Мийол-алхимик (СИ)
Ис: Альмин Второй эр-Миткачо обязуется произвести комплексную профессиональную оценку комбинации этого ритуала и этого зелья, будучи лично ответственным за секретность и нераспространение предоставленных знаний в течение ближайшего сезона;
Эрр: Альмин Второй эр-Миткачо выступит представителем интересов Мийола эр-Сарекси перед Изменяющими своей гильдии и будет ходатайствовать о заключении нового договора пропорционально результатам оценки;
Ён: Мийол эр-Сарекси обязуется не передавать третьим лицам знания, упомянутые в этом договоре, без прямого согласия на то Альмина Второго эр-Миткачо.
Свидетель договора: Никасси вис-Чарши эр-Сарекси аун-Лагор (Морозная).
Подписи договаривающихся и свидетеля.
Так как никто из троих не страдал избытком важности, договор составили не на харте, а на обычной бумаге. После чего Мийол дополнил схему ритуала, добавив от себя некоторые не вполне очевидные тонкости для собирающего и для ведущего, расписал рецептуру зелья, передал то и другое звероводу, на чём тот поспешил откланяться.
Пообещав вскорости вернуться, чтобы сообщить о предварительных результатах оценки.
Ученик и его наставница остались наедине. Но… отключить Сферу Тайны Ригетта она отнюдь не поспешила, что следовало понимать как намёк на продолжение разговора.
Не став обходить рабочий стол и присев на скамью для посетителей к нему спиной, чем молча утвердила неофициальность диалога, Морозная обратила на ученика долгий, пристальный взгляд, о значении которого оставалось лишь гадать. Мийол гадать не стал. Примерно на середине этой паузы он подошёл и присел на ту же скамью так, чтобы смотреть в одну сторону с хозяйкой кабинета («да, я согласен поговорить без формальностей и считаю, что мы на одной стороне»).
— Как оцениваешь результат встречи?
— Положительно.
— Почему? Фактически ты взял и отдал часть наследия своего второго учителя. Без ясных гарантий возмещения.
Призыватель покосился на третьего учителя, натолкнувшись на встречный взгляд льдисто-серых глаз.
— Можно посмотреть так, — согласился он. — А можно иначе. Да, адвансар: я отдал толику знания, переданного Щетиной. Но сам при этом ничего не потерял. Более того: теперь у меня есть схема ритуала, используемого Миткачо.
— Только самая общая. Принципиальная.
— Да, — Мийол отвернулся, глядя на двери кабинета. — Но сам ритуал простой, восстановить схему до рабочего варианта не так сложно, если бы мне такое потребовалось.
— А ты не станешь её восстанавливать?
— Нет. Или, скорее, восстановлю просто интереса ради. Но использовать? Зачем? Я ведь не лукавил, говоря, что не намерен нарушать монополию Миткачо (кстати, это ещё один плюс переговоров: снятие обвинений в практике звероводства и оказания услуг, на которые эр-Сарекси не имеют права по межгильдейскому соглашению о сферах полномочий). Для меня, как для алхимика, тема договора — побочная.
— И это ещё не всё?
— Нет. Самое главное и драгоценное: я распространил унаследованное знание. Даже если Миткачо не станут активно использовать предоставленное, где-то в их архивах появится запись, озаглавленная: «Ритуал ускоренной эволюции Хитолору Ахтрешт Науса». Когда я смотрел на костёр с телом моего второго учителя — обязался помнить его, чтить и славить. Делами. Что ж! Не так много времени прошло, а в Рифовых Гнёздах теперь есть мемориальный парк имени старого ехидного фишлера. Ритуал, разработанный им, вскоре окажется в руках одной из сильнейших и крупнейших гильдий Планетерры. И это только начало!
Помолчали.
— Скажи, ученик… много ли ещё у тебя таких секретов?
— Каких именно «таких», адвансар?
Кратчайшая пауза.
— Пути назад нет, не так ли?
— Я не понимаю.
Покосившись на Никасси, Мийол предсказуемо натолкнулся на её взгляд. Снова.
— Действительно не понимаешь?
Призыватель улыбнулся. Слегка.
