Теперь ты моя (СИ)

Противный червяк сомнения гложет изнутри.
А вдруг он и не ищет?
Максим же сказал…
Так. Все! Прочь! Прочь все негативные мысли!
Моя жизнь наладится. Я уверена. Нужно только немного подождать.
Ванная комната оказывается такой же темной, как и спальня. Но здесь хорошо убираются.
На глянцевой плитке не видно ни одной пылинки, и ни одной высохшей капли. Будто здесь вообще никогда никто не пользуется водой.
Горячие струи не приносят особого облегчения.
Зато я смываю грязь с коленок и локтей, обнаруживая на них ссадины, затянувшиеся коркой.
Желудок напоминает мне о том, что я давно ничего не ела.
Его конкретно скучивает голодными спазмами.
Надо поискать кухню. Интересно, сколько вообще время?
Поднимаю с пола свою перепачканную одежду. На всякий случай, расправляю ее перед собой, будто за ночь грязь могла исчезнуть, а стрелки на тонких колготках затянуться сами собой.
Ну и видок у меня был! Я даже усмехаюсь, представив это.
Мне не остается ничего, кроме как натянуть любезно предоставленную мне футболку.
Дверь, действительно, оказывается открытой, и выпускает меня в коридор.
Я осторожно выглядываю, прежде, чем выйти. Все время кажется, что вот прямо сейчас перед носом возникнет здоровенный мордоворот, и затолкает меня обратно в комнату.
Но, к счастью, ничего такого не происходит. На этаже пусто. И всем на меня абсолютно плевать.
Вот уж не думала, что обрадуюсь такому!
На первом этаже приятно пахнет яичницей с беконом. Обожаю такую. Мама часто готовит ее утром. Добавляет моцареллу, иногда грибы или овощи по настроению.
Это и любимое блюдо папы.
Вздыхаю, вспомнив про него.
Пожалуйста, папуль, поторопись!
Пышная улыбчивая женщина в кухне доброжелательно приветствует меня.
Предлагает несколько блюд на выбор, и я, конечно же, выбираю яйца.
Это напоминает о доме. Вызывает хоть какие-то теплые чувства внутри меня.
Домработница, а я так поняла, что это именно она, оказывается невозможной болтушкой. А работа прямо-таки спорится в ее пухлых руках.
Интересно, она хоть знает, на кого работает?
Мне в голову приходит шальная мысль. Макс сказал не глупить, но разве можно упустить свой шанс?
– Скажите, а у вас есть мобильный? – спрашиваю у поварихи.
– Конечно, – улыбаясь отвечает она. – У кого же сейчас его нет?! – искреннее удивление говорит о том, что женщина вряд ли знает о том, что я пленница. Похоже, никаких указаний кроме как накормить меня, ей не давали.
– А… можно мне позвонить? – как-то не очень уверенно произношу я. Не могу пока поверить в то, что удача на моей стороне.
– Конечно, детка.
Женщина достает из кармана белого фартука мобильный. Старый кнопочный телефон. Я такой даже вживую никогда не видела.
Она вытирает его о халат:
– На всякий случай, – поясняет мне повариха.
Передо мной даже выбора не стоит кому звонить. Конечно же папе.
Его номер я наизусть знаю.
В свое время, он заставил меня запомнить эту комбинацию цифр практически насильно.
И вот теперь я ему очень за это благодарна. Отец, как чувствовал, что пригодится.
Гудки кажутся слишком громкими. Буквально каждый отдается в голове гулом.
Сердце ускоряется от волнения. Неужели, я сейчас услышу знакомую речь?
– Да! – папа рявкает в трубку, когда я уже почти отчаиваюсь услышать его голос.
Он сильно взбешен. Прочитать его настроение даже по короткому слову из двух букв очень просто.
– Пап… Пап, это я… – практически шепчу в трубку, боясь заплакать.
Но вместо выражения удивления, умиления или радости, он просто начинает орать на меня. Снова.
– Аля! Ты совсем рехнулась?
Мне кажется, состояние отца сейчас нисколько не отличается от того, в котором он находился после моего возвращения домой.
Пожалуй, оно даже хуже.
Я и через невидимую сеть, разделяющую нас, чувствую с каким презрением и раздражением он отвечает мне.
