Прячем лица в дыме (СИ)

Третий план. Нужно всего лишь потянуть время.
Раз знал, что должен с улыбкой повернуться к кирийцам, к министру, к Лаэрту, но он так и стоял, глядя на то место, где только что был Найдер. Тот выронил трость, и она лежала на полу, пугая свежими пятнами крови. Решившись на самый неправильный жест, Раз потянулся к ней. Он не мог сейчас помочь другу, но подхватить трость казалось тем делом, которое сделать также важно, как забрать брата.
В голове крутились оправдания, как объяснить, что он поднял трость. Пытаясь изобразить самую искреннюю улыбку, Раз повернулся к гостям, но встретившись взглядом с кирийцем, он понял, что слова уже излишни.
Они одновременно подняли руки, скрещивая трость и костыль, точно мечи, а затем свет погас.
  
23. С лёгкой рукой и открытым сердцем
 
К столбикам, воткнутым в землю, были привязаны лошади. Они стояли, то и дело поворачивая головы в сторону дворца, напуганные игрой музыкантов. Джо знала, что это умные, чуткие животные, которых нужно любить, но в Кионе — да и во всех городах, редко об этом думали.
Девушка погладила красивую чёрную лошадку по шее. Лишь бы у Найдера и остальных всё прошло хорошо, и от неё ничего не потребовалось. Это не было страхом действовать — нет, она бы хоть во дворец полезла, просто их третий план требовал напугать животных, а этого так не хотелось.
Явиться к кионским оша, сойти за свою, отправиться с ними к дворцу, будто ненароком увязавшись, не составило труда — и охрана, увидев целый табор, даже побрезговала проверить их. Всё оказалось до смешного простым. У оша на такой случай была поговорка: двери запирай-не запирай — ветер всегда щель найдёт. А тут даже «дверь» не постарались закрыть! Наверное, Великий Отец благоволил замыслам.
— Эй, а ты кто? — послышался мужской голос.
Джо быстро развернулась и почти нос к носу столкнулась с другим оша.
— Серьёзно? — воскликнула она. — Ты вина перепил, что не помнишь?
От такого напора парень смутился, но решил не сдаваться:
— Не знаю я тебя, ты от кого?
Конечно, оша всегда принимали любого и редко задавали вопросы, но сейчас стоило быть осторожнее. Каждый бы удивился, что девчонка, только вчера попросившая у племени кров, уже оказалась у дворца.
— А ты, Ландер, и мать скоро не вспомнишь! — Джо скрестила руки и отвернулась.
— Я не Ландер!
— Ты меня не помнишь — вот и я тебя не помню, ясно? — она бросила в него огрызок яблока.
— Ладно, ладно,
Добродушно рассмеявшись, парень ушёл. Джо с тоскливой улыбкой посмотрела ему вслед.
Всё же ей не хватало жизни оша: они считали своим домом весь мир и открывали каждую дверь. Просыпались среди полей, в узких повозках, в тесноте, под пение птиц и ржание лошадей. Шли купаться в реке и рвали ягоды, разводили костры, готовили густые похлёбки и пили красное вино, разбавленное водой. Они мчались по разбитым дорогам, мчались даже там, где дорог не было вовсе. Это была прекрасная вольная жизнь, такая чистая, не как в этих проклятых городах, но она замирала, стоило прийти зиме — вместе с ней всегда приходил голод.
Джо подняла голову к небу: оно казалось таким низким, тяжёлым, как бывает только в холода. Не любила она зимы. Они всегда забирали близких ей людей.
Девушка пошла между лошадьми, затем подобралась ближе к дворцу. Одной стороной он подходил прямо к каналу, а тремя другими примыкал к западным улицам Арионта. Наподобие буквы «П» его обступала кованая ограда, и между ней и самом дворцом было столько места, что казалось, целый город уместится. Воротца разделяли территорию на две части — на огромный двор, куда подъезжали гости, и сад, где готовили выступление.
Джо сделала ещё несколько шагов к ярко освещённому зданию. Здесь стоило быть аккуратнее — в саду то и дело шныряли охрана и слуги, следя за оша. Ну конечно, мало ли что! Джо развернулась и пошла обратно к лошадям.
А захотели представления — сразу позвали. Рядом с каждым городом можно было найтиг несколько семей оша, оставивших кочевую жизнь. Обычно они занимались хозяйством или разводили лошадей. Эти вот были как раз из вторых. Гости ждали вечернее представление с наездниками, и пусть выступать должны были всего несколько человек, как обычно, оша собралось гораздо больше, чем требовалось. Конечно, они могли вести себя иначе, как велел дурацкий этикет города, но… Нет.
 
