Владыка (СИ)
— Здравствуй, Лёва, — встав с кресла, пожал скованные руки соратника Алексей. — Зря ты тогда с Нестором Ивановичем не согласился в Парагвай уехать. Сейчас бы вместе с батькой Махно в Испании фашистов бил.
— Прекратить посторонние разговоры! — властно хлопнул ладонью по столу народный комиссар госбезопасности. — Отвечать по существу вопроса!
— Я так понимаю, что следственные действия по дело шпиона Зиньковского уже завершены и приговор вынесен? — повернул голову к крикливому субъекту в начальственном кресле Алексей. — Значит, согласно секретному договору между Советским Союзом и Парагваем, я могу забирать шпиона для перевербовки.
— Договор расторгнут!
— Если бы это было так, то Сталин бы уведомил союзника, — отрицательно покачал указательным пальцем Ронин. — А пока все договорённости в силе, извольте, товарищи, выполнять обязательства.
— Отставить демагогию! — бесновался в кресле вершитель чужих судеб. — Я вправе задержать вас, как парагвайского шпиона и организатора контрреволюционного подполья.
— А силёнок–то хватит тягаться с Сыном Ведьмы, ты, клоп краснопузый, — издевательски рассмеялся дьявольским хохотом разгневанный подлым обманом злой чародей.
— Арестовать! — оскалившись, зарычал оскорблённый при подчинённых важный комиссар.
Четверо верзил–охранников со всех сторон рванулись к бородатому великану.
Мастер боевых искусств, а по совместительству ещё и колдун, крутанулся юлой. Размытыми штрихами промелькнули в воздухе стремительные выпады рук. Со стороны показалось, будто бы их у демона четыре.
Грузные тела скошенными колосьями опали на землю, то бишь, в конкретном случае, — на паркет.
— Как говорил знакомый китайский мастер: «Моё кунг–фу сильнее твоего», — поочерёдно дунул на поднесённые к губам указательные пальцы, словно на ещё дымящиеся после выстрелов стволы двух ковбойских кольтов, американский Ронин.
— Да я тебя… — выхватил из незаметно приоткрытого ящика письменного стола пистолет ТТ побагровевший лицом комиссар.
Ничего больше хлипкому человечку ни сказать, ни сделать не дал ледяной взгляд ужасного монстра из дебрей Гран–Чако. Угольные зрачки хищного Ронина загипнотизировали жертву, словно глаза анаконды сковывают движения крысы.
Ежов не впал в транс, он мыслил ясно, но мышцы руки сковал паралич, да и всё тело будто залили бетоном и высушили. От невозможности вздохнуть стало темнеть в глазах.
— Не спеши превращаться в сушёное чучело, — чуть ослабил невидимую гравитационную хватку страшный колдун. — Скажешь, где мой друг Фёдор Карпин, оставлю в живых.
Так глупо помирать комиссару не хотелось. Он судорожно глотнул воздуха, и не рискнул врать шаману парагвайских индейцев.
— Карпин отказался давать показания на Ронина, — толчками выдавливая слова из перехваченного спазмом горла, признался палач. — Его этапировали в Иркутск, будут допрашивать по делу о хищении в двадцатые годы алтайского золота.
— Было дело, — вспомнив давние события, усмехнулся Ронин. — Только Федя в той казацкой афере не участвовал.
— А следователям НКВД это без разницы, — отойдя от шока, подал голос вовремя отшатнувшийся к стеночке Лёва Задов. — Палачи работают по заказу.
— Ладно, комиссар, пусть тебя свои же расстреливают, — не стал дальше давить гниду, Ронин.
Невидимая гравитационная сила лишь слегка пережала определённый жизненный канал в теле, и Ежов, потеряв сознание, безвольно обмяк в кресле. Выроненный пистолет стукнулся об пол.
— А Фёдора я чуть позже на мешок золота обменяю или выкраду, это как уж получится. Лёва, пора нам убираться из этого гадского домика.
— Так я же, вроде как, в наручниках и в мятой форме без погон, — сконфуженно пожал плечами узник.
— Вон тот здоровяк у стены одной с тобой комплекции, — указал взглядом на бесчувственное тело поверженного стражника Алексей. — А ключик от наручников в правом кармане у того, что ближе к столу валяется.
