Караул под «ёлочкой»
В женском зале парикмахерской Дома офицеров длинные русые Улькины волосы были беспощадно острижены до плеч и выкрашены в цвет вороньего крыла. Темно-каштановые ресницы и брови тоже приобрели более темный оттенок, еще больше подчеркнув глубину и голубизну Ульяниных глаз.
Незадолго до полудня в здание военкомата города Ленинска вошла хрупкая черноволосая девушка в подобранном под цвет волос строгом деловом костюмчике и с маленькой сумкой через плечо. Через несколько минут она, легонько постучав длинными тонкими пальчиками по поверхности двери, переступила порог кабинета первого заместителя коменданта полигона майора Половинкина.
Майору Половинкину было давно за пятьдесят. Оттрубив два десятка лет на одной из стартовых площадок космодрома и честно заработав пару медалей и язву желудка, майор Половинкин по состоянию здоровья был списан в запас. Но уезжать на «большую землю» он не захотел и после нескольких месяцев ожесточенной борьбы с местной военной бюрократией, зацепился за неплохой пост в городской комендатуре.
- Здравствуйте, - девушка вошла в кабинет и остановилась напротив письменного стола замвоенкома. - Я хотела бы поступить на военную службу.
- Набор женщин на все должности в этом году закончен, - не поднимая глаз от бумаг, холодно буркнул в ответ Половинкин. Он готовил срочный отчет для военкома и не собирался терять ни минуты своего драгоценного времени на какую-то пигалицу, которой взбрело в голову поесть солдатской каши.
- Мне очень нужно, - твердо сказала девушка.
- Я же сказал вам русским языком: набор уже закончен, - едва сдерживая раздражение, произнес майор, по-прежнему устремив взгляд в таблицы отчета. -Вакансий нет.
- Но мне очень нужно, - спокойно, но настойчиво повторила девушка.
Половинкин резким движением руки отодвинул свои бумаги в сторону и, наконец, поднял голову, собираясь самым решительным образом поставить наглую девицу на подобающее ей место.
Но все колкие и обидные слова, которые он приготовил, вдруг застряли в горле. У незнакомки были ясные голубые глаза, безукоризненный овал лица, обрамленный аккуратной копной коротко стриженных темных волос, розовые чуть припухшие губы...
- Я хочу поступить на военную службу, - повторила девушка и мило улыбнулась.
- Пожалуй, одна вакансия у нас все-таки найдется, -пролепетал майор и принялся лихорадочно рыться в рабочих бумагах. - Вот. Вас устроит работа телефонисткой на второй площадке? Но жить придется в общежитии...
- Мне это вполне подходит, - девушка легонько кивнула черноволосой головкой.
Почти перестав дышать, майор открыл ящик письменного стола и на ощупь стал искать среди папок бланки направления на учебу.
Через десять минут Ульяна Соронина вышла из здания военкомата слушательницей ускоренных курсов подготовки операторов-телефонистов. А еще через две недели в телефонный узел на второй площадке космодрома впорхнуло стройное голубоглазое существо в хорошо подогнанной военной форме и с нашивками ефрейтора на погонах.
На телефонном узле второй площадки служили несколько вольнонаемных женщин. В первое же свое дежурство Ульяне выпало работать вместе с Зиной Кислицкой.
- Гм, - перед началом дежурства начальник узла связи капитан Беклемишев придирчиво осмотрел девушек, - вы, девчонки, прямо как близнецы: и фигуры похожи, и глаза у обоих голубые. Вот только волосы у тебя, Зинаида, немного светлее...
- А вы бы, товарищ капитан, поменьше заглядывались на фигуры подчиненных, - кокетливо отрезала острая на язык Зинаида. - А то, не ровен час, ваша жена узнает...
- Ну, это я просто так, - капитан смущенно кашлянул в кулак. - В виде отстраненной экспертной оценки, так сказать...
- Знаем мы вашу отстраненную оценку, - с иронией хмыкнула Зинаида и лукаво подмигнула Ульяне.
Выяснилось, что Зина Кислицкая живет в том же женском общежитии в Ленинске, что и Ульяна. Со временем девушки сблизились и подружились. Разменяться им оказалось совсем не сложно и вскоре подруги не только заступали вместе на дежурство, но и жили в одной комнате. А однажды утром капитан Беклемишев вошел в помещение узла связи и удивленно замер: за рабочим пультом сидели две абсолютно одинаковые Ульяны Соронины. Обе черноволосые и голубоглазые, обе в одинаковых зеленых рабочих костюмчиках.
