Ранний старт (СИ)

— Отхреначь их! — Зина суёт подружке палку, — Давай быстрее, пока не удрали!
Катя машинально берёт палку. Я присоединяюсь к Зине:
— Да, Кать. А то как-то в компанию не вписываешься. У нас традиция появилась, понимаешь? Отлупи Ерохиных и будет тебе счастье и уважение друзей.
— Девочки не дерутся, — Катя бросает палку и надувает губки.
— Смотри, смотри, какая она прелесть! — Толкаю в плечо Зину. Дружно хохочем над ней.
Ерохины подозрительно косятся на нас. Но даже со стороны видно, что мы смеёмся над бедной Катюшей. Она, впрочем, долго не выдерживает, присоединяется к нам. Это был последний рецидив нашей любимой шутки.
И последний штрих. Машу Ерохиным, те тут же подходят. Озадачиваю их укрепить стену с одной стороны, подровнять с другой, затем появляется Обормот, который окончательно склеивает нашу расширившуюся компанию.
Обормот вообще перезнакомился со всеми во дворе и настороженно смотрит только на чужих. Бродячих псов вытуривает с территории ультимативно. Но не всегда.
— Чего это он? — спрашивает Катя, видя как Обормот перенюхивается с забежавшей к нам откуда-то шавкой, виляет обрубком.
— Собачья девушка, — флегматично замечаю я, — Обормот настоящий мужик, с девчонками не дерётся.
Катя тут же упирает голубые глазищи в братьев Ерохиных. Те смущённо отворачиваются.
Пока зима в силе, продолжаем совершенствовать крепость. Периодически несознательная хулиганствующая местная молодёжь попиннывает поздними вечерами могучие снежные стены, но пока до конца развалить не пытаются. Ясно почему, это просто трудно. Всё равно принимаем меры. Обливаем стены водой, заделываем вмятины. И сделали очень узкий лаз вовнутрь. Так чтобы взрослый или почти взрослый не пролез. И когда уходим, маскируем.
— Надо бордюрчик сделать, — задумчиво чешу в затылке. Очень меня раздражают жёлтые потёки на стенах. Собака, конечно, друг человека, но иногда некоторым друзьям хочется залепить со всей дури хорошего пинка. В определённые моменты.
Принимаемся за дело…
  
Акт 2. Лето. Пролог
 
Случайный эпизод. Обычный день
— Алиска, свалила бы ты уже, а!
— Ну, Вить, можно я ещё побуду… — девочка просяще играет губками.
Алиса девочка хорошенькая, тёмно-русая каштанка с глазами глубокого болотного цвета. Звучит невкусно, выглядит сногсшибательно. Мальчикам с определённого возраста очень трудно спорить с симпатичными девчонками. Меня это пока не касается, не в том ещё возрасте, могу и затрещину прописать, не заржавеет. Надеюсь, да что там, твёрдо уверен, что ни в каком возрасте девчонки мной рулить не будут.
Репрессии в сторону спутницы останавливает не моральный запрет, другое соображение. Меня всё равно засветят. Со спины и на расстоянии, но засветят. Мальчишек моего калибра в селе много, но в Выселках таких дерзких больше нет. Так что присутствие рядом Алиски, которая всюду со мной таскается, дополнительный, но не единственный демаскирующий фактор.
Сам виноват. Железное правило любой спецоперации — продуманный путь отхода. Я про это забыл, и мой шестилетний возраст может служить оправданием, но никак не спасением. Если поймают, — надеюсь, что если, а не когда, — огребу на полную катушку. Маленький пацанёнок внутри аж немеет от ужаса. Ладно, посмотрим, как работает ангел-хранитель моего тщедушного и шустрого тельца.
Что хорошо продумал, так засадную позицию. Глубокий овраг извилистой дугой отделяет центральную часть села от Выселок, где живу я, Алиска и ещё множество народу. Множество-то множество, но всё ж таки наша ватага мальчишек от шести до двенадцати лет раза в два уступает в численности центральным. Ладно бы только в численности, но главное слово — уступает. Ну, и хрен с вами! Лично я уступать не собираюсь. Потому и организовал засадную лёжку на нашем краю оврага. Перед собой натыкал маскирующих веточек, оставив окно для стрельбы. Пулять буду из положения сидя, пока наблюдаю, лёжа рядом со стрелковой позиции. Этот край оврага зарос уютными и густыми кустами, у которых место пришлось выгрызать.
 
