Мир богов. Книга 2 (СИ)
Глава 14
Ученики поспешно расступались, давая дорогу наставнику, и после поклона провожали его изумлёнными взглядами.
Как и положено мудрецу и чиновнику высокого ранга, советник Гуань Чжун был ярым апологетом дворцовых условностей и наказывал учеников за малейшие ошибки в этикете. И вот, вопреки собственным поучениям, Гуань Чжун бежал — что было предосудительно уже само по себе — но он бежал не просто так, а с неприлично высоко задранными полами чаофу. Вдобавок степенный и церемонный до ханжества советник сверкал голыми пятками, как какой-нибудь ничтожный смертный мальчишка, что уже грозило потерей доброй репутации.
Юные шалопаи не преминули бы посмеяться над уважаемым наставником, позабывшем о всяком достоинстве и приличиях, кабы не выражение его лица. Оно отражало такую степень отчаяния, что они тревожно переглянулись, а затем, не сговариваясь, гурьбой устремились за учителем, который мчался во всю прыть в направлении хозяйственных построек Золотого дворца.
Когда Небесная Жуцзя прибыла на место, Гуань Чжун уже оседлал волшебного коня и тот со скоростью стрелы вылетел из ворот конюшни.
«Эй! Вам не кажется, что это Пламя [29], конь Ареса?» — раздался звонкий голос. Он принадлежал зеленоглазому вертлявому живчику, тому самому, что отказался кланяться Кецалькоатлю. В отмытом виде ему было лет четырнадцать.
Высокий стройный юноша, облачённый в чёрный шеньи [30], а не в светло-синий ханьфу, как остальные ученики, сразу же развернулся в его сторону и скривил губы. «А! Всё ясно. Только в уме демонского отродья могла зародиться такая чушь», — процедил он с надменным выражением на лице.
«Это не чушь! Я знаю, что это Пламя!» — воскликнул мальчишка и тут же получил зуботычину за непочтительное обращение к старшему по возрасту. Не вытирая разбитый рот, он склонился в низком поклоне, а затем поблагодарил юношу в чёрном одеянии за преподанную науку; вот только его глаза противоречили показному смирению и, прячась за длинными ресницами, сверкали как два раскалённых уголька.
Худенький как тростинка мальчик, которого отличали тонкие девичьи черты лица, подбежал к пострадавшему товарищу и участливо коснулся его руки.
— Тебе очень больно?
— Получи по зубам и узнаешь, — усмехнулся зеленоглазый живчик и сплюнул на землю выбитый зуб. — Не переживай, Лей [31]! — смягчился он, видя, что глаза друга заблестели слезами. — Попомни моё слово, я обязательно отомщу этому зазнайке Фа [32] Юну [33].
— Ксиабо [34], не глупи! — Лей опасливо покосился на юношу, окружённого льстивыми приспешниками. — Вдруг Фа Юн тебя услышит, он превратит твою жизнь в настоящий ад.
Мальчик хотел напомнить другу, что Фа Юн спас ему жизнь, когда войска приветствовали узурпатора, но знал, что это бесполезно: тот видел в поступке юноши не благодеяние, а ещё одно унижение.
— Как будто я сейчас в раю, — буркнул Ксиабо, но довольно тихо, чтобы его не услышали другие ученики и не донесли его недругу.
Глаза Лея заискрились весельем.
— Позволь тебе напомнить, место, где мы находимся, смертные называют раем, — с улыбкой заметил мальчик и, склонившись к уху Ксиабо, чуть слышно выдохнул: — Хочешь узнать, куда направляется наставник?
— Ну-ка, идём отсюда!
Ксиабо ухватил друга за тонкое запястье и потянул его за собой.
Мальчики не обратили внимания на кружащегося поблизости крошечного мотылька и, как оказалось, зря. Маленький шпион последовал за ними, а затем, подслушав их разговор, вернулся к хозяину.
Когда юные маги создали портал, рядом с ними материализовался Фа Юн и преградил им путь.
