Чужая. Марсианская защита (СИ)

— Эти твари трансформируют реальность, — догадывается Алиса.
Синчен смотрит, но не знает как реагировать. Ему много раз удавалось провести её, но не сейчас. Она охотник, а он просто человек.
— Так ты знаешь! — догадывается Алиса.
— Тише! Гвардейцы. Он прикрывает дверь, но держит её за ручку, чтобы она не захлопнулась.
— Ты скажешь мне, что эти твари трансформируют реальность, когда я прикоснусь к одной, — Алиса смотрит на Синчена, но тот в замешательстве.
Резкий спазм скручивает живот и Алису рвёт на ступени. Она не ела сегодня, это просто вода. Но кислотный вкус во рту напоминает ей дни, когда её рвало в академии от усталости и боли.
Она обляпывает бежевые ботинки Синчена. Он махает рукой — не переживай и так забот по горло. И она снова перескакивает. Коридор, спины гвардейцев скрылись за поворотом. Сколько их здесь? Алиса почему-то прижимается к Синчену. Она чувствует его кислый запах: смесь страха, азарта, возбуждения. Вкуса во рту нет, её ещё не стошнило.
— Этих тварей ведь никто не видел, да?
— Что, о чём ты?
— Нет, никто не видел. Но ты знаешь, о чём я. Ты знаешь, что они действительно здесь, — она хочет достать нож и засунуть ему под рёбра. Его растерянный вид только провоцирует.
— Алиса. Время выражает длительность бытия. Понимаешь? — спрашивает её АИ.
— Нет, не понимаю.
— Это здание Замок для данных. Если представить, что данные это галактика, то это место Чёрная дыра. Ничего, абсолютно ничего не выходит за пределы здания. Ни одна волна. Внутри я не вижу ни одного интерфейса. Ни камер, ни устройств слежки. Но здесь есть АИ и ещё информация.
— Даже двери на обычных замках, — кивает Синчен.
— Где-то должны быть целые залы серверного оборудования. Ты должна найти для меня доступ, — говорит АИ, но по тону, будто напоминает.
— Которые охраняются гвардейцами, — отвечаешь ты. Я видела провода, я знаю, где тебя подключить, — вверх, вверх по лестнице.
От этого уже начинает мутить. Новый переход. Тише, будь спокойной, как лес. Пусть разум будет острым и податливым как хвоя. Где я?
Алиса прикрывает Синчена. Всё та же станция. В её руках огромный агроснабовский нож. Рядом туша белого гвардейца, будто нагромождение не связанных между собой частей армейской брони, сваленных в углу. Воздух жёстко вентилируется: ни смертью, ни чем бы то ни было не пахнет. Убила гвардейца, как это вообще возможно? Они же не убиваемые. Но ты чувствуешь силу.
Синчен качает головой, повернули не туда. Может быть, тогда сразу в комнату к мозгососам? Алиса совершает резкое движение и её снова перебрасывает. На этот раз они ближе к цели — Синчен взламывает дверь отмычкой — за глухой переборкой небольшой лабораторный отсек, где содержатся твари. Это видно, потому что стены с окнами.
Отсос реальности, человеческого разума, концепта пространства и времени — информация непрерывно идёт по проводам вверх. Алиса подходит к мерцающей будто плоской, выполненной в 2D твари, вытаскивает из её пачкорда чавкающий кабель, зачищает от слизи о порванную на рукаве куртку. Это то, что нужно АИ? Хватит ли такого доступа для тебя?
— Я должна прикоснуться к нему, — и пока Синчен не перехватил, Алиса быстро задевает мозгососа кончиками пальцев.
Нет, он нереальный. Как прикоснуться к голограмме — ничего не чувствуешь и тем не менее по холодку на пальцах понимаешь, он всё-таки есть.
— Твою мать, Алиса, ты всё-таки прикоснулась к нему!
Это Синчен и он кричит. Я его знаю. А я Алиса. Охотник с Земли.
— Где мы? И когда?
— Так, тише, ты упала. Кажется, сейчас я должен тебе сказать, эта сука трансформирует реальность у тебя в голове, путает время. Ты помнишь, что произошло?
Алиса приподнимается на локте. Да. Теперь помню. Её больше не перебрасывает по лупу. Воспоминания собираются в линейное повествование.
— Я подключилась и остановила луп, Алиса, — рапортует её АИ.
