Мотылек (СИ)

   Мужчина внимательно слушал, глядя на мою склонённую голову, записывал что-то в толстый блокнот, слово за слово вытягивая информацию и о поездке в монастырь, и о возвращении домой. Я не лгала, но многого недоговаривала. Из моих обрывочных фраз слуга закона составил себе полную картину строгой аскетичности и суровых правил монастырского уклада и сделал собственные выводы относительно того, что я не выдержала непривычного образа жизни и попросту сбежала, так и не приняв постриг. Думаю, подобное очень хорошо укладывалось в его голове, судя по презрительным взглядам мужчины и его негромкому фырканью. Моя духовная слабость определённо соответствовала моему несчастному облику. Уже позже (со слов Изабеллы) мужчина окрестил меня блаженной и окончательно оставил в покое.
   Горничная Катрин поведала полиции гораздо больше полезной информации. Она рассказала о подарках графа, о целом сундучке драгоценностей, которые он подарил мачехе, о том, что хозяин никогда не скупился на наряды и прочие вещи для своей жены. Да и сама женитьба известного в свете холостяка служила лишним доказательством его искренних чувств.
   Репутация графа как истинного светского ловеласа не являлась тайной для строгих представителей королевской власти. Естественно, что вспыли все грязные сплетни и слухи о его связях с другими женщинами уже после заключения брака: случай с кузинами и измена с некой дамой, пока Катрин была в отъезде. Служанка рассказывала о том, что мачеха прощала графу его интрижки, понимая, что женитьба не могла окончательно изменить её супруга. При этом она ревновала, хотя старательно скрывала свои чувства.
   Горничная также раскрыла одну важную деталь, повернувшую нить расследования в другую сторону. Оказывается, стремясь отвлечь хозяйку от её переживаний и мрачного настроения в последние дни, которое сама служанка объясняла поведением падчерицы (неблагодарная надумала уехать в монастырь и расстроила свою заботливую опекуншу до такой степени, что графу ради жены пришлось забрать девчонку обратно), что она рассказала Катрин о слухах, ходивших промеж слуг. Речь в них велась о запертой комнате на вершине западной башни. Позже горничная корила себя за то, что ей пришло в голову упомянуть об этом месте. Я не могла понять, о какой комнате шла речь, пока все части головоломки не встали на свои места.
   Спустя какое-то время, я, как и прочие гости, услышала уже готовую стройную и упорядоченную версию, избавленную от ненужных подробностей и излишней хаотичности. Исходя из слов очевидцев, проведённого расследования и осмотра люка с ловушкой, были сделаны следующие выводы: терзаемая ревностью графиня отправилась ночью в башню, чтобы выяснить, что за комната кроется на вершине и почему граф держит её запертой и скрывает от жены.
   По нелепой случайности Катрин угодила в одну из старых ловушек, о которых супруг предупреждал ранее, запрещая домочадцам посещать заброшенное крыло. От графа тотчас же потребовали отпереть комнату, а после визита в неё сыщики откланялись и покинули замок. Их сомнения окончательно развеялись, желание Катрин прокрасться тайком в запретное место стало абсолютно понятным, а догадки относительно обоснованности ревности графини получили своё подтверждение.
   Я спрашивала позже у Изабеллы, что же скрывалось в том странном месте. Девушка, отчаянно краснея, поведала мне о картинах абсолютно обнажённых женщин, которые хранились в комнате, оказавшейся ничем иным, как художественной мастерской. Оказывается, отчим развлекался на досуге, рисуя обнажённые натуры. Картин насчитывалось не так уж мало, поэтому вопросов, почему граф выбрал заброшенную башню для своего интересного увлечения, больше не осталось.
   Что же, итог был предсказуем, граф вывернулся, как и всегда, а я превратилась в его сообщницу. Он нашёл способ выйти сухим из воды, а я покрывала преступника. Выше моих сил было отдать Джаральда в руки правосудия.
   Он вёл себя как обычно, был спокоен, самую малость отстранён и неизменно вежлив в той особой манере, когда вежливость сложно отличить от скрытой насмешки. Странно, я раньше безоговорочно верила в его маску, как и все остальные, а теперь видела намного больше, чем самой бы хотелось. Прежде я боялась гнева графа, а теперь страшилась его самого.