— Куда это вы собрались? — поинтересовался он зловещим тоном.
— Не твоё дело! — буркнул Ксиабо.
— Ах ты, демонское отродье! Ты снова смеешь мне дерзить? — прошипел Фа Юн и на его ладони загорелся магический огонь. Он уже давно горел желанием проучить юного зазнайку, который, по его мнению, слишком высоко задирал свой безродный нос.
Несмотря на все нападки и издевательства из-за примеси демонской крови, Ксиабо держался независимо и не перед кем не склонял голову. Вдобавок он был одним из лучших учеников и открыто гордился этим.
— Старший соученик! Это моя вина! Прошу вас, не наказывайте Ксиабо, он всего лишь последовал за мной! — в отчаянии закричал Лей и, чтобы упредить удар, схватил юношу за руку.
Фа Юн не желал Лею зла, но он был зол и не сумел вовремя остановиться. Магический кулак с такой силой ударил хрупкого мальчика, что он как подрубленное деревце рухнул на землю.
Из горла Ксиабо вырвалось нечто среднее между рычанием и воплем отчаяния, и он набросился на своего давнего обидчика.
Видя такое дело, тут же набежали любопытные, но их ждало разочарование. Фа Юн не столько дрался, сколько сдерживал напор взбесившегося подростка, и этому была своя причина.
Как только юноша почувствовал приближение императорской стражи, он сразу же схватил обоих мальчиков и вместе с ними шагнул в портал, созданный Леем. Вопреки обыкновению, он почему-то не закрылся, хотя обычные порталы держались не более трёх-пяти минут.
***Кецалькоатль, занявший трон после исчезновения Золотого императора, старался показать себя мягким и мудрым правителем. При нём Императорский Совет перестал быть декорацией и главы вассальных домов воспользовались случаем; они подали прошение о расширении списка, по которому они имели право пользоваться магией в Золотом городе. Ходатайство было удовлетворено, что, естественно, усилило позиции Кецалькоатля.
Крупные сановники по-прежнему осторожничали, тем не менее кое-кто начал поговаривать, что регент ничем не хуже Золотого императора, а в чём-то даже лучше его, — мол, он не настолько подвержен настроениям и, в отличие от прежнего правителя, прислушивается к словам не только Гуань Джуна. Впрочем, последний редко появлялся на заседаниях Императорского Совета и почти всё время проводил с учениками в Жуцзя.
Правда, придворные быстро подметили, что регент не переносит любых упоминаний о брате — ни хвалебных, ни ругательных. Табу было негласным, но лишь последний глупец не сделал бы нужных выводов, когда неосторожные болтуны стали исчезать один за другим.
***Между тем война продолжалась. Зевс признал своё поражение, но не оставил попыток захватить Золотой город, причём довольно успешных. Виной тому был тот, кого знали как великого полководца Гуань Чжуна.
Несмотря на китайскую личину Арес оставался самим собой, то есть сыном Зевса и греческим богом войны. Раздираемый сыновним долгом и присягой, данной Золотому императору, тем не менее он добросовестно делал своё дело, и всё же проигрыши следовали один за другим. В действиях Ареса не было явного предательства. Беда была в том, что он в своих планах невольно учитывал потери греческих войск и строил их таким образом, чтобы они были минимальными. Рано или поздно такая тактика привело бы его к полному разгрому и Арес, понимая это, с облегчением сложил с себя обязанности главнокомандующего, стоило Кецалькоатлю лишь заикнуться об этом. Полководец из того был средний, тем не менее защитники Золотого города с большими или меньшими потерями продолжали отбивать нападения греческих войск.
Так было, пока Олимп не сговорился с Асгардом.
Буйные обитатели Вальхаллы, соскучившиеся по битве, устроили китайцам такую кровавую баню, что те не выдержали и побежали.
Наметившийся передел сфер влияния не понравился Тримурти. Впервые за всю историю существования Фандоры они отказались от нейтралитета и выступили на стороне китайских богов.