Кара Господа (СИ)
— Дай догадаюсь. Охотники?
— Именно. А от сестры этого мальчика, которой пришлось смотреть, как убивают брата, пошел род Наблюдателей.
— Те ниндзюки, которые напали на нас в саду, в день моего побега! — ахнула Саяна. вспомнив тату в виде глаза.
— Они самые.
— И что эти Наблюдатели делают?
— Пытаются сохранить равновесие, предотвратить войны между санклитами и Охотниками. Ну, и ведут хронику. Я никогда ими особо не интересовался.
— А что они от меня хотели?
— Это у тебя нужно спросить.
— Понятия не имею. — Девушка пожала плечами.
— Загадочное ты существо!
— Хватит флиртовать, рассказывай сказку дальше!
— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Там немного осталось. Ангел переплавил клинок, дарованный Господом, добавил в металл свою кровь, а на лезвие вплавил вставки из своей кости.
— Затейник! — она фыркнула.
— Да уж. С помощью этого кинжала он сделал смертную жену санклитом. воткнув его ей в сердце.
— Вот гад!
— Он любил ее. Саяна, — мягко возразил я, — и хотел, чтобы любимая женщина всегда была рядом.
— Все равно гад.
— Ну, она примерно так к этому и отнеслась. По легенде женщина ушла от него и теперь скитается по свету в поисках этого кинжала, так как только он может вновь сделать ее смертной. Говорят, ее стоны можно услышать в пещерах Каппадокии.
— Фэнтези-триллер!
— Да. Но это всего лишь легенда, родная.
— Знаешь, у меня нет оснований не верить в нее, когда напротив сидит живой санклит. — Она хмыкнула. — Может, еще и вампиры, и оборотни, и честные политики существуют?
— Последних не встречал! — Я расхохотался.
— Давно хочу узнать еще кое-что. Почему здесь, в Турции, все санклиты говорят на русском? И хоть бы у одного был акцент!
— Это просто. Санклиты говорят на всех языках. Эта способность унаследована от Ангела Смерти, он же должен был напутственную речь сказать, когда отнимал жизнь у людей. Для этого ему было даровано владение всеми языками. Благодаря этому я могу признаться тебе в любви абсолютно на всех языках мира, жизнь моя!
— Ясно. А тот кинжал, который был у Гули, он откуда?
— У Гюле? До сих пор не знаю, где она его взяла. Она Охотник, но такие раритеты хранятся, как зеница ока, их могут сделать только сами санклиты, так что ей до него не дали бы и дотронуться. Эти кинжалы изготавливают из сплава серебра со сталью, с добавлением нашей крови, а на лезвие вставляются пластины из костей санклита. Удар такого клинка в сердце убивает санклита.
— Как хорошо, что Гуля промахнулась! — пробормотала Саяна.
— Она не знала, что у меня зеркальное расположение органов — сердце находится правее центра грудины, а не левее, как у большинства. У нас в роду такое встречается. Много раз эта аномалия спасала мне жизнь.
— Тебя… и раньше пытались убить?
— Не думай об этом, жизнь моя.
— А та кость, которую я вытаскивала из тебя, была с кинжала?
— Да, откололась от соприкосновения с ребром.
— А потом я ударила тебя в грудь, и она переместилась. Горан, я могла убить тебя!
— Ты же Охотница. Это гены. Ты была близка, как никто до тебя. Опасная женщина!
— Не смешно!
— Забудь об этом. Я ведь тоже мог тебя нечаянно убить. Эти кинжалы причиняют зверскую боль, а осколок кости и подавно. Из-за этой адской боли я мог…
— Поэтому ты отталкивал меня?
— Пытался, но с тобой разве справишься?
— Одного не понимаю, почему ты не поехал в больницу? Или не попросил врача, который меня лечил, помочь?
— Саяна, у санклитов глаза и уши везде. Если моя тайна о зеркальном расположении органов станет известна, это легко используют против меня, и последствия могут быть плачевными.
— Но тогда зачем ты рассказал это сейчас?!!
— Не хочу ничего скрывать от тебя. Раньше знали только мои родители.
— Горан, ты сумасшедший!
