Моя Женщина (СИ)

- Мне нравятся и мужчины, и женщины, Вера, понимаешь? Просто… просто я сделал выбор… да и ты, разве бы ты согласилась на мою двойную жизнь?
Вера точно знала, что нет.
Ради мальчишек еще подумала бы, но не ради него.
- И кто в вашей паре сверху? - она посмотрела на Костю прямо, с вызовом. Просто не смогла простить четверть жизни, выброшенной на помойку.
Костя думал над ответом недолго.
- Люблю анальный секс, - и встал из-за стола. - За вещами приеду, когда будешь на работе.
ГЛАВА 2. Часть 2. Точки над 
i
Вера окаменела. Рыбки мельтешили перед глазами, собирая со дна опавший корм, а сердце рвалось на части от каждого удара.
Боль. Боль. Боль.
Говорят, родовая боль быстро забывается, но не для Веры.
В роддом Костя привез ее с раскрытием в семь пальцев. Боль на схватках была адская, хватало часто, каждые полминуты. Вера чувствовала как раскрывается шейка, и выла, как раненое животное.
В род зал поступила уже в потугах. Кое-как забралась на кресло, акушерка подбадривала, молодая такая, в белом чепчике, чистенькая, словно только из университета.
На первой потуге промежность резануло. Почувствовала, как уперлась и проскочила Пашкина головка. От облегчения расплакалась. По бедрам потекла горячая кровь.
- Куда иголку берешь!?
- Так порвалась же, зашивать надо…
- Какой зашивать, у нее второй на подходе! Давай милая, тужься, ну-ка!
Вовчик крупнее был, хоть и младший. Так за братом торопился, что порвал Веру от влагалища до ануса. Не просто порвал, а как тузик грелку. Боль эту, на фоне несказанного облегчения от потуги, она не забудет никогда. И кровь горячую на бедрах, стук ее о кювет из нержавейки под ногами.
Как шили Вера не помнила, врач сказал, сознание потеряла. Не помнила и как детей к груди прикладывали и прикладывали ли. В себя пришла уже в палате. В туалет неделю не ходила по большому, боялась. Похудела сильно, оттого и молоко ушло быстро.
Потом жалела себя, грешила на аспирантку молодую, неопытную. На врача, который поставил зеленую девчонку на двойню, вместо того, чтобы самому принимать, да что толку о прошедшем горевать.
Вера полтора месяца сидеть потом не могла. Сексом разрешили заниматься через два, но о том, чтобы вернуться к любимому Костей «шоколадному» проникновению не могло быть и речи.
Вера отнекивалась так долго, как могла.
Один раз уступила, умел Костик быть убедительным. Проплакала потом всю ночь, кровотечение открылось, увезли в больницу. На этом эксперименты прекратились.
С двойней тяжело, сначала не до секса было, так оба уставали. Потом на работу вышла. И, хоть грудью не кормила, тот случай желание отбил напрочь. Сама не заметила, как спать с мужем стала реже раза в месяц.
Вера задумалась.
Последний раз они занимались любовью полгода назад. Да и можно ли теперь называть это любовью? Вера горько усмехнулась. А ведь ни разу нигде не екнуло, что Косте чего-то не хватает.
Вспомнила брошенные с надрывом слова: «Ты - мой самый близкий человек, мой самый лучший друг! Навсегда» - и прошептала в пустоту:
- Не верю. И никогда больше поверить не смогу.
ГЛАВА 3. Часть 1. Рабочие будни
Прежде чем пойти спать, Вера прибралась на кухне. Настроения не было, но сформировавшаяся за долгие годы привычка взяла свое. Помыть посуду, разложить еду по контейнерам и спрятать в холодильник, убрать крошки со стола.
Вера двигалась механически, почти не задумываясь, что и как делает. Она чувствовала себя уставшей. Ни одной стоящей мысли в голове.
Только прибраться и спать.
Но, странное дело, домашние заботы не только занимали руки, но и разгружали голову. Подумаешь, любит он анальный секс. А она любит сыновей больше всего на свете.
Мысль о Паше и Вовке отдалась новой болью в висках. Вера не представляла, как будет скрывать от них ориентацию отца. До увольнительной можно что-то придумать, но на Новый год мальчики приедут обязательно, и что тогда? Как она объяснит им отсутствие Кости за праздничным столом?
