Нас больше нет (СИ)

Леонов молча подносит мою руку к раковине, обливает перекисью. Я смотрю на вспенившуюся кровь.
— Не больно? — интересуется он, обращаясь со мной осторожно.
— Кажется, нет. — Пожимаю плечами, сама же вновь задыхаться начинаю. Слишком близко мы, слишком тесно здесь.
— Хорошо, потому что сейчас точно будет жечь. — Вторая баночка оказывается йодом.
— О нет, давай без этого, — резко отзываюсь я.
Перед йодом у меня страх еще с детства. Я как-то разодрала себе колени, и бабуля от души плеснула им на рану, да так, что на всю жизнь запомнилось.
— Не будь трусихой, Настька и та стойко выдерживает такие процедуры. А ей три года всего.
— Давай просто пластырем, — предлагаю я, выдергивая свою руку из его захвата и пряча ее за спиной.
— Я подую, не бойся, — усмехается он, хитро сверкая глазами.
Я поджимаю губы. Игры в доктора мне вовсе не нравятся. Но сдаюсь. Слишком быстро. Просто знаю, что Леонов не отстанет.
Выставляю руку перед собой. Жмурюсь, чтобы не смотреть, как он будет замазывать порез йодом. Черт, это ведь и в самом деле не обязательно. Маленький порезик. Послезавтра уже и забуду о нем.
Но это Давид. Ему нужно все по инструкции сделать.
— Мать твою, ты точно лечишь? — вскрикиваю, потому что боль усиливается.
В следующий момент он прижимает к пальцу вату и обматывает бинтом. С непроницаемым выражением лица.
— Мы могли пластырем обойтись, — недовольно морщусь я.
— Кровь скоро остановится, и снимешь. Иначе все вокруг ею зальешь, — заботливо поясняет Леонов.
— Подуть забыл, — бурчу в ответ.
— Точно. Из головы вылетело. Могу поцелуйчиком полечить.
— Обойдусь.
— Волшебным. — Бровь Давида иронично ползет вверх. У него всегда были дурацкие шуточки.
— Раньше как-то не замечала никакого волшебства.
— Нужно просто по-особенному.
— Ты что, флиртуешь со мной? — прищуриваюсь я, смотря на него с подозрением.
— Просто настроение хорошее. Идем, мы ведь сюда приехали не для поедания шашлыков.
Давид берет меня за руку и тянет вглубь дома. Он чувствует себя здесь свободно и комфортно. И вообще ведет себя беззаботно. Словно между нами не пропасть в три года, обиды, предательство, а еще статус «объект — надзиратель». Он ведет себя скорее как старый друг, что бесит меня до трясучки. Потому что мы не друзья. Даже не старые.
Леонов открывает одну из дверей. Она ведет в прачечную. Здесь просторно и открыто окошко.
— Вот, — перевожу взгляд в угол, куда указывает Давид, — видишь? Я не соврал. Все здесь.
Я забываю обо всем. Даже о том, что Леонов сейчас стоит бок о бок со мной. В углу в коробке Каспер и малыши. На лице растягивается улыбка. Я приседаю рядом с ними.
— Привет, мои хорошие. — Тянусь к кошке и чешу ее за ушком. Каспер как глоток свежего воздуха. И воспоминание о прошлом.
— Я на заднем дворе, если что. Наобщаешься с шерстяными, приходи к нам. Долго не задержимся здесь, дел еще полно, — слышится за спиной голос Давида, а в следующий момент он покидает комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Не знаю, сколько я провозилась с котятами на полу прачечной, но когда возвращаюсь во двор, то все уже сидят за столом и активно что-то обсуждают. Заметив меня, Даниил по-мальчишески улыбается и машет мне рукой.
— Неужели эти линяющие комки шерсти тебе больше интересны, чем мы? — спрашивает задорно, двигаясь вправо, тем самым оставляя мне место между ним и Давидом.
— Не могла выбрать, какого заберу, — сдержанно говорю в ответ, но за стол садиться не спешу.
Давид переводит на меня взгляд, на его губах все еще блуждает непринужденная улыбка, в глазах искры веселья. Он поднимается со своего места, освобождая мне стул.
— Садись, я принесу еще один, — кивает мне.
— Я… мне домой уже нужно, — сообщаю негромко, намекая на то, что не хочу больше проводить время в компании его родных.
