Позолоченная роза (ЛП)

Александр посмотрел на нее, щурясь.
— Ты не можешь читать книгу?
Не стоило признаваться в этом. Книга была единственным способом узнать, что происходило. По крайней мере, он так сказал.
Амичия кашлянула.
— Я работаю и делаю прогресс. Это не так просто, как я думала.
Потому что книга не хотела, чтобы ее читали. Амичия не знала, противилась ли она так всем, или что-то не так было с ней. Может, те страницы предназначались не для нее.
Это было почти хуже плена у Жути. Было унизительно, когда книга признавала тебя негодной.
Александр смотрел на нее, хмурясь, и Амичия повернулась к саркофагу. Она сдвинула брови.
— Он двигался?
Александр отвлекся от мрачного настроения. Он склонился над саркофагом, шире раскрыв крылья.
— Это невозможно.
— Но ты смотришь.
— Что двигалось?
Она и не думала, когда восклицала это. Она хотела, чтобы он не смотрел на нее так, словно хотел бы оторвать ей руки, если она не разгадает, что происходило.
— Его ладонь.
Александр пригляделся, словно ладонь стала бы двигаться от взгляда на нее.
— Вряд ли.
— Может, мне показалось, — она смотрела на тело еще пару мгновений и спросила. — Почему ты сказал, что он не может двигаться? Он дышит.
— Дыхание не значит жизнь.
— Значит. Как еще определить жизнь? Если человек не дышит, он мертв.
Александр покачал головой.
— Не в этом случае.
В этих словах было еще меньше смысла, чем до этого. Казалось, он уже знал ответы, которые она искала. Если он знал, что тут происходило, то почему не говорил ей? Почему заставлял ее бегать в поисках правды?
Она недовольно выдохнула.
— Откуда ты знаешь, что он — Небесный? Что такое Небесный?
— Я не могу ответить, — он отклонился от саркофага, тьма мелькнула на его плечах. На миг тьма показалась ладонями скелета, впивающейся в его руки и шею, сжимая до боли. — Тебе нужно узнать ответы самой.
Она не понимала эту логику. Он знал, что происходило. Знал достаточно, раз утверждал, что перед ними был не человек.
— Ты можешь хоть сказать, что такое Небесные? — спросила Амичия. — Я знаю, что это не люди.
— Не люди, — он не продолжил, но ответил на ее вопрос.
Амичия задумалась над следующими словами.
— Они как ты?
Он медленно покачал головой. Словно не был уверен в ответе.
— Нет, они не как я.
— Но могли быть такими?
От искры в его глазах она затаила дыхание. Он глядел на нее, словно она была самой умной женщиной в его жизни. Александр шагнул ближе, убрал прядь волос за ее ухо. Его ладонь задержалась у ее шеи.
— Да, petite souris. Да, они могли быть как я.
Она не могла дышать. Он был большим, опасным, так близко. Если бы он хотел на нее напасть, ему не пришлось бы особо стараться. Опустить руку, сжать ее горло и…
Ее сердце колотилось от мысли о его ладони вокруг ее горла. Но в этот раз страх уступал странному трепету, какой она не ощущала раньше. Почему ее сердце колотилось от мыслей о его прикосновениях? Почему ее ладони покалывало от желания погладить мурашки на его груди, похожей на гранит?
Она судорожно вдохнула, и это прозвучало в ее голосе:
— Как? Как они могут быть как ты?
Искра в его глазах пропала.
— Это я не могу сказать.
Амичия не могла отвлекаться на мысли, куда делся ее страх. Она даже не переживала, что он навредит ей. Она ощущала только уверенность, что могла доверять ему.
Потому что он доверял ей.
— Есть правила, да? — спросила она. — Правила, что запрещают говорить мне все, что ты знаешь.
— Не знаю, есть ли правила, — ответил он, склонился ближе, и свет факела мерцал красным на его рогах. — Но я не хочу рисковать, чтобы кто-то узнал, что я тебе помогал.
— Я пыталась прочесть книгу. Слова двигаются, словно кто-то писал поверх них другой рукой.
Он кивнул, выжидающе смотрел на нее. Он хотел, чтобы она задала еще вопрос. Вопрос, что поможет ей, но…
Амичия глубоко вдохнула.
— Есть еще книга, которая поможет мне остановить движение слов?
И гордость снова засияла в его глазах, ставших как огонь на его лице.
— Алхимики создали книгу. В гробнице есть другие их работы.
 
