Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы (СИ)

За высоким глухим забором, посреди высоких елей и идеально расчищенных дорожек, прятался двухэтажный особняк из оцилиндрованного бревна в нарочитом русском стиле. Правда брёвна были раза в два толще стандартных, но, учитывая кто в этом посёлке живёт, Семён не удивился бы, увидев здесь избушку из тысячелетних секвой, толщиной в пару метров. Чуть в стороне от въезда, рядом с приоткрытыми воротами гаража, стоял УАЗ Патриот в экспедиционной обвязке, а рядом с ним, опираясь на палочку, стояла пожилая дама в дорогом импортном пальто. Стоило Басову выпрыгнуть из машины, как она, вместо приветствия, попеняла:
– Что-то ты, Кондратий, совсем стал меня забывать...
– Богов бы постеснялась, Киевна! Каждую неделю видимся, и это забываю?
– Так ведь всё по делу, а кабы просто так посидеть, чайку попить...
Басов что-то ответил, но Семён этого уже не слышал, потому что ближайший к нему сугроб зашевелился и из него вылез... вылезла... вылезло... Наверное ЭТО можно было назвать собакой... что-то среднее между лайкой и овчаркой. Вот только ростом ЭТО было Семёну где-то по плечи. При том, что сам он был существенно выше среднего. Существо подошло к нему, отряхнулось, обдав потоком снежной пыли и вполне по собачьи обнюхало. Семён стоял ни жив ни мёртв. И в этот момент что-то толкнуло его чуть выше колена. Скосив глаза вниз, Семён обнаружил что-то кошачье... чёрно-белой масти... ЭТО в холке как раз доставало ему до середины бедра. Кот был жилистый, упитанный, утробно мурчал и тёрся Семёну об ногу. От того и получился не слабый такой удар. Потеревшись об ногу ошарашенного гостя, чудовищный кот подошёл к чудовищной собаке, они потёрлись носами и рядком затрусили куда-то вглубь сада... Или парка? Или?...
Встреча с чудовищами встряхнула Семёна и он взглянул на окружающее совершенно другим взглядом. И начал замечать много того, что раньше проходило мимо сознания. Например, если смотреть с улицы, вдоль дороги участок занимал метров... 30? 40?.. Семён не был уверен сколько точно, но что совершенно точно – никак не те полторы сотни, что он видел сейчас изнутри. И ели... С улицы он точно не видел этих лесных великанов, в метр толщиной и метров по 40 высотой. Сам участок... Его каменная ограда словно расступалась в стороны, по мере удаления от ворот. Да и вглубь он уходил... куда? На сколько? Учитывая, что с той, дальней стороны он тоже зажат другим, таким же участком... Но абсолютно прямая дорожка убегала куда-то вдаль и ныряла в овражек, на противоположной стороне которого росли такие же чудовищные ёлки. Продолжить исследование не получилось, потому как именно в этот момент Семёна окликнули:
– Курсант! Чего там застрял? Иди сюда!
Семён подошёл к мило щебечущим Басову и хозяйке этого странного участка. Дама демонстративно повела носом и с явным уважением произнесла:
– Ого! Не только не обделался, даже струю не пустил! Впрочем... – она окинула Семёна цепким, оценивающим взглядом, – кто бы сомневался.
– Не понял? – ответил тот совсем не по уставу. Ну так понятно, после такой-то встречи.
– А чего тут понимать-то, – весело заявила хозяйка этого странного имения, – как кто с Шариком столкнётся нос к носу, так сразу штаны менять. До тебя только один был, который сухим остался. Помнишь, Кондрашкин?
Сказав это, она ткнула Басова своей палкой. В ответ тот громко расхохотался:
– Забудешь такое! С ходу забор перепрыгнул и такого стрекача дал! Два дня потом его ловили!
– И?
Басов на это равнодушно пожал плечами:
– Как поймали, так в "дурку", куда ж ещё-то, если разум не выдержал? Ты мне лучше скажи...
– Стоп! – решительно заявила хозяйка этого страшного места. – Нечего лясы на морозе точить. Пошли чай пить. Там и поговорим.
Сказав это, она громко стукнула своей палкой по вымощенной плиткой площадке, на которой они стояли, и громко так прикрикнула:
– Тихон! Бездельник! Где тебя носит!
