился чертов Раз.
— Во имя Лаара, — выдохнул один из стриженых. Повисла тишина, все уставились на вошедшего.
Раз осматривался диким взглядом, но, казалось, никого не видел перед собой. Губы были искусаны до крови, на щеках виднелись красные отметины, как если бы он царапал себя. Кожа побелела, черты лица заострились, и по-особому на нём выделялись покрасневшие глаза. Нет, они не просто покраснели, а налились кровью, будто внутри полопались все сосуды. Пальто висело неопрятным колом, покрытым грязью и землёй, с приклеившимися ветками и сухими листьями.
Этот черт был жив, но сам собой просился вопрос — а надолго ли? Раз казался ожившим трупом, и его вид вызывал оцепенение, переходящее в ужас. Найдер видел распухшие тела, которые пролежали в канале неделями, видел задушенных людей с фиолетовыми лицами, видел тех, кого превратили в мясные ошмётки, но это не трогало его по-настоящему — а за друга стало страшно.
Словно не замечая направленных на него револьверов, рыжий пошёл через зал в сторону кухни. Собравшиеся в немом изумлении следили за ним, не решаясь что-то сказать или выстрелить, и тогда Найдер рассмеялся.
— Я же говорил, что ждать долго придётся. Никого нет, ясно? Его, — он мотнул головой в сторону Раз. — убили и вернули с того света чертовы ученые. И вам нужно поступить со мной также, если хотите, чтобы я подписал документы.
— Во имя Лаара! — ещё один вспомнил бога и вздрогнул, вжимая голову в плечи.
— Подпишешь, куда ты денешься! — воскликнула мать, нервным взглядом провожая Раза. — Это же невозможно, — голос дрогнул.
Раз замер на пороге и вдруг дёрнулся. Он медленно повернулся к женщине:
— Я поем и найду их, обещаю, — и ушёл на кухню.
Найдер сделал такой глубокий вдох, что верёвки больно врезались в грудь. Впервые за последние годы ему захотелось помолиться Великому Отцу — не в насмешку, а по-настоящему, горячо, с верой. За всех: за чертового Раза, близкого к помешательству, за Джо, Рену и Феба, оказавшихся в руках ублюдка, и за самого себя, чтобы найти силы спасти этих людей.
Оша громче воскликнул:
— Почему невозможно? Это же Кион — столица наук и искусств, здесь нет предела вольной мысли! — ухмылка сникла. — Я один, можете и дальше ждать, но никого не осталось — все стали такими. Они попались, и это стало платой. Ну так что теперь, вернёмся и поговорим снова?
Лишь бы они согласились. Пусть бегут от «ожившего», пусть оставят его здесь одного. А Раз тот ещё черт, он справится. Надо только увести стриженых.
— Лучше не связываться, — подал голос один из них.
— Да чушь это, не бывает такого! — быстро откликнулся другой.
Мать выхватила револьвер из его рук и грозно сказала:
— А это мы проверим.
— Стой! — Найдер задёргался, но она уже выскочила из зала.
Стриженые повскакивали, некоторые сделали несколько шагов следом и только один отважился пойти на кухню к «ожившему».
Сначала раздался выстрел, затем звон упавших кастрюль и сковородок, а через мгновение мать пролетела сквозь коридор и упала в середине зала, нелепо раскинув конечности, как отброшенная за ненадобностью игрушка.
Раз медленно вышел следом, подняв руки и переплетя пальцы. Он огляделся затравленным зверем. Лицо оставалось непроницаемым, но Найдер был готов поклясться, что в нём нет ни капли рассудка — только чертова магия, сошедшая с ума.
Рыжий едва шевельнул пальцем, но столы со столами перевернулись, разлетелись по краям, словно по залу прошёлся вихрь. Середина опустела, и стриженые бросились врассыпную.
Найдер ещё сильнее задёргался на упавшем стуле, сдвинувшись на полу на несколько сантиметров, и крикнул:
— Развяжите меня! Я его успокою!
Кто-то выстрелил, затем раздался чужой крик — Найдер попытался извернуться, но он упал спиной к другу и стриженым и не мог видеть. Оша чувствовал, как дрожит пол, как дрожат стены.
— Раз! — закричал Найдер.
 