Накрыв ладонью выключатель, Вера вышла в темный коридор и наощупь прошла в спальню. Свет включать не стала, стянула через голову водолазку, бросила на пол юбку, кое-как избавилась от колготок и забралась под одеяло.
 
Как же все это странно.
Если бы Костя заявил, что уходит к молоденькой аспирантке, Вера бы рыдала в подушку, кляня жизнь и упиваясь жалость к себе. У нее бы осталось право чувствовать себя обманутой, брошенной и - самое ужасное - старой.
Но Костя...
Костя ушел к мужчине.
Вера зажмурилась. Из всего списка переживаний осталось только одно. Чувство, что ее жизнь, ее радости и достижения обесценили одним взмахом руки.
И все же, кто этот мужчина? Вера почему-то не сомневалась, что знает его. Нужно только напрячь память и сложить два плюс два.
...И как они это делают? Целуются ли, гладят друг друга, ублажают ртом? Вера понятия не имела. На секунду она представила Костю в объятиях другого мужчины и ее передернуло от отвращения.
Нет, искать любовника мужа сейчас она точно не готова.
Вера перевернулась на другой бок и просунула под подушку руку - еще вчера она нашла бы там Костины пальцы, теплые и такие родные, сжала крепко, в ответ получив нежное поглаживание по внутренней стороне ладони...
Вчера, но не сегодня.
Вера отмахнулась от воспоминаний, не позволяя жалости взять верх. Кости больше нет. Унизительное положение, в которое он поставил Веру своим признанием, лишило его права занимать ее мысли. Она скинула с кровати вторую подушку и отвернулась к стене.
 Эту ночь Вера спала плохо, и, когда зазвонил будильник, она с облегчением откинула одеяло и стала собираться на работу.
За ночь дождь превратился в мокрый снег и первые заморозки сковали коркой осенние лужи. Термометр показывал минус три, холодновато для начала октября. Раздумывая, брать ли сегодня машину или поехать на автобусе, Вера собрала завтрак и принялась за макияж.
Она никогда не красилась ярко, считая свой возраст достаточным препятствием для любого вида боевого раскраса. Легкие тени нюд, немного туши на завитые пыточным агрегатом ресницы и бледно-розовая помада. От природы у Веры были яркие сочные губы и она всегда стеснялась их, намеренно выбеляя.
Карие глаза с сеточками морщин в уголках она любила больше. Выразительные и проницательные, они были зеркалом ее живой некогда натуры, погребенной под слоем семейных забот. Вера добавила немного консилера под глаза, чтобы скрыть следы бессонницы и, взяв с полки берет и сумку, вышла из квартиры.
Тяжелая подъездная дверь поддалась не с первого раза, и, выйдя на улицу, Вера чуть не упала, поскользнувшись на ступенях. Никто не позаботился о том, чтобы посыпать лед песком. Она осторожно прошла по тротуару и села в машину.
Зябко поводя плечами, Вера включила зажигание и положила руки на руль, выдыхая облачка пара. В свете уличного фонаря блеснул золотой ободок на безымянном пальце. Она раскрыла ладонь, задумчиво прокрутила обручальное кольцо.
Снять или не снять?
Глупый вопрос, конечно, риторический, прямо скажем. О том, что они больше не семья, никто не знает. Отсутствие кольца, конечно, заметят, и промолчать не смогут. Уж свой коллектив она знает как облупленный.
Может, переодеть на левую руку? Или вообще, повесить на цепочку, как вдова? Вера подавила злорадную улыбку и надела перчатки. Нет, унижаться и выставлять напоказ свою жизнь она точно не станет. Ни на работе, ни где бы то ни было еще.
ГЛАВА 3. Часть 2. Рабочие будни
Утренняя планерка прошла как по маслу и настроение Веры немного улучшилось. До обеда она сводила ведомости, а после, собравшись своим, как они называли его, «женским кабинетом» - Вера, Зоя, Лена и Марина отправились на перерыв в столовую.
В бизнес-центре, в котором она работала, их было две. Точнее, один ресторан, где женский кабинет собирался по праздникам, так как цены не располагали к неформальной и расслабленной обстановке, и столовая в подвальном этаже, куда на обед стекались офисные работники со всего здания.