Караул под «ёлочкой»
Он снял с головы фуражку, осторожно положил ее рядом с собой на землю и сдвинул вниз пластину предохранителя на оставленном Русаковым «калашникове».
«Расстояние до наших дорогих гостей сейчас метров шестьдесят или семьдесят, - Антон облизал кончиком языка пересохшие от волнения губы. - Если они вдруг захотят из своей трубочки пальнуть по ракете, мы с Игнатовым их, пожалуй, достанем... Достанем даже раньше, чем они успеют пальнуть... Н-да... Только лучше все равно стрелять поверх голов. Живыми они нужны, гости наши дорогие, живыми... Эх, жаль позиция неудачная: они немного на возвышенности, а мы - в низинке. Ну, да выбирать теперь уж не приходится».
- Русак, ты что, совсем сдурел? - вдруг громко, едва ли не на всю степь, раздался сзади голос караульного Ефименко. - Ты чего на животе ползешь?
Пятно света от прожектора на караульной вышке качнулось вправо и переместилось от железнодорожной насыпи в сторону проволочного забора. Трое незнакомцев около ограждения мгновенно оказались на земле.
- А ну вставай, разведчик хренов! - весело загоготал на вышке Ефименко. - Ты что, решил ко мне незаметно подкрасться, что ли? Чего руками машешь, придурок?
Антон быстро оглянулся назад. Всего в полусотне метров от караульной вышки Русаков приподнялся с земли и, стоя на коленях, отчаянно махал руками, пытаясь заставить караульного замолчать и убрать свет.
- А где Игнат и лейтенант? - никак не унимался Ефименко. - Или они следом за тобой ползут?
Луч прожектора скользнул вдоль забора из колючей проволоки и уперся почти точно в пятачок земли, на котором распластались Антон Макарьев и Николай Игнатов.
«С возвышенности мы сейчас видны, как на ладони», - успел подумать Антон. По спине пробежал неприятный холодок.
Тишину ночи прорезал сухой треск автоматной очереди. Впереди, всего в полуметре от того места, где лежал Макарьев, песок фонтанчиками взвился вверх. Игнатов громко охнул, схватился рукой за левое предплечье и перевалился на бок. Антон, - почти машинально, не целясь и даже не поднимая головы, -нажал на спусковой крючок «калашникова». Автомат возмущенно плюнул огнем, затрясся и загрохотал. Его дуло было направлено вверх под углом, и очередь вспорола небо слишком высоко над головами нарушителей.
Троицу нарушителей около ограждения ослепил прожектор. Поэтому они не смогли сразу точно прицелиться, и принялась палить из двух или трех стволов наугад. Несколько коротких очередей с визгом пронеслись над головой Макарьева.
Антон перестал стрелять, резко дернулся вправо и перекатился почти к самому проволочному забору. И вовремя - не прошло и нескольких секунд, как в то место, где он только что лежал, ударила прицельная и длинная автоматная очередь.
Макарьев чуть приподнял голову и увидел, что один из нарушителей привстал с земли и из своего короткого автомата буквально поливает огнем его прежнюю позицию.
«Ага, прожектор их все-таки ослепил. Стрелок в темноте еще плохо видит, - сообразил Антон. - Вот и на нашей улице начинается праздник, ребятушки!»
Он поймал на мушку хорошо различимый на фоне светлеющего предрассветного неба силуэт стрелка и выстрелил. «Калашников» громыхнул короткой очередью, поперхнулся и замолчал. Патроны закончились.
Стрелок на возвышенности дернулся, гортанно вскрикнул и тяжело осел на землю.
«Попал!» - Макарьев отшвырнул прочь бесполезный теперь автомат, расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Но прицелиться не успел. Один из засевших на пригорке нарушителей на мгновение привстал и сделал резкий замах рукой в сторону Антона.
«Граната!» - Макарьев испуганно зажмурил глаза и вжался в землю. Он совершенно ясно осознал, что ни спрятаться, ни убежать уже не успеет. Да и негде было спрятаться и некуда было бежать в этой почти идеально ровной и плоской степи... Маленькая, ребристая и неотвратимая смерть неслась к Антону по навесной траектории, чтобы сотнями металлических осколков пригвоздить к пыльной поверхности земли его распластавшееся среди высохшей травы тело...