— Где я могу их взять?
— Поищи в саркофаге. Под его правой рукой книга, написанная алхимиками. Там основы, но это должно помочь с книгой Небесных.
Амичия двигалась, не думая. Она погрузила руку в саркофаг, ее палец задел руку мужчины, пока она лезла под него.
Когда она надавила на руку золотистого мужчины, она увидела отпечаток на руке Александра. Она не была уверена, миг был мимолетным. Но этого хватило, чтобы она поняла, что он был связан с мужчиной, спящим в саркофаге.
Ее пальцы сомкнулись на потертом краю книги. Она вытащила ее на свет и посмотрела на кроваво-красную обложку.
Она покрутила книгу в руках.
— Без названия?
— Им не нужно называть книжки по алхимии. Внутри уже тьма. Как только ты ее откроешь, обратного пути не будет.
— Я думала, алхимия — это соединение магии и науки? — она взглянула на него. — Как это может быть плохим?
— Узнаешь. Уверен, — Александр отошел от нее. — Будь осторожна с той книгой. Способности в ней опасные. Выбирай осторожно свои действия, petite souris.
— Тогда зачем ты мне ее дал?
Он сглотнул. Он разжал и сжал кулаки, раскрыл широко крылья, пожав плечами.
— Не знаю.
Александр оставил ее в гробнице, и Амичия ощутила, как книга стала тяжелой в ее руках. Что он дал ей? Что за безумие это могло создать?
Глава 22
Амичия откусила немного от яблока, жевала, пока читала последнюю часть тринадцатого заклинания в книге алхимии. Капельки яблочного сока упали на книгу. Она как-то впитывала все, что Амичия на нее поливала. Она перестала пытаться очистить ее. Если книга хотела есть, пусть ест.
— Они используют много пороха, — отметила она, перевернув страницу. — Не знаю, зачем. В этом нет смысла.
Бернард фыркнул с другой стороны стола. Он работал над идеальной буханкой хлеба, пока она читала книгу. Амичия держала локти на столе, читая, хоть и знала, что это сводило его с ума.
— Если бы ты меньше читала и больше времени помогала, я бы уже сделал работу на вечер.
Она перевернула страницу.
— Твоя работа — кормить всех. Моя — понять, что со всеми вами случилось.
— Нас сделали Жутями. Мы — Жути. Возврата нет. Вперед идти некуда. Мы такие, какие есть, и это нам всем нужно понять, — он раздраженно выдохнул. — Что убедило тебя в другом?
Амичия откусила еще немного от яблока.
— Странные люди в кровавых балахонах прошли по коридорам. Мертвец, который не мертв, лежит в подземелье. Никто из вас не помнит, кто вы, но некоторые вспоминают обрывки того, кем вы могли быть. Разве это не кажется странным?
— Я помню лишь немного, — проворчал Бернард. — Это не делает тебя спасительницей.
Он что-то вспомнил? Яблоко выпало из ее замерших пальцев, прокатилось по столу и врезалось в его идеальную буханку хлеба, которую он пытался слепить.
— Амичия, — простонал Бернард. — Сколько раз мне повторять? Хлеб не поднимется, если в него пихать странные штуки. Из-за яблока он упадет!
— Ты что-то вспомнил? — прошептала она, застыв на месте.
 
Бернард напрягся. Он прижал крылья к телу и покачал головой.
— Нет. Я ничего не говорил.
— Ты сказал, что что-то вспомнил. Что ты вспомнил?
— Ничего.
— Бернард!
Он вздохнул.
— Немного, это был просто сон. Ферма на краю города. Корова, которая часто сбивала ведро, когда я заканчивал ее доить. И все.