Продавец воздушных шариков

— Нет, я не буду разговаривать. Я не желаю иметь никаких дел с миссис Рейнард.
Шерри была поражена. Мистер Флауэр положил трубку. Она подумала: «Надо было бы потратить доллар. Но что случилось со стариной Флауэром?»
Она заметила, как сверху на нее упала чья-то тень. Шерри подняла голову. Прямо над ней через перила свешивался Клифф Сторм.
Он сказал:
— Прошу прощения, я не хотел беспокоить вас.
Затем, спустившись по лестнице и быстро пройдя мимо Шерри, он вошел в гостиную.
Молодая женщина, достав из-под мышки сумочку, проверила наличие в ней мелочи. Хорошо, у нее нашлись пять четвертаков и обязательный гривенник.
Что ж, к старости у людей, вероятно, появляются всяческие причуды. Она позвонила снова, на этот раз своей соседке по комнате в общежитии — лучшей подруге, которая теперь звалась миссис Рой Андерсон.
Ответила не Пат — ее муж.
— Рой, это Шерри. Которая прежде была Шерри Коулман.
— Понятно. — Его голос был холоден.
— Послушай, я писала Пат. Я могу поговорить с ней?
— Ее нет дома.
— Тогда, Рой, скажи, пожалуйста, она получила мое письмо?
— Полагаю, что да, — холодно ответил Рой.
— Я просто хотела сказать, что то, о чем я ее просила, мне очень сильно требуется, и в самое ближайшее время. Так что, как ты думаешь, может быть, ей лучше воспользоваться телеграфом? Я сама возвращаюсь на Восточное побережье, как только…
— Пат не имеет желания отвечать на твое письмо.
И тут Шерри отчетливо услышала голос Пат: «Рой, кто это?»
— Пожалуйста, дай мне поговорить с Пат, — взмолилась Шерри.
— Думаю, это нежелательно, — ответил Рой. — Раз ты связалась с дурными людьми, Пат не собирается иметь с тобой каких-либо дел.
Он положил трубку.
Шерри повесила трубку на рычажки. Деньги со звоном провалились внутрь.
Но дело было даже не в деньгах. («Помни об этом, — повторяла она себе, — ты слишком много тревожишься из-за денег».) Все равно у нее защемило сердце. Где она сможет приютиться с Джонни, когда вернется в Нью-Йорк, раз Пат отвернулась от нее?
— Я не верю в это, — произнесла она вслух.
— Неприятности? — Рядом с ней стоял Клифф.
— У меня такое ощущение, словно кто-то пытается отрезать меня от окружающего мира. — Шерри улыбнулась. — Разве это не глупо?
Он напомнил:
— Так мы сегодня ужинаем, не правда ли?
— Конечно. Я буду готова через пятнадцать минут. — Растопырив пальцы, она посмотрела на них. — Я собиралась покрыть ногти лаком, но, думаю, я слишком голодна, чтобы ждать, пока он высохнет.
— Бифштекс? — спросил Клифф, еле заметно ухмыляясь. — Ростбиф? Или, если желаете, утенок с апельсинами?
— С какими такими дурными людьми могла я связаться? — думая о своем, сказала Шерри и сдвинула брови.
— Со всевозможными. — Клифф смотрел поверх ее головы.
Молодая женщина двинулась с места и легкой, танцующей походкой обогнула угол стены. Норны крепче стиснули карты.
— Угадайте, что я только что обнаружила? — весело спросила их Шерри. — Для того чтобы стать богатым, надо прекратить тревожиться насчет денег.
Улыбнувшись пожилым дамам, она той же танцующей походкой отправилась приводить себя в порядок к предстоящему выходу. Она умирала с голоду! А платить должен был кто-то другой.
Позвенев мелочью, Клифф направился в гостиную и, сев в кресло, стал ждать.
Карты с шумом шлепали по столу. Когда Норны завершили партию, миссис Кимберли молча записала очки.
— Кто выигрывает? — обратился к дамам Клифф, заметив отсутствие обычной суеты и реплик.
Миссис Линк прикоснулась к своим волосам.
— Игра еще не закончена, — сказала она.
— «Лучше питаться кореньями с любимым вместе, чем съесть целого быка в царстве ненависти», — процитировала миссис Моран. Похоже, она считала, что сказала нечто язвительное.
— Раздавайте карты, — несколько раз кивнула миссис Кимберли. — Карты приносят счастье.
