Выжившая (ЛП)
Они распаковались почти сразу же по прибытии в отель. Брэд быстро позвонил родителям, чтобы сообщить им, где они находятся, и поговорил с отцом.
- Мы в "Луксоре", - сказал он, быстро назвав ему номер комнаты. - Билли поселил нас сюда, и мы в безопасности. У него есть телохранитель, который присматривает за нами, и я не знаю, как долго мы здесь пробудем. - Естественно, его отец волновался, а мать подошла к телефону и начала задавать ему много вопросов. - Я не могу сейчас слишком много говорить об этом, - сказал он. - Слушай, я попробую позвонить тебе завтра, хорошо? - Затем он позвонил родителям Лизы и передал им то же самое краткое сообщение, сообщив им ту же информацию о том, где они остановились, прежде чем повесить трубку и лечь спать на почти бессонную ночь.
Брэд стоял перед окном, глядя на утренний Лас-Вегас. Это был самый странный гостиничный номер, в котором он когда-либо был. Одна сторона номера "Луксора" была наклонена вверх под углом в сорок пять градусов. Эта сторона номера почти полностью состояла из окон. Такой угол обзора делал почти невозможным для кого-либо снаружи увидеть их номер. Интерьер комнаты был украшен иероглифами; они были на стенах и дверным проемах, были отпечатаны на кафельном полу большой ванной комнаты. Кровать стояла вдоль одной из стен в центре комнаты. Ковер был светло-бежевого цвета, и в него можно было зарыться ногами. Короче говоря, они с Лизой прятались в относительной роскоши.
Лиза зевнула и села в постели. Ее глаза открылись, опухшие во сне. Брэд улыбнулся и подошел к кровати.
- Привет, - сказал он, садясь рядом с ней. - Как ты себя чувствуешь?
- Устала, - сказала она, зевая. Она надела шорты и майку и рухнула в постель в ту же минуту, как они вошли в комнату.
- Хочешь кофе?
- Да. - Она сонно огляделась по сторонам. - Сначала мне нужно принять душ. Наверно, от меня воняет.
- Хорошо. Хочешь позавтракать?
- Да, - это оживило ее. Она остановилась по пути в ванную и оглянулась на него. - Закажи мне немного французских тостов и яичницу-болтунью.
- Французский тост и яичница-болтунья.
Лиза пошла в ванную, а Брэд поднял трубку телефона и заказал кофе, французский тост и яичницу-болтунью для Лизы, а также блинчики и яйца оверси для себя. Подумав, он также заказал апельсиновый сок. К тому времени, как он закончил, душ уже начался. Так же как и плач Лизы.
Брэд остановился, прислушиваясь. Душ не работал на полную мощность. Он слышал, как тихо всхлипывает Лиза, как будто она пыталась это скрыть. Сердце Брэда упало при этом звуке. Она действительно чувствовала себя не очень хорошо, и он не мог ее винить. Не проходило и дня, чтобы она не упоминала об Алисии и ее маленькой дочери и о том, как она чувствовала себя виноватой. Первые несколько дней после возвращения Лизы домой она молчала об этом, сдерживаясь. Затем, когда она начала внезапно и без предупреждения ломаться, Брэд подумал, что она реагирует на тяжелое испытание, через которое прошла, - и то, о чем он все еще думал, было ее реакцией на то, что она изначально рассказала ему и следователям. Теперь, когда правда вышла наружу, он понял, какое ужасное бремя она возложила на себя. Удерживая всю эту вину в себе более двух недель, мучаясь из-за этого каждый день, думая об этом снова и снова.
Плач Лизы прорвался сквозь его мысли. Ему хотелось войти и утешить ее, но в то же время он чувствовал себя невероятно неловко. Две ночи назад, когда она не выдержала и призналась в том, что произошло на самом деле, он был напуган ее душевным состоянием. Он никогда не видел ее - или кого-либо еще - такой подавленной. Я убила их, - плакала Лиза. - Я убила их, я убила их! В этих словах звучало такое сильное обвинение, что с ними было трудно спорить. О, он знал, что на самом деле она их не убивала, на самом деле не она зарезала их насмерть ножом или направила на них пистолет и нажала на спусковой крючок. Но с субъективной точки зрения он знал, что Лиза винит себя в убийствах Алисии и ее дочери, а также Дебби Мартинес. Он подозревал, что она ругала себя за убийство ребенка. Давай посмотрим правде в глаза, - подумал он. - Она подбросила этого ребенка как приманку. И они пошли на это. О, они все еще пытались отказаться от сделки, и Лизе посчастливилось уйти. Но ей не посчастливилось спасти Алисию и ее дочь. И теперь она корит себя за это.