Пока Лёва Задов торопливо перевоплощался в рядового бойца НКВД, Алексей подгрёб к себе толстую папку с личным делом и, развалившись в кресле, бегло ознакомился с материалами.
— Я готов, — справившись с формой, заправил складки гимнастёрки под ремень за спину Лёва и обеспокоенно провёл ладонью по щетине на щеке. — Только морда небритая и причёска не по уставу длинная.
— Я отвлеку внимание, следуй за мной, — поднявшись с кресла, сунул канцелярскую папку подмышку Алексей.
— Без выписанного пропуска нас из здания не выпустят, — резонно заметил бывший оперуполномоченный НКВД, Лев Зиньковский. — А секретарь его не выдаст без команды от Ежова.
— Капитан его уж точно не выпишет, — хохотнул маг–затейник. — Придётся самим стряпать.
Выйдя вслед за Алексеем из кабинета, Лёва понял смысл сказанного: секретарь и двое караульных, придавленные невидимой гравитационной плитой, тряпичными куклами скорчились по стеночкам вдоль плинтусов приёмной комнаты. Поднять тревогу из–за подозрительного шума никто не успел.
Алексей всучил Лёве в руки пухлую папку, а сам достал из стола бланк пропуска и, макая перо канцелярской ручки в чернильницу, старательно вывел несколько строк и поставил витиеватую подпись.
— А может, стражу у выхода проще тоже… придушить? — испуганно кося глаз на скорчившиеся бесчувственные тела на полу, засомневался в мастерстве эпистолярного жанра парагвайского колдуна–эскулапа экс-НКВДшник.
— Эх, Лёва Задов, милосерднее надо быть к добрым людям, — разгибаясь от стола, качнул золотым распятием сердобольный батюшка. — Сын мой, сотвори морду кирпичом и неотступно следуй за спасителем тенью.
Преступная парочка выскользнула из приёмной, протопала по коридору и размеренной поступью спустилась по лестнице на первый этаж. В холле товарищей встретил уже знакомый суровый сержант и те же караульные у парадного выхода. Высокая могучая фигура бородатого гостя затеняла плетущегося следом бойца с папкой документов в руках. Всё внимание приковывал грозный лик тёмного великана с пронизывающим, казалось до самого мозга, взглядом. Важно шествующий Ронин лишь на секунду замедлил ход, небрежно бросив листок пропуска на стол дежурного.
Сержант хотел притормозить прыткого гостя, но, взяв пальцами листок и краем глаза глянув на запись в пропуске, так и замер с открытым ртом.
Гость в сопровождении бойца вышел из здания, взмахом руки подозвал шикарный чёрный лимузин и вместе с провожатым занял место на заднем сиденье.
Шум отъехавшего авто уже давно растворился в глубине улочки, а дежурный так и сидел недвижимой статуей с отвисшей от удивления челюстью. Заподозрив неладное, один из караульных сначала безуспешно окликнул оглохшего сержанта, а затем снял с плеча карабин и, подойдя ближе, осторожно тронул изваяние за плечо.
Прикосновение бойца разрушило чары, парализованный сержант судорожно вздохнул, но тут же потерял сознание и, согнувшись, стукнулся лбом о столешницу.
Листок пропуска выпорхнул из разжавшихся пальцев, бумажным самолётиком спланировав на мраморные плитки пола. Караульный поторопился поднять документ, не удержавшись от любопытства мельком взглянуть на вписанный чернилами в его строках текст.
— Товарищу Сталину⁈ — удивлённо воскликнул караульный, прежде чем броситься к телефонному аппарату и поднять тревогу в «Расстрельном доме».
На следующий день отживевший Ежов каялся в рабочем кабинете кремлёвского хозяина.
— Ну что, Коля, обделался ты с парагвайским атаманом? — сидя за столом и пуская дым из трубки, буравил засранца злым взглядом Сталин.
— Виноват, Иосиф Виссарионович, недооценил профессиональную подготовку врага, — стоя напротив стола, понуро склонил перебинтованную голову генеральный комиссар госбезопасности.
— И чем это тебя так казак по башке приложил, что до сих пор рожа такая зелёная? — отметив бледность на лице пострадавшего чекиста, ехидно полюбопытствовал вождь.
— Гипнозом, товарищ Сталин, — удивил подручный. — Доктор оценил эффект воздействия, словно от сотрясения мозга.