– Папа, ты о чем вообще? – я тоже повышаю голос от обиды.
Домработница учтиво выходит из кухни.
– Я видел, чем ты, ДОЧЬ, – он с нажимом произносит это слово. Да что там произносит? Рвет глотку так, что у меня горло болезненным спазмом сводит от страха, – вчера занималась!
 
Смутно припоминаю, что Максим что-то там говорил про видео, про то, что папа с удовольствием посмотрит… И он снимал меня… У него в руках был телефон…
От ужаса у меня конечности моментально становятся ледяными. В груди что-то скручивает, и начинает тошнить так сильно, что я рефлекторно зажимах рот.
– Пап, он меня заставил, – дрожащим голосом лепечу я. Отца теперь ничем не переубедить.
– А стонать, как шалаву ебливую, он тебя тоже, сука заставил?
Перед глазами встает перекошенное от ярости лицо папы.
Я едва ли не роняю из рук телефон.
Падаю на стул, потому что ноги подкашиваются.
Изображение уплывает, растворяясь в слезах.
– Саша, – где-то на фоне слышу взволнованный мамин голос.
Она еще что-то говорит, но не разобрать. Потом шум. Вскрик. Он что? Он ударил ее?
– Ты хоть знаешь, что будет, если эта запись попадет ни в те руки? – по частым всхлипам папа, видимо, понимает, что я еще здесь. – Отвечай! – в нетерпении рычит он.
Не хочу об этом думать! То, что видео просто существует – гадко само по себе. И, конечно, я до одури боюсь стать звездой интернета.
– Нет, – выдавливаю из себя ответ.
– А я знаю! Нас, Алевтина, втопчут в дерьмо, да так, что выбраться оттуда мы в жизни не сможем! Ни я, ни ты, ни Инга. Никто! Мы все потеряем, слышишь! Все!
– Папочка, пожалуйста, прости, – бормочу я. – Пожалуйста, папулечка…
Я молю прощения от страха. Это единственная сила, которая движет мной.
– Когда я тебя вытащу, ты у меня в институт благородных девиц уедешь! На три года! Пусть там из тебя всю дурь выбьют, раз я не смог! Вырастил неблагодарную шлюху!
Слова отца бьют так больно, что я забываю дышать.
За что он так со мной? Почему?
Разве, папа не должен любить меня, защищать?
А он…
Кажется, там, на заднем фоне скулит мама. Или это мой собственный внутренний вой стоит в ушах?
– Он уже порвал тебя? – очередной вопрос отца вызывает на моем лице нервную усмешку. – Ну, ничего… – отвечает он сам себе, будто успокаивая. – Это поправимо – зашьем и будет, как новенькая…
Я больше не в силах слышать папин голос. Рука с телефоном сама отпускается на стол.
Мой мир разорвался на части. И взрыв оказался таким сильным, что теперь никак не получается прийти в себя.
Папа еще немного ругается, а потом, видимо, тоже отключается.
Резко подскакиваю с места, и бегу в неизвестном мне направлении. Чуть ли не сбиваю с ног домработницу, что так любезно согласилась дать мне телефон.
Ноги сами несут меня в спальню Максима. Я не помню где находится та комната, куда меня определили сначала.
Там падаю на кровать, и рыдаю, наверное, не меньше часа.
Мне нужно выплеснуть как-то эти обиду и боль, разочарование, которое так внезапно возникло при разговоре с близким человеком.
Даже если папа найдет меня, ждать от него снисхождения не стоит. Осознание этого факта жжет сильнее всего. Дыры на душе оставляет.
Сейчас даже ублюдок Максим уже не кажется таким уж ублюдком. Ему до моего собственного отца еще как до Китая пешком.
 ГЛАВА 14 
Аля
Из окна спальни хозяина дома открывается отличный вид.
Нарыдавшись вдоволь, я уставилась в окно, наблюдая за всем, что там происходит.
Демьян (мне удалось вспомнить настоящее имя Максима, потому что именно так его называла домработница – Демьян Алексеевич, ласково произносила она, с такими интонациями, точно это лучший мужчина на всем белом свете) живет богато.
Ухоженная большая территория, много зелени, дорожки из камня, огромная беседка в отдалении. Пара шикарных авто, которые почему-то стоят не в гараже, а точно специально красуются передо мной. Байк.