Безликий (ЛП)

— То, насколько особенными были наши отношения.
Она провела рукой по его груди, ее прикосновение казалось неуверенным.
— Потому что сначала мы были друзьями?
— Потому что это всегда происходило именно так, как нам нужно, — поделился он. — Когда мы были молоды, нас объединяло общее чувство потери. Потом мы поддерживали друг друга, пока концентрировались на карьере, постоянно присутствуя рядом без требований, которые ни один из нас не был готов выполнить.
— А сейчас?
— Любовники, которые будут сражаться до смерти, чтобы защитить друг друга.
Она обдумала его слова, и наконец-то ее губы тронула слабая улыбка.
— Не похоже на самую романтическую историю любви.
Ноа не обиделся. У его родителей была мирная любовь. У них никогда не возникало пылких споров, за которыми следовали страстные часы за закрытой дверью. Они не бросались друг в друга вещами и не убегали, угрожая никогда не возвращаться.
Когда-то отец сказал ему, чтобы он никогда не женился на женщине, которая сводит его с ума, какими бы захватывающими ни казались отношения в тот момент. Фейерверки и ярость вскоре теряют свою привлекательность.
«Мужчине нужно тихое место, чтобы приземлиться в конце дня, — говорил его отец. — Найди это уютное место…»
— Ты испытала на себе последствия, когда эмоции выходят из-под контроля, — напомнил он ей. — Большие страсти, одержимость и трагические концовки — это прекрасно в опере. Я предпочитаю стабильную, преданную, верную любовь.
Ее блестящие глаза потемнели от эмоций, которые отозвались внутри Ноа. Огромная, постоянно расширяющаяся любовь, которая стала больше, чем его сердце. Или его душа. Она… просто неизмерима.
— Я тоже, — прошептала Винтер.
— Так ты останешься?
— Ты очень настойчив.
— Это часть моего обаяния.
Она изогнула брови.
— Упрямство — часть твоего обаяния?
— Я тверд в своей решимости. Это отличается от упрямства.
Она забавно фыркнула.
— Ах. Я рада, что ты прояснил мою путаницу.
Он перекатился на бок, устроившись на подушке так, что они оказались нос к носу.
— Ты когда-нибудь ответишь на мой вопрос? Ты останешься?
Она скользнула рукой по его груди к шее и притянула его к себе. Их губы встретились.
— Только попробуй избавиться от меня.
— Никогда. — Он поцеловал ее губы, а затем двинулся вниз по телу. — Никогда, никогда, никогда…
Глава 24
Эрика пришла в себя с больной головой и пересохшим ртом. С минуту она оставалась совершенно неподвижной. Как животное, свернувшееся в клубок, боялась, что любое движение может привлечь внимание хищника. Она не знала, где находится и что произошло, но инстинктивно понимала, что в опасности.
Заставив себя сделать медленный, глубокий вдох, Эрика впитывала окружающую обстановку.
Она лежала на чем-то твердом и холодном. Это не походило ни на цемент, ни на дерево. Она не знала, что это такое. Воздух казался затхлым и спертым, ни намека на ветерок. Она внутри? Да. Даже с закрытыми глазами Эрика чувствовала крышу над головой.
Затем она сосредоточилась на любых звуках.
Ничего не слышно. Если не считать мучительного дыхания и стука сердца, отдававшегося эхом в ушах. Абсолютная тишина, которая возникает в замкнутом пространстве. Подвал. Погреб. Хранилище. Тюрьма…
Страх пронзил Эрику, но она мрачно поборола панику. Сейчас ей нужен ясный ум и план действий.
Она осторожно открыла глаза, с облегчением обнаружив, что не заперта в багажнике своей машины.
Это последнее нечеткое воспоминание, которое у нее осталось — она только что вышла из дома и шла через гараж к своей машине, когда ее ударили сзади.
Как давно?
Ее взгляд переместился на маленькое прямоугольное окно под низким потолком. На улице уже ночь. Это объясняло удушающую темноту, давящую на нее. И почему у нее так пересохло во рту. Она пролежала в отключке несколько часов.
Следующий вопрос: Где она?
