Выжившая (ЛП)

Брэд слегка наклонился вперед, легкий ветерок взъерошил его волосы, которым он позволил чуть отрасти. 
- Так много всего произошло за последние шесть месяцев. Ты уже знаешь, что мы с Элизабет поженились. Я говорил тебе об этом год назад, прямо накануне нашей свадьбы. Я не думаю, что ты об этом забудешь. Я ревел, как чертов ребенок, когда говорил тебе.
Он познакомился с Элизабет Роблес в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, где остановился у старого друга по колледжу во время своего двухлетнего путешествия по большому североамериканскому континенту. После смерти Лизы он был опасно близок к тому, чтобы пойти по ее стопам. Он провел два месяца в наркотическом и алкогольном тумане, пока не вышел из него с помощью Уильяма Греко. Уильям прошел реабилитацию через шесть месяцев после выписки Лизы из больницы - его шестой срок за двадцать пять лет - и вышел не только трезвым, но и с чувством триумфа, перспективы, о которых, как он признался, он никогда и подумать не мог. 
- Я больше не пойду по этой дороге, приятель, - сказал ему Билли. - С этого момента я выбираю жизнь.
Уильям помог Брэду сделать этот выбор девять месяцев спустя, когда Брэд понял, что выбор Лизы был именно таким - ее выбор. Это было трудно, но он действительно не мог представить, чтобы она выбрала альтернативу. 
- Она не смогла бы жить спокойно, - сказал он Билли позже после собрания анонимных алкоголиков, которое Брэд некоторое время начал посещать, а затем бросил. 
Раньше у него никогда не было проблем с зависимостью, и собрания были просто формой поддержки для него после его собственной реабилитации и терапии. Более терапевтическими были его личные встречи с Билли, которые два адвоката проводили по крайней мере еженедельно. И когда Брэд был в дороге во время одной из своих прогулок, он всегда разговаривал с Уильямом по мобильному телефону или через письма, которые отправлял из любого города, в котором находился - от Анкориджа до Белиза. К тому времени Брэд уволился со своей должности в "Джейкобс и Мейерс" и жил на деньги, которые были возвращены после кражи их сбережений. Он знал, что рано или поздно ему придется вернуться к работе, но какое-то время он был обессилен. Он должен был найти себя, должен был обрести покой, и единственный способ сделать это - оставаться в движении. Его поездки на автомобиле были насыщенными и в некоторых случаях полными приключений, и, увидев естественную красоту страны, он снова начал чувствовать красоту жизни.
Но это был долгий, медленный процесс. И на этом пути были неудачи. Не раз Брэд, задыхаясь, просыпался в каком-нибудь странном гостиничном номере в состоянии, в котором он никогда раньше не был, в одиночестве, при воспоминании о голосе Лизы, ее прикосновении к его подсознанию, и он впадал в безудержные рыдания.
- У нас все очень хорошо, - сказал Брэд, чувствуя теперь соприкосновение с духом Лизы. - Мы наконец-то продали дом. Можешь поверить, что я смог продать его почти за полмиллиона? Я имею в виду, что мы заплатили за него двести семьдесят пять тысяч, когда купили его, а пять лет спустя я получил за него вдвое больше. Мы с Элизабет смогли найти хороший дом за пределами Санта-Фе, где мы сейчас живем. Тебе бы он понравился, Лиза. Две спальни, на двух акрах земли, с небольшим озером на заднем дворе. Я имею в виду, это великолепный дом! Запросто дом за два миллиона долларов в округе Ориндж. И я заплатил за него триста пятьдесят тысяч.
Официально ФБР держало это дело в секрете. После показаний Лизы они начали более внимательно следить за Риком Шектманом. И когда два года спустя он, наконец, был пойман в ходе секретной операции, связанной со всемирной сетью детской порнографии, его привлекли к ответственности и осудили по различным обвинениям, которые привели к пожизненному заключению. Брэд сожалел, что Лиза не прожила достаточно долго, чтобы увидеть, как это произойдет.
В ноябре 1998 года, через два месяца после того, как Лиза вышла из больницы, она вернулась на работу, но она уже не была прежней. В течение следующих шести месяцев они с Брэдом жили, погрязнув в депрессии, горе и неуверенности. Брэд смог выбраться из собственной трясины вины, чтобы сосредоточиться на помощи Лизе, которая продолжала мучить себя из-за смерти Мэнди и Алисии. Они оба проходили терапию, индивидуальную и групповую. Жизнь превратилась в рутину работы, сна, посещения могил, плача и терапии. В те несколько раз, когда Брэду удавалось разговорить Лизу об этом, она говорила ему, что не знает, сможет ли когда-нибудь простить себя за то, что сделала. Ее психотерапевт пытался помочь справиться с чувством вины, но оно не уходило. 