Да уж. Змея слишком сильно укусила себя за хвост. Алиса помнит как увязалась за этим человеком из Агроснаба, его зовут Рауф. Вот он, кстати, лежит под мозгососом. Она следила за ним на расстоянии, но это, в общем-то, и не требовалось. Рауф проскочил сквозь толпу на площади, обошёл недовольных пикетчиков. Митинг перерастал в нечто большее, но Алиса скрылась в лабиринте из суперпластика. Впереди мелькала его бежевая куртка, отороченная грязным искусственным мехом. Он не выходил на центральные улицы сектора Минатека, пробирался по узким закоулкам, мимо вонючих лавочек с искусственным мясом, коробок в которых ютились нищие потребители найса и мимо вездесущих электросамокатов, которые заносило сюда с центральных улиц, как отбившуюся от косяка, уже задыхающуюся рыбу. Алиса едва поспевала за ним, Рауф держал темп спринтера — не оглядывался, не тормозил, легко уворачивался от встречных людей и перепрыгивал через самокаты.
 
Это самый старый сектор Луны — предупредила Алису АИ.
Действительно, “муншафт” изменился — под ногами больше не было мягкого суперпластика, вместо него железные решётки, добытые здесь же. Они накрывали, коммуникационные каналы забитые мусором и вонючим стафом: то ли тухлым мясом, то ли торчками на найсе. Закоулки оборачивались стихийными притонами, люди прятались за куртками, накрывались ими как одеялами с головой и жались друг к дружке, чтобы сохранить тепло. Воздух здесь почти не вентилировался, а потолок упал с трёх метров, до едва ли двух тридцати — как в пешеходном переходе до метро, где-то в центре Новосибирска. То и дело приходилось прыгать то вправо, то влево — приличий тут не соблюдали и садились там, где накроет. Зато пинать и толкаться можно было вдоволь, не ожидая, что кто-то из блаженных даст сдачи. Чем Алиса и пользовалась.
Рауф забирал влево, выбирая узкие, но свободные от людей коридоры и постепенно выбрался на “свежий воздух”. Обычная закоулочная улица, где-нибудь у космопорта, казалась здесь магистралью — на железные решётки постелили полотно суперпластика и приспособили для езды на самокатах. Оживлённое движение походило на реку, что может течь в обе стороны одновременно. Рауф поднял руку и перешёл поток вброд. Алисе же пришлось немного постоять и только потом она поняла, что никто не затормозит, если она не шагнёт под колёса.
Потолок поднялся — шумы систем вентиляции, говорили, что они выходят на площадь. Так и оказалось, они протискивались вдоль мелкой торговли, в основном блюдами из искусственного мяса и риса — воняло так, будто здесь на электрогрилях стухла собака — это и позволило пройти. Рядом с одной закусочной на маленьких колёсах никто не заказывал и держался от неё подальше. Рауф выбрал этот “коридор” и ловко прошмыгнул к оцеплению белых гвардейцев. Неподвижные будто в карауле у дворца Его величества, они, тем не менее, то один, то другой, рефлекторно шевелили конечностями, сбрасывая онемение. Хорошо вооружены, первым делом оценила Алиса: широкие и длинные ножи для ближнего боя и палки-шокеры для усмирения толпы, за спиной на ремнях кинетическое оружие — бетонную стену Луны-2 не пробьёшь, но голову с трёх-четырёх выстрелов сомнёт как банку.
Цель для охраны сразу за спинами гвардейцев: серая бетонная башня — на облицовке явно сэкономили. Стиль Минатека: ни окон, ни отверстий в ней, ни декоративных элементов. Монолит в виде широкого обелиска будто первым появился на Луне, а затем оброс городом. Максимум четырёхэтажная башня не выходила за пределы воздушного купола. Перед входом виднелись боевые турели — защита посерьёзнее отряда гвардейцев. И тем не менее целая площадь перед обелиском оказалась свободной, никто не решался зайти за гвардейский караул. Кроме Рауфа — он прошмыгнул куда-то влево, Алиса потеряла его, зато нашла Синчена, и после короткой беседы они проникли в башню-базу Минатека по поддельным удостоверениям. Случайно встретила его? Нет, с Синченом не бывает случайностей, это можно и нужно понять. Документы — чтобы попасть в охраняемый объект Минатека? Я не дурочка, говорит себе Алиса.
Его лицо низко, он смотрит ей в зрачки, проверяет состояние. Его холодные пальцы на пульсе. И всё-таки есть кое-что важное в том, как он на неё смотрит. Точнее, вот чего нет в его взгляде: страха, злобы, ненависти к ней. К тому, что она другая. И каждый раз, когда она хочет убить его, холодный агрессивный металл в основании её черепа теплеет.