Мимо прошла девушка в облегающем чёрном трико — явно одна из тех, кто будет выступать перед гостями. На ней не было ни куртки, ни пальто, ни даже накидки. Джо стало холодно за неё, и она поёжилась, хотя оделась довольно тепло. Глупая эта девушка, конечно. Наверное, она совсем не знала, какие зимы на самом деле — первыми они всегда забирают таких вот, кому «Мне не холодно!»
Джо вплотную подошла к лестнице, оглядывая ряды окон — и сколько же свечей надо, чтобы осветить такой огромный дом? Хотя нет, наверняка там газовые лампы. Феб и Раз улыбнулись бы, услышав, что она подумала, что дворец освещают свечами.
А вот и черт с ними, скоро она получит деньги, и уже никакой университет не посмеет отказать ей. И посмотрим ещё, кто в итоге будет знать больше. Джо почесала подбородок. Хотя эта мечта означала, что придётся оставить другую — о вольной жизни, жизни оша, и пойти рука об руку с городом.
Но отец так мечтал, что она получит образование и заживёт лучше, чем все они, чтобы уже никогда не переживать холодных голодных зим, которые забирают близких. Она ведь и сама их боялась, боялась так сильно, что бежала в Кион, только начинались морозы.
Вдруг раздался выстрел. Он был едва слышен за голосами оша и музыкой и больше напоминал хлопок, но Джо чётко знала, что стреляли из револьвера — она ждала этого. Не умели ведь они идти простой дорогой, они всегда сворачивали и шли буераками, через заросли, а потом ещё и по болотам.
Итак, третий план.
Джо достала из кармана нож и, низко пригибаясь к земле, начала перерезать верёвки, удерживающие лошадей. Те продолжали мирно стоять, не успев почувствовать дарованную свободу.
Девушка бросилась к углу ограды. Где-то рядом, по ту сторону, должен быть Феб, но парень не мог услышать выстрела — надо подать ему знак. Она достала из кармана маленький мяч из яркой красной резины и с размаху перекинула через прутья. Он ударился о брусчатку и подскочил не меньше, чем метра на два.
Прячась в тени, Джо вернулась к оша и лошадям и принялась ждать. Прошла минута, две, три… Громыхнув, фейерверк высоко взлетел и разорвался над дворцом белыми искрами, похожими на падающие звёзды. Лошади испуганно заржали.
Раздался ещё один взрыв, уже ближе. Пегой мерин дёрнулся и, почувствовав свободу, бросился по двору. За ним побежали другие, а вслед им понеслись испуганные голоса оша. Они попытались ухватить лошадей, успокоить, но животные метались по двору, взрывы всё продолжались, и с неба сыпались сотни звёзд.
Джо с сожалением — с отвращением к самой себе — посмотрела на напуганных лошадей. Наверное, она слишком прижилась в городе, что тоже перестала думать о животных, как и все кионцы. Дело мучило их самих, других людей, лошадей — так сколько же в нём правды? Стоят ли все деньги такого?
Но вступил на дорогу — пройди её до конца. Это было главное правило оша.
Джо притаилась рядом с оградой. Пока всё шло по плану. Напуганные криками, один за другим в сад выбегали слуги, а следом за ними, судя по форме, появилась дворцовая охрана. Некоторые бросились ловить лошадей.
Девушка начала пробираться по краю, чтобы открыть ворота, разделяющие сад и двор, где поджидали слуги приглашённых, стояли паромобили и запряжённые экипажи. Надо больше хаоса, привлечь внимание всех слуг, чтобы перепуганные гости остались в зале, а Найдер, Раз и Рена успели улизнуть.
Фейерверки прекратились, и через ржание лошадей Джо отчётливо услышала испуганный крик. Она повернула голову — у самых ступеней лежал мужчина-слуга, рядом с ним валялась разбитая лампа, и огонь, подпитанный маслом и пожухшей травой, разгорался всё сильнее.