Клифф подумал: «Бедные старушенции! В этом все их счастье!»
— Счастья всем вам! — вежливо произнес он.
— Именно так, — загадочно изрекла миссис Линк.
Когда появилась Шерри, Клифф заметил, что все Норны бросили на нее взгляды. Но молодая женщина просто и весело посмотрела на них.
 
Клифф выбрал приличный и очень тихий ресторан, находившийся не слишком далеко. Усадив Шерри Рейнард на самый уютный угловой диванчик, он заказал коктейли.
Шерри была в черном платье; Клифф запомнил его, когда обыскивал гардероб. На вешалке оно смотрелось далеко не так изящно, как теперь. Молодая женщина умело наложила косметику. Держалась она уверенно и в целом вовсе не походила на неотесанную провинциалку.
Клифф не мог понять, что, черт возьми, имела в виду Шерри, говоря о том, что не следует тревожиться насчет денег. Он представлял, какие удары она, должно быть, получила по телефону. Он знал, кто отрезал ее от этих людей. Ведь он сам сделал это, собственными руками.
Шерри, похоже, расслабилась. Она с большим удовольствием выпила один коктейль и легко отклонила второй. Клифф догадался, что она пришла к какому-то решению. Возможно, она возьмет деньги и отдаст ребенка. Если это так, ему следует узнать об этом заранее и постараться придумать, как сделать вид, словно он явился определяющим фактором ее решения.
Поэтому Клифф спросил, как чувствует себя Джонни. Джонни чувствовал себя очень хорошо. Когда он сможет выписаться из больницы? Шерри этого точно не знала.
Клифф сказал, что, может быть, на днях навестит мальчика. Это возможно? Разумеется, возможно. Любит ли Клифф детей? Он вынужден был признать, что не очень-то общался с ними.
А кстати, не нуждается ли она в деньгах? Разумеется, нет. Достаточно — ничуть не хуже, чем много.
Клифф не в состоянии был постичь эту женщину, Он не мог понять, в каком мире, по ее мнению, она жила.
Он завел разговор о стремлении Варда стать писателем.
— Как вы думаете, Шерри, у него действительно есть талант?
— Ну, конечно же, я так считаю, — сказала она и улыбнулась.
Подали блюда. Они были превосходны, а порции накладывались от души.
Попробовав, Шерри воскликнула:
— Это просто прелесть!
Клифф ответил, что рад этому, и это действительно было так. Какое удовольствие накормить по-настоящему голодную женщину!
Но он пришел сюда не развлекаться.
— К чему у вас склонность? Каковы ваши интересы? Ваше хобби? Я хочу сказать, вы занимаетесь каким-либо творчеством? — спросил он.
— Ой, что вы, — ответила Шерри, — совершенно ничем. Вовсе не каждый человек обязан быть художником. Больше того, лучше, если так и будет на самом деле.
— Вы хотите сказать, — подхватил Клифф, оживляясь помимо своей воли, — что вы не принадлежите к тем семнадцати миллионам домохозяек, которые увлекаются керамикой? Как же вы выражаете свое внутреннее состояние?
— Вся моя беда заключается в том, — сказала молодая женщина, хитро улыбаясь, — что я не могу понять, как, живя в этом мире, можно не выражать свое внутреннее состояние. Можно ли заниматься хоть чем-нибудь, не делая этого?
— О, — сказал он, — это не так. Понимаете, можно быть слишком застенчивым для того, чтобы выражать истинную душу и самые сокровенные мысли.
— Да, я это знаю, — отозвалась она. — Но ведь в этом случае получается, что ты выражаешь свою застенчивость, ведь так?
Клифф вынужден был рассмеяться.
— Хорошо, — сказал он. — Возьмите хотя бы этого парня, Рейса Роуда. (Ну и фамилия!) Вот вам, пожалуйста, самовыражение.
Роуд был одним из типов из лачуги на побережье, скульптором, насколько помнил Клифф.
— По-вашему, это все напускное? — спросил он.
Шерри не отрывалась от ростбифа. Ей было очень уютно. Еда была вкусной, аппетит не ослабевал. Но теперь начинало складываться впечатление, что, как только она стряхнула с себя шелуху забот, которые были, скорее, просто бегством от действительности, как только ее мысли очистились от неотвязных арифметических расчетов, ее мозг тут же занялся другими вычислениями.