— Ну, Ви-и-ить… — продолжает канючить Алиска.
— Ладно, сиди, — машу на неё рукой. Хуже всё равно не будет, а бабы, кроме моих Зины и Катюши, все сплошь дуры. Ничего с этим не поделаешь.
Девочка мгновенно успокаивается и продолжает свою забаву. Очень ловко растягивает нитку из пряжи на пальцах, выстраивая разные узоры. Пробовала меня научить, но с трудом освоив самую простую фигуру, плюнул и бросил. Не царское это дело.
Алиска сидит на ложе, которое соорудил я. Согнул и сломал ряд веток, переплёл их поперёк, накидал сверху травы… столько хлопот женщины доставляют. Хотя она помогала, так что грех жаловаться.
Третья неделя на исходе, как я в этом замечательном селе Березняки, у своей двоюродной бабушки по отцу. Как-то близки они, папахен и его любимая тётушка. Есть у английского писателя Джерома замечательный персонаж, фокстерьер Монморанси. Как-то попал он со своим хозяином и парой его друзей в какой-то городишко. В первый день пёс подрался с местными собаками восемнадцать раз, во второй — семнадцать и решил, что он попал в собачий рай.
Я не настолько крут, подрался всего раз пять, но тоже решил, что угодил в мальчишеский рай. РеалРПГ, вот что это. Стрелялки, бродилки и прочие квесты. По большому счёту мне ничего не грозит. Нос разобьют и фонари на фасаде зажгут? Да и хрен с ним, всё равно ненадолго. На детях заживает быстрее, чем на собаках. Синяки и шишки — неотъемлемый атрибут счастливого детства. Потому и блаженствую на седьмом небе, несмотря на общий неубедительный баланс. И даже сильно отрицательный с учётом моих новых друзей. Затем я здесь и сейчас. Чтобы склонить баланс в нашу пользу.
О, идут! Быстро перехожу в положение наизготовку. Дорожка поперёк оврага, по дну которого в паводок или в сильные дожди бежит ручей, под прицелом. По широкой тропинке, — в один ряд могут идти не более двух взрослых, — спускается ватага пацанов от восьми до двенадцати лет. Девять человек. Если отмобилизовать все Выселки, наберётся пара дюжин. Но в одну компанию редко сбивается больше шести-семи. Так что это силища.
Закладываю в кожаную пяточку снаряд, враг приближается к переходу на наш берег. Там внизу положили полуметрового диаметра железную трубу, забили по бокам и сверху грунтом, так что перехлёстывает только в паводок. Наверное.
Боеприпас использую нелетальный. Высушенные обрубки глины. Сделать просто, раскатываешь колбаску, нарезаешь, сушишь. Получившиеся цилиндрики ложатся в приямок, — почему-то местные так называют кожаный овал в середине резинового жгута, — как родные. Аэродинамика не идеальная, ну так и до субзвуковых скоростей нам далеко.
Есть летальный вариант. Птицу и мелкую живность прибьёт напрочь. Человеку неслабая травма обеспечена. Но это камни, сейчас не тот случай.
В-ш-ш-ы-х-х! Первый выстрел, когда вражья сила ровно посередине оврага. Попадаю в бедро первому, пацану лет десяти-одиннадцати. Не самый крупный и не самый мелкий. Пацан от неожиданности вскрикивает и останавливается.
В-ш-ш-ы-х-х! Второму рядом в голень. Опять крик. Больно, понимаю, хе-хе. Рядом чуть не в ухо жарко дышит Алиска. Перезаряжаюсь.
С перезарядкой вообще засада. Рогатка ни разу не скорострельное оружие. Тренировался вкладывать в приямок снаряд одной рукой, не всегда получается. Вот и сейчас выпадает. Втыкаю рогатку в землю, заряжаю двумя руками…
В-ш-ш-ы-х-х! В-ш-ш-ы-х-х! В-ш-ш-ы-х-х! А дело-то пошло, спасибо Алиске. Я не дотумкал, а она сообразила. Берёт из кучки цилиндрик и кладёт в кожаное гнёздышко. Мне остаётся сжать пальцы, натянуть и стрелять.
Ха-ха-ха! А в стане врага-то паника, которой надо помочь. Но сначала…
— Всё, Алиска! Собирай снаряды, и валим отсюда!
И через секунду ору во всю мочь:
— Пацаны! Гаси этих козлов! — И последний выстрел вдогонку. Кому-то по заднице попадаю. Пацанёнку это придаёт скорости и громкости визга.
«Козлы» шустро взбираются на противоположный склон, а мы резко дёргаем до ближайших кустов и там буераками вдоль дороги до дому, до хаты. Переоценил своих противников, не палят нас. Если только по голосу опознают. Только как? Совсем не часто я так горланю.