Ее взгляд остановился на деревянных полках, выстроившихся вдоль кирпичных стен, и старомодном угольном желобе, едва различимом во мраке. Это напомнило Эрике подвалы под местными фермерскими домами. Место для хранения запасов еды на зиму, угля и дров, а также безопасное помещение, где можно переждать бурю. Но не комфортная гостиная для приятного отдыха.
 
Эрика медленно перекатилась на спину. Голова раскалывалась, затекшие мышцы протестовали, но из тени не выскочил безумный убийца. Она собиралась считать это победой.
Досчитав до десяти, Эрика села. Голова все еще болела, но туман начал рассеиваться.
Итак, сейчас ночь, и она находится в подвале. Она уже подозревала, что ее доставил сюда человек, который прятался в ее гараже. Но не знала, кто это сделал и что ему от нее нужно.
Собрав все свое мужество, Эрика решительно поднялась на ноги. Ее колени ослабли, равновесие оставалось сомнительным, но она не упала. Еще одна победа.
Убедившись, что не упадет, она медленно повернулась на месте. За пыльными полками и короткой деревянной лестницей в узком пространстве не просматривалось ничего.
Она не знала, почему ее оставили одну. И сколько времени осталось до возвращения похитителя. Но подозревала, что любая надежда на побег сводилась к тому, что или сейчас, или никогда. Она сделала шаг, затем остановилась, сердце застряло в горле. Ничего. Она сделала еще шаг. И еще один. Потолок с открытыми балками был настолько низким, что задевал ее макушку, а на лицо налипали паутины. Эрика вздрогнула, но продолжала пробираться вперед.
Сейчас или никогда, напомнила она себе.
Она добралась до ступенек и поднялась по ним с той же медленной, методичной скоростью, отказываясь думать о том, что там, куда она идет, может быть еще хуже, чем здесь.
Когда она была аспиранткой в Университете штата Айова, Эрика ехала домой с вечеринки с подругой. Дороги тогда сильно обледенели, и они съехали в кювет. В то время мало у кого имелись мобильные телефоны, и им пришлось решать: оставаться в машине и ждать, пока кто-нибудь проедет мимо, или идти пешком через морозную ночь, чтобы найти помощь.
Эрика решила идти пешком, не желая сидеть и надеяться, что их спасут, вместо того чтобы взять ситуацию в свои руки. Наконец она нашла фермерский дом, чтобы позвать на помощь, но к тому времени, когда приехал эвакуатор, чтобы вытащить машину, ее подруга уже умерла. Бедная девушка не знала, что снег забил ее выхлопные трубы, и она умерла от отравления угарным газом, когда держала машину включенной, чтобы согреться.
Для Эрики это стало серьезным уроком.
Возьми ситуацию в свои руки или станешь жертвой.
Оказавшись на верхней ступеньке, она протянула руку. Ладонь коснулась гладкой древесины двери. В этом углу темнота казалась плотнее, н она начала искать ручку. Наконец она взялась за ржавую металлическую защелку и толкнула ее вниз.
Ее охватило разочарование, когда дверь не поддалась.
Заперто.
Бросив всякую осторожность, она ударила рукой по двери.
— Эй! Есть кто-нибудь? — Бах, бах, бах. — Эй!
Она сделала паузу, прислушиваясь к любому ответу. Тишина. Эрика проглотила истерический всхлип.
Неужели кто-то запер ее здесь, чтобы она сгнила в этом подвале?
Кто мог совершить такое?
Эдгар Мур.
Это имя пронеслось шепотом в ее сознании.
У него хватало мотивов желать ее исчезновения. Она не только угрожала пойти в полицию, чтобы раскрыть факт, что Эдгар отсутствовал в офисе, как всем сказал в ночь убийства его жены, но и держала в своих руках судьбу его драгоценной карьеры.
Ни у кого больше нет причин причинять ей боль.
Так в чем же заключался его план?
Запугать ее, чтобы она держала рот на замке? Или что-то похуже? Намерен ли он оставить ее здесь? Нет. Ужас взорвался в ней, пробиваясь сквозь барьеры, за которыми она держала свою панику.
Нет ничего хуже, чем быть похороненной заживо. Ничего.
В бешенстве она колотила руками по двери. Как будто думала, что сможет пробить ее силой своего страха. Меньше всего она ожидала, что дверь резко распахнется.