— Знаете, адвансар, я периодически беру уроки у Орлёнка. Амаллето ян-Кордрен, вы точно его знаете или хотя бы слышали. Слышали ведь?
— Да.
— Уроками это называю я, а вот Орлёнок скорее считает их лёгкой формой издевательства над ближним своим. Суть в том, что он разговаривает, используя помимо буквального смысла сказанного ещё аллегорический и символический слои… а порой и более глубокие… я же ему пытаюсь отвечать симметрично. С той же целью я читаю разнообразную — в основном, само собой, классическую — художественную литературу. Знаете, к чему я это упомянул?
— Нет.
— Честно говоря, я тоже полагаю многослойные беседы лёгкой формой издевательства. Или же чем-то таким, что не предназначено для общения с ближними. Чтобы свободно разговаривать с использованием таких ухищрений, надо либо получить клановое воспитание (это не про меня), либо повариться среди политически подкованных персон пару десятилетий (снова не про меня), либо оказаться фрассовым гением интриги (и это, к сожалению, тоже не про меня). Поэтому я вас очень прошу, адвансар: если вы считаете меня хотя бы своим личным учеником — говорите со мной прямо. Буквально. Без попыток вложить в подтекст что-то такое, что перевернёт смысл сказанного на шестнадцать румбов, давая при этом понять прищуром правого глаза, что истинный смысл лежит в направлении, сдвинутом на шесть румбов в обратную сторону.
— А если сказать о чём-то прямо… неловко? Неудобно? Стыдно?
Глаза её — серый лёд с лучами бледной синевы — вильнули в сторону. Всего лишь на миг.
— Я не знаю за вами ни одного неблаговидного поступка, — сказал Мийол. — Вы всегда были ко мне расположены, притом настолько, что я сомневался, заслуживаю ли… этого. Да, однажды я поспешил, с юношеской горячностью решив зайти дальше, чем вы были готовы. Я забылся — и забыл, что не для всех людей слово семья ассоциируется с теплом, поддержкой и уютом. Но даже тогда, адвансар, вы поставили меня на место безупречно корректно и… милосердно.
— Но сам ты не хочешь проявить милосердие.
— Что?
— Прекрати звать меня «адвансар»! И на вы. Хотя бы… наедине.
— Какое же обращение… наедине… будет уместней?
— Учитель. Или наставник. Хотя, конечно, я не…
Давать договорить явно стало бы плохой идеей, поэтому Мийол перебил:
— С радостью, учитель!
— Да?
— Да. С радостью. Говорю прямо и буквально, без множественных толкований. Пусть даже не понимаю, что именно подтолкнуло вас решиться на сокращение статусной дистанции, но мне довольно самого решения. Я рад — за себя и за вас тоже.
Глаза напротив снова вильнули. Никасси встала, но сразу же остановилась.
— Странно и глупо, — сказала она обычным холодным тоном, — но я никогда не спрашивала тебя, насколько хорошо ты освоил… — заминка, —…переданную мной методику. Пригодилась ли она вообще в твоей практике конденсомантии?
— Пригодилась ли? Определённо, да. Сейчас у меня доля срывов при отверждении пилюль начального четвёртого класса равна одной третьей. — «И, кстати, раньше у нас разговоров на тему профессиональных успехов не случалось. Если мэтр вообще узнавала, как у меня с этим обстоят дела, то косвенными методами, не прямо». — Но роль вашей методики в этом…
— Договаривай.
— Я сам определять не возьмусь. У меня нет такой компетенции, как у глубокоуважаемого учителя. Возможно, если понаблюдать за процессом в моём исполнении, то возникнут… некие замечания? Советы?
— Возможно… — медленный, плавный кивок, исполненный изящества, как любое вообще движение этой женщины. — У тебя сейчас есть свободное время?
— Если бы не приход посыльного с приглашением и не состоявшийся разговор, я бы сейчас занимался конденсомантией.
— Вот как. Тогда прошу за мной, — сказала Никасси, отключая Сферу Тайны Ригетта.
…Однако с взаимно приятным и профессионально полезным времяпрепровождением за мистической печью не заладилось. Стоило ей открыть дверь, как за нею обнаружилась пара из чему-то усмехающейся Иласии ул-Слиррен и незнакомого мужчины в ранге Мастера Сил.