Когда Брэд впервые услышал правду, он не знал, как реагировать. Он был потрясен. Затем наступило странное оцепенение. Он начал смотреть на Лизу в другом свете, увидел ее другими глазами. Мысли о том, что она сделала, заставляли его сомневаться в том, кем она была на самом деле.
И одним из главных вопросов было: я не могу поверить, что Лизе так повезло!
Внимательно следи за тем, чтобы не думать так о ней! Она твоя жена! Что бы ты сделал сам?
Брэд не знал ответ на этот вопрос, который часто приходил ему в голову.
Он понятия не имел, что бы он сделал.
Брэд в нерешительности подошел к двери в ванную. Он слышал, как Лиза плачет в душе.
- Лиза, - тихо сказал он, постучав в дверь, прежде чем открыть ее. - Лиза?
Лиза не ответила. Все, что она делала, это плакала.
- Лиза. - Брэд вошел в ванную и подошел к душевой кабине. Занавеска была задернута, но он мог разглядеть ее за ней, стоящую под струями воды, вероятно, прижав руки к бокам, опустив голову, рыдающую.
- Эй, хочешь поговорить? - Брэд шагнул в душ.
- Нет, - она подавила рыдание, ее голос сорвался. - Нет, я в порядке, я просто...
- Просто... что?
Она не ответила ему. Она плакала, ее рыдания были громкими и такими яростными, что она не могла говорить. Брэд подождал у душа, пока Лиза немного успокоится.
- Лиза? - Брэд мгновение колебался, не зная, что сказать. Он никогда не видел ее такой подавленной. - Лиза, давай поговорим.
- Я не хочу говорить, я просто хочу умереть! - Снова рыдания.
- Брось это, - сказал Брэд, изо всех сил стараясь быть сильным, но внутри у него все ломалось. Он чувствовал себя одиноким и очень боялся за Лизу и ее рассудок. Впервые он почувствовал слабость, неспособность что-либо сделать, чтобы все стало лучше. - Лиза, не говори так...
- Это правда, - всхлипнула Лиза. Брэд приоткрыл занавеску душа, чтобы взглянуть на нее. Она стояла спиной к воде. Она посмотрела на него затравленными глазами, ее лицо опухло и покраснело. - Я просто хочу умереть. Если бы я могла покончить с собой сейчас, я бы это сделала. Я никогда не смогу простить себя за то, что я сделала.
- Лиза... - Брэд сделал неловкую попытку обнять ее, но Лиза попятилась назад.
- Нет, не прикасайся ко мне! - закричала она. - Только не прикасайся ко мне! Оставь меня в покое! Я - убийца! Я чудовище, и я просто... Я просто...
- Лиза... - Брэд чувствовал себя беспомощным, неспособным сказать хоть слово или жест поддержки. Ему казалось, что он наблюдает, как она тонет в бурном море, которое он не мог успокоить.
- Ты не понимаешь, каково это, - сказала Лиза, рыдая так безудержно, что Брэду иногда было трудно понять ее. - Ты просто... не понимаешь, что я чувствую... не знаешь, что я... Я... Я помогла им убить бедного невинного ребенка. Я привела их к ней... Я... Я... скормила ее этому... тому... чудовищу! - Она полностью сломалась. - Я скормила беззащитного ребенка мужчине, который убил ее! Я просто не могу не думать о том, что... что... через что она, вероятно, прошла... как они... как они... - Лиза не смогла закончить, она разрыдалась.
Брэд даже не осознавал, что тоже плачет. Обвинительный тон Лизы по отношению к самой себе был подобен шипу, пронзившему его внутренности.
- Лиза, пожалуйста, - сказал Брэд. Он протянул руку и попытался схватить ее за руку. На этот раз она не сопротивлялась. Он нежно сжал ее плечо. - Пожалуйста, выйди, и давай поговорим.
- Я глупая! - А потом Лиза ударила себя кулаком в центр лба так внезапно и так яростно, что это застало Брэда врасплох. От удара ее голова откинулась назад. - Я глупая, глупая, глупая! - Каждое слово сопровождалось очередным ударом по лбу, прямо над переносицей.