Тут же перед ней, словно из-под земли ("А может и правда, из-под земли?" – подумал Семён) вырос мужичок, ростом Семёну по пояс, но при том весьма пропорционально сложенный, так что явно не карлик. Мужичок был одет на манер крестьянина середины XIX века, образ дополняли лапти и окладистая седая борода.
 
– Здесь я, барыня! – ответил мужичок с поклоном.
– Давай ка на стол собирай!
– Уже готово, барыня! Извольте...
– И вертихвостку эту буди! Опять сидела за компом до свету!
Мужичок тут же пропал и троица направилась к дому.
Изнутри жилище Бабы Яги, как окрестил её про себя Семён, выглядело как вполне современная студия. Даром что стены бревенчатые да центральное место занимает солидная русская печь, вся отделанная изразцами. Впрочем, печь тоже современной конструкции, о чём говорили многочисленные дверцы с разных её сторон и чугунная варочная плита чуть в стороне от устья. Неведомый дизайнер очень ловко поделил этой печью и занавесками пространство студии на зоны, так что, несмотря на всю эфемерность этого деления, возникало ощущение закрытости и уюта.
Пока Семён оглядывался, хозяйка пошуровала своей палкой в глубине лежанки и зычным голосом каркнула:
– А ну, бездельница! Вылазь! Уже гости подошли, а ты всё бока пролёживаешь!
На печи произошло какое-то шевеление и оттуда пружинисто спрыгнула девушка, лет шестнадцати. Демонстративно сонная мордочка и слегка растрёпанные волосы радикально контрастировали с чёткостью и упругостью движений, а белая мужская рубашка, составлявшая её единственную одежду, была расстёгнута и заметно распахнулась. Борта рубашки ещё прикрывали груди, немного, но всё остальное тело, от подбородка до гладенького лобка, было открыто взору.
– Привет! Тебя как зовут?
Девушка спросила это радостным голосом, глядя при этом на медленно краснеющего Семёна самым невинным взглядом. Тот, немного запнувшись, представился.
– А меня Славя зовут. Вообще-то полное имя Славяна, но все меня Славей зовут. И ты тоже зови! – ответила она, демонстрируя своё глубокое знакомство с современной молодёжной культурой.
Продолжить общение не вышло, потому как вмешалась сама хозяйка имения:
– Чего к человеку пристала? Мало тебе посёлка?
Славя обиженно надула губки:
– Ну бабушка, там просто еда, а я любви хочу...
– А! Ну то да! Царевич, да по любви, он сто крат вкуснее.
– Да какой я царевич, – отмахнулся Семён.
И в этот момент бабка с размаху приложила Славяну своей палкой поперёк задницы. Та аж подпрыгнула и квакнула. Утробно так. Хозяйка имения сопроводила своё действие наставлением:
– А ну, пошла и прибралась, вертихвостка!
– Вредная ты, бабушка! – Славяна надула губки и направилась куда-то вглубь этой студии, за одну из занавесок. Не забывая при этом весьма аппетитно вилять своими вторыми 90.
Бабушка критически глядела ей вслед и всё-таки не выдержала:
– Вот пришью я тебе хвост, чтоб было чем вертеть!
Славяна высунула мордочку из-за занавески, за которой только что скрылась и спросила:
– Павлиний?
– Крысиный! Да подлиннее! Чтоб по земле волочился и из-под любой юбки торчал!
– Ну... Ты совсем вредная!
Сказав это, Славяна снова надула губки и слиняла. А хозяйка имения взяла Семёна под руку и направила к накрытому столу. С пирогами, всяческими соленьями и огромным бронзовым самоваром.
Усаживаясь за стол, хозяйка имения усмехнулась в сторону Басова:
– А ты, полковник, не промах! Долго искал-то?
– Чего? – искренне удивился Басов.
– Ты только не прикидывайся, что не понимаешь. Со мной такие штучки не проходят!
– Киевна! Я тебя давно знаю, и твои умения уже видел. Так что, извини, я не такой дурак, чтоб водить тебя за нос, особенно когда ты и сама что-то поняла. Ещё раз говорю: я вообще не понимаю, о чем ты.
И тут Семёна что-то вдруг накрыло и он, не шибко отдавая себе отчёт, ляпнул:
– Киевна? Наина Киевна[3]?
Хозяйка яростно стукнула кулаком по столу:
– Вот ведь!... Надо было сразу этих двух обормотов Шарику скормить! Это ж надо было меня так ославить! Нет, юноша! Лыбедь Киевна!