Время странно растянулось. Сердце сначала замерло, и тут же встрепенулось испуганной птицей, каждым своим ударом отмечая уже не секунды, а миллисекунды жизни, последние мгновения существования... Сейчас будет взрыв, удар, боль, темнота и небытие.
Но взрыв грохнул впереди, метрах в семидесяти от Антона. Что-то массивное с шелестом и воем пронеслось над головой Макарьева в сторону железнодорожной насыпи, и наступила тишина. Антон открыл глаза, осторожно приподнял голову и посмотрел вперед. На возвышенности, широко раскинув руки, лежало чье-то неподвижное тело. Вокруг медленно оседала поднятая взрывом пыль.
«Сам себя взорвал, что ли? - удивился Макарьев, озираясь вокруг. - Да нет же! Я хорошо видел, что один из троих замахнулся, собираясь бросить в меня гранату! Почему же не бросил? Погоди-ка, а может это ловушка, чтобы меня выманить? Я сейчас встану, а они возьмут и срежут меня автоматной очередью. Спокойненько и прицельно, как в тире!»
Несколько томительно долгих секунд он лежал неподвижно, ожидая продолжения боя. Но впереди, на пригорке, никто больше не шевелился. Только слева, метрах в десяти от Макарьева, кто-то завозился в темноте и застонал.
- Игнатов? - шепотом позвал Антон - Живой?
- Руку зацепило, товарищ лейтенант! Больно. И крови много...
- Потерпи! - приказал Макарьев. - Я сейчас.
Держа пистолет наготове, он подполз к Игнатову. Солдат лежал на боку. На левом предплечье расплывалось небольшое темное пятно.
- Я тебя перевяжу, Коля, - пообещал Антон. -Только сначала схожу посмотреть, как там поживают наши гости.
Он подтянул к себе автомат Игнатова, медленно поднялся на ноги, и направив ствол «калашникова» вперед, двинулся к возвышенности. Ему показалось, что эту сотню шагов, которые отделяли его от позиции нарушителей, он прошел за несколько бесконечно долгих и тревожных часов. Антон осторожно крался в сторону пригорка на полусогнутых, одеревеневших от напряжения ногах, ожидая в любое мгновение вспышки встречного выстрела и удара вонзающейся ему в грудь пули. Но ни вспышек, ни выстрелов больше не было.
Когда он, наконец, поднялся на возвышенность, его глазам открылась страшная картина. Все трое нарушителей были мертвы. В этом не могло быть никаких сомнений. Второй стрелок так и не успел бросить гранату. Она взорвалась у него в руках, искромсав осколками тела всех троих нарушителей. Меньше всего досталось первому из них, тому, которого Антон почти наугад срезал автоматной очередью. В момент взрыва он лежал лицом вниз, и ему только разворотило спину мелкой металлической шрапнелью. От бросавшего гранату незнакомца осталась бесформенная обезглавленная масса туловища. Третьего, того, который нес на плече толстую трубу, отбросило взрывом метра на два в сторону от пригорка. Большой металлический осколок раскроил ему череп прямо посередине лба и превратил лицо в сплошное кровавое месиво.
Антон почувствовал, как к горлу подкатывает ком тошноты. Он резко отвернулся, перекинул через плечо ремень с «калашниковым» и зашагал назад, к раненому Игнатову.
8.
29 августа - 3 сентября 1988 года.
Орбитальная разведывательная группировка США - Вашингтон, Белый дом.
Ночную перестрелку на Байконуре зафиксировал американский разведывательный спутник КН-11 «Кеннан».
Спутник пролетал над космодромом на высоте около трехсот пятидесяти километров и с помощью новейших телекамер с высоким разрешением вел съемку узких участков земной поверхности под собой. Полученная «картинка» кодировалась в набор цифр и передавалась сначала на летевший на еще большей высоте спутник электронной связи и управления, а оттуда - на принимающую станцию в форте Вельвуар в штате Вирджиния, чуть южнее Вашингтона.
Яркую вспышку взрыва в закрытой зоне космодрома спутник отследил, едва показавшись из-за горизонта. Одна из боковых телекамер «Кеннана» тут же уперла свой зоркий взгляд в ослепительно вспыхнувшее в ночи пятнышко, мгновенно фиксируя его расположение и яркость. Бортовой компьютер выдал оперативный анализ спектральных характеристик появившегося в ночной степи объекта. Через мгновение операторы на станции, принимающей сигнал со спутника, увидели на мониторах то, на что сейчас была нацелена телекамера «Кеннана».