 
   Замирала, стоило услышать его голос, старалась избегать разговоров и особенно встреч наедине. В дни после гибели Катрин это не представляло труда, гости активно отвлекали внимание Джаральда, постоянно занимая все его время. Часть осталась в замке даже после похорон. Женщины снова беззастенчиво кружили вокруг хозяина дома, добиваясь ответного внимания. Мне определили в компаньонки одну старую деву, какую-то очень дальнюю родственницу со стороны отца, и все развлечения сводились теперь к прогулкам по заснеженному саду, чтению книг и шитью на пару с пожилой леди.
   Я избегала Джаральда, и мне это удавалось, не получалось только убежать от себя самой. Я чувствовала порой его взгляд так отчётливо, как если бы он прикасался ко мне. В переполненной гостями комнате стоило нашим глазам встретиться, и время замирало вокруг, исчезали голоса и люди. Отводила взор, и все возвращалось на круги своя. Знала, что он наблюдает за мной, но граф не навязывал своего общества, и, кажется, чего-то ждал.
   Однажды вечером я обнаружила, что тайный проход в мою комнату больше не открыть. Пластинка сдвигалась, но плита не уходила в сторону. Только ли с моей стороны она была заперта, и мог ли граф войти, когда пожелает, на эти вопросы ответа не было.
   С каждым днём мне становилось все страшнее оставаться в замке. Я поняла, что за мной следят. Заметила несколько раз, отправляясь куда-нибудь одна, как следом отправлялся камердинер графа. Однажды ночью собралась пробраться коридорами в западную башню, проверить, не забрал ли граф ключи от входной двери, и обнаружила снаружи спящего Рика. Пёс поднял голову и приветливо замахал хвостом, но не пошевелился и не выпустил меня из комнаты, загораживая собой выход. Я не понимала, что Джаральд задумал, но ощущала себя на положении пленницы.
   Однажды я спускалась по лестнице в библиотеку, чтобы присоединиться к компаньонке за чтением, когда граф попался мне навстречу. Он медленно поднимался по ступенькам, и, как ни странно, совершенно один. Я застыла на месте, не зная, то ли бежать назад, то ли принять невозмутимый вид и продолжить спуск, и выбрала последнее. Опустила голову, сжала покрепче подол платья и ступила на следующую ступеньку. Когда мы поравнялись, я было решила, что Джаральд пройдёт мимо и удастся проскочить между ним и перилами, но внезапно путь преградила его рука. Я застыла, медленно подняла голову и вздрогнула, встретив его холодный взгляд.
   — Ты ещё не умерла от страха, Рози?
   Ему нравилось издеваться надо мной. Жёсткая усмешка исказила красивые губы, рождая волну страха в душе. Я сцепила за спиной задрожавшие пальцы, подняла подбородок выше.
   — Как видите, — прошептала побелевшими губами и резко отклонилась назад, когда он подался навстречу.
   — Нужно было избавиться от меня, Рози, рассказать все сыщику, тогда бы не дрожала сейчас. Что же ты промолчала?
   Я вцепилась пальцами в перила и почти легла на них спиной в попытке очутиться подальше от Джаральда.
   — Прошу, пропустите, граф, меня ждёт мисс Хопкинс.
   Он выпрямился и убрал ладонь.
   — Я не держу.
   Взглянула ему в лицо убедиться, что это не ещё одна попытка поиздеваться, и успела заметить промелькнувшую в глубине холодных глаз странную грусть. А впрочем, показалось. Секунду спустя его взгляд снова был равнодушным и ничего не выражал. Я поспешно миновала Джаральда и почти бегом спустилась по ступенькам, так и не обернувшись. Лишь у самого подножия лестницы увидела мельком в круглом зеркале, что он смотрит мне вослед.
   Записку от Александра получила вечером следующего дня. Необходимые вещи были собраны уже давно, завязаны в узелок и спрятаны подальше от глаз горничной в маленькой кладовке. Мне нужно было только добраться туда. Вечером Джим не наблюдал за мной, его место занимал вездесущий Рик. Собака преданно охраняла дверь спальни каждую ночь, и стоило попытаться пройти мимо, как он поднимался и теснил обратно в комнату. Я не думала, что доберман укусит меня, если попытаюсь сбежать, но вот далеко уйти не удастся, потому что пёс очень быстро приведёт следом главного хищника. А ещё у Джаральда были ключи ото всех комнат замка, и наверняка к большой связке присоединилась теперь отмычка от западной башни. Передо мной стояла практически непосильная задача отвлечь и перехитрить самого графа.