Как мог, он дёрнул бедром вверх, подскочив и развернувшись на сантиметр или два, затем снова и снова. Только он увидел парня, как подобравшегося к оша стриженого разорвало пополам, и горячая кровь попала на лицо, потекла по волосам, испачкала куртку.
— Развяжите, — выдавил Найдер, отплёвываясь.
Кто-то дёрнул стул за ножки в сторону выхода и начал распутываться верёвки. Едва напряжение с запястий и лодыжек спало, ещё не успев подняться, он пяткой ударил бандита по челюсти, выхватил у него револьвер и пополз по испачканному кровью полу к Разу.
Дрожь становилась всё сильнее, будто началось землетрясение, пока пол не заходил ходуном, и оставшиеся в живых вместе с разорванными напополам подскочили на буграх. Половицы отскакивали по краям, выгибались, обнажая серый каменный фундамент.
— Раз, остановись!
Но он не слышал — лицо было отрешённым, и сам он напоминал бездушную марионетку, управляемую жестоким кукловодом.
Еще один выстрелил, однако пуля не долетела — Раз скорчил лицо, но даже не шевельнул пальцами, она просто упала, превратившись в каплю расплавленного свинца. С потолка сыпалась каменная пыль, и стены уже не просто дрожали — они могли вот-вот рухнуть.
Найдер рывком поднялся. На секунду он поймал пустой, бессмысленный взгляд друга, а затем плашмя ударил его револьвером по лицу. Рыжий упал, но руки продолжали дёргаться, пальцы меняли один причудливый жест за другим. Пыль сыпалась всё сильнее, и камень скрежетал, сходя с опоры.
Схватив друга, оша потащил его к выходу. Тело едва слушалось, казалось, нога вот-вот вывернется, а может, раньше это сделает сам позвоночник, но пока этого не произошло, и Найдер, поджимая разбитые губы, тащил Раза.
Руки того по-прежнему двигались, управляемые магией, и каждый метр «Вольного ветра» рушился: половицы вставали на дыбы, обнажая фундамент, потолок сыпался уже не пылью — крупной крошкой, а стены кривились, как смятая бумага. Падали камни, заставляя оставшихся в зале кричать и выть.
Едва они шагнули в вечерний сумрак, Найдер уже не смог держаться на ногах и рухнул на землю, а затем пополз в сторону, дальше от рушащегося дома. Пыль забивала горло, он кашлял, но не мог удержаться от того, чтобы не оборачиваться и не видеть, как падает его дом.
Оша поднялся на выдохе и повернулся к «Вольному ветру», уже слыша крики перепуганных соседей.
Просто груда камней.
Он подошёл к ним.
— Прости, — прошептал Найдер, с отчаянием вглядываясь в серый камень.
Всё, что строил отец. Их дом. Самая надёжная крепость, откуда не страшно ударить хоть по всему Киону. Самые любимые стены, с которыми было связано всё: как отец читал книжки и учил грамоте, как мальчишкой приставал с наивными расспросами к редким посетителям, как слушал рассказы заезжих оша и как в зале впервые поцеловал какую-то девчонку из племени, как познакомился с Джо, Разом, Реной, Фебом. Не просто стены — дом, настоящий дом.
Найдер посмотрел на Раза, припорошенного каменной пылью. Из-за него всё это. Он опять, опять, опять стал угрозой и отобрал самую большую ценность. Груда камней — вот всё, что осталось от наследства отца и стольких счастливых воспоминаний.
Оша нащупал пульс Раза. Во имя Великого отца, какой же он черт, живучий ублюдок, слава всем богам! Найдер потрогал его руки, ноги — вроде целы. Он как можно осторожнее взвалил друга на плечи и потащился по тёмным переулкам Цая, прячась от перепуганных жильцов, вышедших на улицы.
Были у него ещё места. А «Вольный ветер»… Что же, воспоминания — это не стены, а люди — за них и надо впрячься, что бы ни происходило. Просто стоит почаще говорить себе об этом.
  
32. Танцевать на сломанном стекле
 
Раз и Найдер молча ели, уставившись друг на друга.
Сначала Раз подумал: интересно, кто из них сейчас выглядит хуже? На ком больше синяков, царапин и ссадин, у кого больше боли? Затем он снова и вернулся к тому, что произошло в «Вольном ветре», а после — к задуманному.