Люся, которая всех бесила (СИ)

— М-да, — сказал задумчиво, — сидеть дома тебе явно противопоказано.
— Марш в кровать! — рявкнула она сердито.
— Прям так? — восхитился Ветров, тут же плотоядно заухмылявшись. — Можно я хотя бы руки сначала помою?
— Тебе доктор прописал постельный режим, — зажужжала Люся рассерженно, — а ты шляешься черт знает где, я уж не говорю о нашей ночной эквилибристике! Все, больше никаких глупостей, пока Максим Анатольевич не разрешит!
— У нас что-то случилось? — насторожился он.
— У нас случился суп. Куриный. Я тебе его принесу.
— Прямо в кровать? — ужаснулся Ветров. — Фу, Люся, это негигиенично. Я как-нибудь найду в себе силы, чтобы поужинать за столом. Но потом сразу обещаю лежать!
Она отправилась на кухню, споткнулась о туфлю, выругалась и запулила ее в угол.
Ветров прилежным зайчиком пристроился за столом, внимательно за ней наблюдая.
Люся громыхала посудой и сама себя умоляла вести себя потише.
И что ее так раскочегарило-то?
— Ладно, — сказал Ветров, когда она шмякнула ложкой об стол. — Докладываю про твою секретаршу и Баринова.
— Я не хочу ничего знать, — перебила его Люся. — Мне плевать. Плевать на Ольгу и плевать на Баринова. Я эгоцентрик, и чужие дела меня не касаются, пусть они на пару хоть мировой заговор плетут! Как погода? Потеплело?
— Похолодало. Завтра обещают метель.
— Очень хорошо, что мне никуда не надо.
— Ну, за елкой все-таки придется съездить.
— Поставим искусственную.
— И что? Даже в новогоднюю ночь будем держать целибат? А как же животная страсть под бой курантов?
— Надо воспитывать силу воли, — сказала Люся назидательно. — Держать себя в руках.
— А вчера ты…
— Вчера у меня был стресс!
— То-то ты сейчас спокойная, как удав, — пробормотал Ветров себе под нос, и Люсе понадобилось все ее самообладание, чтобы не вспылить.
— Вкусно тебе, Пашенька? — процедила она.
— Нормально, — ответил он. — Не бабушкина, конечно… в смысле, очень вкусно, Люсенька.
— Вот и ешь молча.
Он послушно завершил ужин, потянулся было к посудомойке, но был изгнан в спальню. Спорить Ветров не стал, молча отправился переодеваться и укладываться.
Все-таки чувство самосохранения у него было хорошо развито.
Люся оглядела устроенный ею бардак и засучила рукава.
Закончила убираться она уже за полночь, приняла душ и тихонько вошла в спальню.
— Поговорим? — спросил Ветров в темноте.
В свете уличных фонарей мельтешили за окном суматошные снежинки.
Начиналась метель.
Люся взобралась на кровать и села в ногах, обхватив колени руками. Глядела на снежинки, податливые воле ветра, и чувствовала себя примерно так же. Ее жизнь такая быстротечная, такая хаотичная, глупая.
— Как ты думаешь, — спросила она, — твоего отца есть за что посадить?
— Был бы человек, — отозвался он спокойно, — а статья найдется.
— А если он действительно сделал что-то очень плохое? Как ты поступишь тогда?
— Тебе не понравится мой ответ, — сказал Ветров мягко.
— Будешь его защищать?
— Любой ценой. Это семья, Люсь.
Она кивнула, не удивившись.
Другого ответа от Ветрова ждать не приходилось.
— А я от Катьки отказалась, — проговорила Люся отрешенно.
— Так что она опять натворила?
Люся вздрогнула, уставившись на него изумленно. Как это он догадался?
— Баринов сказал: хочешь взбеленить Люсю, используй ее сестрицу, — объяснил Ветров обстоятельно. — Даже упоминания о ней хватает, чтобы довести тебя до белого каления. Вот мне интересно: почему Синичка не разыграла этот козырь? К слову, с твоей секретаршей у Баринова обыкновенный роман. Встретились случайно в магазине, позлословили о тебе, переместились в горизонтальную плоскость, обоим понравилось. Теперь Баринову грозит тюремное заключение, а Ольга обещает его ждать. Короче, ложная тревога. Совпадение. Так иногда бывает.