- Проходите, товарищ капитан, проходите, - сказала одна из Ульян голосом Зинаиды. - Нечего в дверях стоять. Сквозняк.
- Ага, - догадался, наконец, капитан, - наша Зина сменила камуфляж.
- Вообще-то сейчас это принято называть «имидж», - с милой улыбкой на губах поправила начальника настоящая Ульяна Соронина.
- Ну, и как же, скажите на милость, я теперь буду вас различать? - Беклемишев озадаченно почесал затылок.
- По голосам, товарищ капитан, - шаловливо рассмеялась в ответ Ульяна. - Исключительно по голосам!
15.
1 сентября 1988 года.
Космодром Байконур, вторая площадка.
Монтажно-испытательный корпус 1А.
Агент заметил Макарьева, когда тот вышел на асфальтовую дорожку, соединявшую здание командного пункта и территорию монтажно-испытательного корпуса.
Агент сидел в деревянной беседке напротив старой компрессорной и курил. После позавчерашнего успешного старта советско-афганского экипажа запасной корабль «Союз» стали готовить к консервации. Полным ходом испытательные работы шли только на грузовом корабле «Прогресс». Сегодня в этих испытаниях ни отделение систем жизнеобеспечения, ни управленцы, ни гражданские специалисты задействованы не были. Поэтому Агент мог позволить себе отвлечься от дел и немного расслабиться в беседке, покурить на свежем воздухе.
С некоторых пор он стал замечать, что общество людей тяготит его. Если раньше, всего год назад, еще до того, как он стал работать на зарубежный разведывательный центр, ему нравилось посидеть в теплой компании, перекинуться в картишки с коллегами по работе, обсудить последние новости или очередные сплетни, то в последние несколько месяцев дружеские посиделки и застолья стали вызывать растущее день ото дня отвращение. Агент часто ловил себя на мысли, что, общаясь с коллегами по работе даже в самой неформальной обстановке, перестал воспринимать это общение как отдых. Раньше он был одним из них. Мог весело проводить время в любой компании. Мог до икоты хохотать над сальным анекдотом, рассказанным кем-то из друзей-испытателей. Или напиться вдрызг, до потери памяти, так, чтобы на следующее утро с трудом вспоминать, с кем и по какому поводу пил.
Теперь же он стал чужим. Чужаком, который в любом самом простом и обыденном разговоре пытается нащупать полезную для своих зарубежных хозяев информацию, способную принести ему все новые и новые деньги. Чужаком, который боится любой двусмысленной ситуации и испуганно шарахается от любой полутени. Чужаком, над которым дамокловым мечом постоянно висит смертельная угроза разоблачения. Невидимая и непреодолимая стена навсегда отделила его от бывших друзей, сослуживцев и знакомых.
Часто ночью он просыпался и потом долго не мог заставить себя уснуть. Страх разоблачения, страх за свою жизнь гнал сон прочь, холодными клещами стискивал горло. Только ближе к утру, измучившись и обессилев от напряжения, Агент проваливался в тревожную короткую дрему, в которой почти не было сновидений, но все так же незримо присутствовал леденящий душу ужас и скользили на грани сознания темные страшные тени.
С одной стороны ему нравился риск, нравилось играть и выигрывать в незримой схватке с советской контрразведкой. Он почти постоянно чувствовал свою избранность, свое психологическое превосходство над окружающими его людьми, над теми, кого он с презрением именовал про себя быдлом.
А с другой стороны он боялся. Боялся всегда, каждый день и час, каждую секунду. Страх жил в нем постоянно, то засыпая на некоторое время, то внезапно пробуждаясь и заставляя гулко стучать сердце.
Вот и сейчас Агент хотел окликнуть Макарьева, но где-то в глубине души вновь шевельнулся липкий противный ужас и медленно пополз вверх, сковывая тело ледяной стужей. Может быть, это было пресловутое шестое чувство, а может просто интуиция, но он вдруг почувствовал опасность. Страшную опасность. Смертельную опасность. И исходила эта опасность от лейтенанта Антона Макарьева, который только что прошествовал мимо по асфальтовой дорожке и скрылся за поворотом к зданию старого испытательного корпуса, так и не заметив сидевшего в беседке Агента.