— Кто бы говорил! — я улыбнулся. — Сама наехала на Лилиану, помнишь, в кабинете? Она едва зубные коронки не проглотила от шока! Так с ней никто никогда не разговаривал! Кстати, ты должна знать, что сначала она была со мной, потом ушла к Арсению, затем бросила его, намереваясь осчастливить меня своим возвращением, и была разочарована отказом. Это если кратко. Хотя куда мне пытаться удивить девушку, которой пришло в голову бухнуть с сотней санклитов и погадать им по руке!
— Лилиане так и надо, ибо не фиг! — огрызнулась Саяна. — А за те коктейли меня уже желудок наказал.
— Ты плохо себя чувствуешь? — улыбка мгновенно слетела с моего лица.
Она вкратце обрисовала свои непростые отношения с гастритом и наотрез отказалась от врача, упрямая. В разговорах остаток дня прошел быстро. Ближе к ночи ее глаза начали слипаться, и я ушел, пожелав ей спокойной ночи. Но она так смотрела мне вслед, что в сердце расцвела надежда.
Глава 3 Первозданная стихия
Саяна
Ночью меня разбудила шикарнейшая гроза. От зигзагов молний, яростно рвущих небо в клочья, в комнате было светло, как днем. От грохота грома, рискуя разбиться, дрожали стекла. А ветер завывал так, словно ему под хвост перца насыпали. Красота!
Я закуталась в плед и вышла на балкон, нельзя пропускать такое зрелище! Порывы ветра толкали меня в грудь, рвали волосы, словно хотели снять скальп, но я глаз не могла отвести от этой первозданной красоты и мощи, и любовалась бы до утра, если бы сильные руки не обхватили сзади. Матерясь, как пьяный патологоанатом, Горан силком уволок меня с балкона. Держа одной рукой, закрыл окна и двери и оттащил подальше.
— Саяна!!! Ты с ума сошла?! А если бы?.. Что ты творишь?! — рявкнул он, вздрагивая при каждой вспышке.
— Не рычи на меня! Гроза — мое любимое зрелище!
— Кто бы сомневался!
— Драган!
— Что? Женщина, ты с ума меня сведешь! У тебя инстинкт самосохранения вообще, что ли, атрофирован?
— Раз я еще здесь, то, наверное, да!
Едкие слова попали в цель — Горан побледнел и отошел на несколько шагов. Я вздохнула. Вот так всегда, сначала ляпнуть, а потом подумать.
— Прости, — я подошла к нему.
— За что? Ты права.
— Нет, не права. — Моя ладонь легла на его грудь. — Простишь?
— Саяна, не существует того, что я тебе не смогу простить. — Он накрыл мою руку своей и опять вздрогнул всем телом. — И ты извини, я не должен был кричать на тебя. Но когда увидел, как ты там стоишь, прямо под молниями!..
— Ты боишься грозы?
— Не по-мужски, да?
— У всех свои тараканы в голове. — Я пожала плечами. — Меня вот пауки до инфаркта доводят.
— Знаю. — Он улыбнулся. — Все, ложись спать. И больше к балкону даже не думай подходить! Или завтра я тебе паука-птицееда принесу и положу на подушку! — санклит, вновь вздрогнув, покосился на окно. — Ну и ночь!
— Если хочешь, оставайся.
— Не шутишь?
— Я не настолько злая.
— Поспорил бы с этим утверждением!
— Нет, ну если не хочешь…
— Хочу.
— Тогда ложись. — Я залезла в постель и похлопала по одеялу. — Но предупреждаю — будем лежать и дружить.
— Как скажешь, безбашенная моя. — Мужчина быстро разделся и лег под одеяло.
— Ты так вздрагиваешь, что кровать трясется. За что ты так не любишь грозу? Это же божественно красиво! — я легла на бок и оперлась на локоть.
— Это опасно и красивым не кажется. — Парировал он, повернувшись ко мне. — А если серьезно, когда я был маленьким, молния попала в отца, был пожар, мы с сестрой пытались его вытащить, обгорели до костей. — Горан помотал головой, словно прогонял тягостные воспоминания. — Эту боль, запах горящей плоти я никогда не забуду. Если бы мы не были санклитами, умерли бы. Катрина после этого начала сходить с ума. Вот, как-то так.
— Прости. — Я подвинулась к нему и обняла. — Это страшно. Мне очень, очень жаль, что вам пришлось такое пережить. Как хорошо, что ты санклит!
— И это говорит Охотница! — поддел санклит, осторожно прижимаясь ко мне.
— Какая из меня Охотница? — фыркнула я, гладя его спину.