— Да и черт с ними, — пожала плечами Люся. — Устала я, Паш, искать врагов вокруг. Синичке нужно, чтобы я перекинулась? В этом весь смысл? Тогда она своего добилась — в этой самой спальне, прямо на твоих глазах. Как бы ей еще сообщить об этом?
 
— Ну вот поймаем ее, и сообщишь, если захочешь. У нее будет очень много времени, чтобы завершить свои исследования. Пожизненно — это долго, знаешь ли.
— Катька меня шантажирует, — выпалила Люся, не дослушав его. Синичка в роли серийного убийцы все еще не помещалась в ее голове. Это было дико. — Говорит, или покупай мне пятикомнатную квартиру, или я посажу Виктора Ветрова. Правда, она так и не сказала, за что именно.
Он на секунду опешил, а потом так оглушительно расхохотался, что его наверняка даже Нина Петровна за стенкой услышала.
— Ярилки, — выдавил он из себя сквозь смех, — жадные, глупые и ленивые. Она вообще соображает, что несет? Да ты ради моего отца и пальцем не шевельнешь, а если решишь, что он заслужил, — еще и поможешь его засадить.
— И в чем тут веселье? — спросила Люся расстроенно. — У нас с тобой прямой конфликт интересов.
— Нет у нас никакого конфликта, — отмахнулся он. — Все просто: ты поступаешь, как считаешь правильным, ну и я тоже. А там видно будет.
— Какой-то у тебя несерьезный подход.
— Люсь, а чего ты от меня ждешь? Запугивать тебя без толку, это мы уже выяснили. Переубеждать? Тоже не вижу смысла, ты уже взрослая девочка. Да и вряд ли Катерина могла нарыть что-то, кроме старых махинаций моего отца, а эти вопросы решаются с помощью хорошего юриста. Опять же, срок давности никто не отменял. Так что сестра просто треплет тебе нервы.
— Ну-ну, — буркнула Люся без особой уверенности.
Катька была дурой, но не дурой-дурой.
Ветров вскоре уснул — все-таки еще болел, чувствовал слабость.
А Люся смотрела в окно и спрашивала себя: что толку иметь собственный портал, если ты не можешь воспользоваться им, когда тебе приспичит донести послание до серийного маньяка?
К черту табу.
К черту вбитые с рождения установки.
Чтобы перестать бояться, иногда приходится проявить отчаянную смелость.
Или глупость, это как посмотреть.
— Жизнь надо прожить так, чтобы иногда тебе было стыдно проснуться, — сказала себе Люся и открыла ноутбук.
«Как я перекинулась при постороннем — откровения главного редактора», — напечатала она заголовок. А дальше слова хлынули рекой.
«Каждый арх больше всего на свете боится самого позорного позора: принять свою архаичную форму на людях, — писала Люся. — Тому виной поколения предков, которые завещали нам скрывать свою истинную сущность, потому что это может быть опасно. В этом есть смысл, но что делать, если публичный оборот с вами все же случился? Я расскажу вам про свой опыт и надеюсь, что кому-то из тех, кто побывал в подобной ситуации, это поможет.
Как правило, меня принимают за кимора — благодаря скандальному характеру. Но на самом деле я родилась нижним архом, лягушкой, если быть точнее. Кто из вас сейчас представил себе трепетную деву, нетерпеливо ждущую своего царевича? Ого! Как вас много! Но нет, друзья, правда в том, что я так испугалась поцелуя, что предпочла перекинуться и спрятаться под кроватью.
Да, мне тоже смешно. Да, так бывает, когда ты много лет сильная и независимая и вдруг к тебе относится с добротой тот, кого ты считаешь своим противником.
Мир спасет не красота, мир спасет доброта, пусть даже самая мимолетная, самая неприхотливая, пусть даже похожая на жалость. Случайное сочувствие способно напугать посильнее приставленного к горлу оружия, ожившего кошмара или предательства самых близких.
Потому что оно делает тебя беззащитным.
Искреннему сочувствию нельзя противостоять злым словом, угрозой или холодным молчанием. И все. И вдруг оказывается, что больше у тебя за душой ничего и нет.
Это способно напугать до чертиков.
Я знаю, о чем говорю.
Я знаю, как стыдно посмотреть в глаза человеку, который стал невольным свидетелем твоих метаморфоз.