Это неправильно и лишнее. Достаточно того, что я и так с ними всеми познакомилась.
— Нет-нет, мы тебя так просто не отпустим. Лер, давай хоть полчасика, — просит Оля, смотря на меня огромными синющими глазами.
 
Я делаю глубокий вдох. Все взгляды сейчас направлены на меня. Выжидающие и напряженные. Почему-то никто из них не желает, чтобы я поскорее убралась отсюда. Словно им и в самом деле интересна девушка, которая когда-то была женой Давида.
— Лера права, мы и так засиделись, — решает за нас двоих Давид, ставя точку в моем сомнении — остаться или уйти.
Какими бы милыми ни были его родственники, а для таких вот посиделок и в самом деле поздновато. Мне уже не в кайф. Скорее внапряг. Я больше не стремлюсь понравиться Давиду или его семье.
— Я завтра тогда заеду, корма собакам и коту насыплю.
— Жаль, что вы так быстро сбегаете, — говорит Мила. На ее лице и в самом деле выражение досады отпечатывается.
— Пока, ребят, — прощается Давид, который уходить, кажется, не очень-то и хочет.
— Приятно было познакомиться, Лер, — почти одновременно произносят все.
— И мне, — немного смутившись, киваю я и иду за Давидом.
— Мать навести, — кричит Даня ему вслед. Давид замедляет шаг, поворачивает голову к брату.
— На днях обязательно заеду. Хорошего отдыха.
Идем к воротам. Давид широким шагом, я же семеню рядом, слегка прихрамывая. Устала за сегодня безумно. День выдался длинным. Полным неожиданностей и эмоций.
— Тренировка отменяется? — спрашиваю, когда мы забираемся в салон его внедорожника.
Он — на водительское место. Я — на заднее сиденье. Кажется, я уже смирилась с присутствием Давида.
Он ловит мой взгляд в зеркале заднего вида. Обдумывает что-то. Отвечать не спешит.
— Я устала очень, — говорю ему, намекая на то, что к физической нагрузке вообще не расположена.
— Хорошо, перенесем на завтра.
Давид поворачивает ключ в зажигании, мотор начинает урчать. Пристегивает ремень безопасности и резво сдает назад, выезжая на дорогу.
— Послезавтра намечается благотворительный вечер, нужно будет туда всей семьей явиться, — сообщает мне, когда подъезжаем к дому отца.
Почему-то я больше не ассоциирую это место со своим домом. В мыслях только так: дом моего отца. Хотя и «отец» — это тоже громко сказано.
— Я не поеду, — качаю головой.
— Нужно, Лер, — отрывается от дороги Давид и смотрит на меня.
— Это отец тебя попросил сообщить мне? Самому ссыкотно заговорить со мной? — догадываюсь я.
— Ты же с ним не разговариваешь, — пожимает он плечами.
— Вот только не нужно этих нравоучений, — завожусь я. — Ты прекрасно знаешь причину моей неприязни к нему. И ты, кстати, тоже должен был держаться от него подальше. Ты же вроде злился, недоволен был его приказом. А теперь что?
— Теперь нет этой чертовой удавки на шее. И право выбора сохраняется за мной, — резко отвечает мне Леонов, въезжая в ворота. — У меня были причины начать работать на него, Лера. Не нужно меня осуждать и тыкать в это постоянно, — злится он.
А меня резануло это его «удавка на шее». Он ведь обо мне. О навязанном браке со мной.
— Рада, что ты избавился от такой удушающей удавки. — Дергаю за ручку двери, но безрезультатно. Заблокировано.
Вот как Давиду это удается? Всего за долю секунды вывести меня из себя. Вызвать негативные эмоции. Направить на себя всю мою ненависть.
— Не перекручивай. Я вовсе не тебя имел в виду, — устало и на выдохе.
— Ну да. Конечно. — Я нажимаю на кнопку разблокировки двери и спешу сбежать из душного салона автомобиля, в котором воздух уже давно накалился и, если задержусь еще на пару секунд, начнут лупить молнии.
 Глава 18. Лера 
Время уже позднее, заняться нечем, поэтому я нашла среди своих вещей любовный романчик с затертой обложкой, легла в кровать и открыла первую страницу.
Где-то на втором этаже отчетливо слышна музыка. Это, вероятно, из Настиной комнаты. Час назад у них с отцом случилась громкая ссора. Не то чтобы я подслушивала, просто стены тонкие.