 
- Я чувствую себя предательницей, - говорила она Брэду в тех редких случаях, когда рассказывала об этом инциденте. - Я чувствую, что независимо от того, что я делаю, независимо от того, что я пытаюсь сделать ради их памяти, что каким-то образом сделает ее лучше, лучше никогда не будет. Они умерли из-за того, что я сделала. И никакие деньги, пожертвованные благотворительным организациям от их имени или организациям, основанным для бездомных женщин, или что бы то ни было, не вернет их и не исправит ту боль, которую они перенесли. Они умерли из-за эгоистичного поступка. Они умерли, потому что на долю секунды я решила, что я лучше, чем они, что я заслуживаю жить больше, чем они. И как только я навела этих уродов на эту мысль, их уже было не остановить, хотя я и пыталась спасти Мэнди и Алисию. Их все равно убили.
Ее депрессия повлияла на ее работоспособность, но ее не уволили: Джордж Брукс поручил ей легкие обязанности, и когда она не была на работе или на терапии, она спала. Брэд постоянно беспокоился, что она начнет злоупотреблять таблетками, и он следил за ее лекарствами и боялся оставить ее одну. Постепенно, когда стало очевидно, что она не представляет опасности для себя, он начал позволять себе краткие отлучки из дома, чтобы справиться со своими собственными проблемами и проблемами. Весной 1999 года Лиза начала демонстрировать успехи в своей терапии. Оказалось, что она делает большие успехи; она меньше говорила о своей вине, стала предаваться мыслям о будущем. Было что-то в том, как держалась Лиза, в ее взгляде, в ее поведении, что подсказывало Брэду, что она переживает худшее. 
- Возможно, я никогда не прощу себя, но я могу попытаться двигаться дальше, верно? - сказала она однажды вечером, когда они лежали в постели и обсуждали свои индивидуальные методы лечения. 
Ободренный этим, Брэд начал приходить в себя от собственного шока. Они начали заниматься тем, чем обычно занимались вместе: делали покупки на площади Тангл и смотрели кино (в основном легкие комедии), а затем ужинали. Однажды вечером они даже пошли куда-то с друзьями.
А затем, так же внезапно, как и начало все налаживаться, все покатилось вниз. Одним теплым июньским субботним днем, когда Брэд вернулся домой, он вошел в их спальню и обнаружил Лизу в постели, прижавшую к груди две урны с прахом Мэнди и Алисии. Пустая коробка из-под ее снотворного лежала на ночном столике вместе с запиской, которую Брэд прочитал с какой-либо ясностью только три дня спустя. 
Что бы я сейчас ни делала, чтобы сделать жизнь лучше, лучше уже никогда не будет. Несмотря на то, что я совершила ужасную ошибку, и мои действия были прискорбны, и я не заслуживаю прощения за них, факт в том, что я боролась за них. Я боролась за нас, когда нас остановили в Вентуре, и я боролась за свою жизнь в той хижине. Я боролась за Алисию и Мэнди даже после того, как мой собственный эгоизм взял верх, и я снова боролась за свою жизнь в Неваде, потому что после того, как меня протащили весь этот путь, я не хотела сдаваться без боя. Я хотела причинить боль тем, кто причинил боль Мэнди и Алисии. И я причинила им боль. Я причинила им сильную боль и рада, что они страдали перед смертью. Но я не могу жить, зная, что той, кто является причиной смерти Алисии и Мэнди, позволено жить своей жизнью, возможно, быть счастливой. У Блай есть дети и она видит, как растут ее дети, в чем было отказано Алисии и Мэнди, и я знаю, что буду несчастной женой, матерью и человеком до конца своей жизни, если буду продолжать в том же духе. Поэтому я с большой грустью ухожу. Знай это, Брэд: я люблю тебя и всегда буду любить. Живи дальше и сделай то, что я не смогу сделать. Проживи жизнь. Наслаждайся жизнью. И что еще более важно, цени красоту в жизни. Сделай это для меня. Не кори себя из-за того, что сделал твой отец. Чудовищем был твой отец, а НЕ ты. Это сделал он, А НЕ ты. Не позволяй ему тащить тебя вниз. Я просто хотела быть достаточно сильной, чтобы противостоять желанию покончить со всем этим, но я не могу. Последние несколько недель я пыталась взглянуть на вещи с другой точки зрения, но не могу перестать думать о них и о том, что я сделала. Для меня нет другого пути. Мой путь привел меня сюда, и я предпочла бы выбрать этот путь, чем путь жизни, который, я знаю, будет сопровождаться болью до конца моей жизни. Может быть, я и заслуживаю этого, но я не заслуживаю возможности подняться над своим горем и страданиями и снова стать счастливой. Я не заслуживаю счастья и всего, что может прийти с таким счастьем, например, нашей любви и брака, нашей новой беременности и рождения детей. Я этого не заслуживаю, и я знаю это и принимаю это.