Игла бессмертия (СИ)
Тихо потрескивал костёр. Лето шло на убыль, и ночи напоминали о скорой осени. Демид уже похрапывал, а Фёдор всё никак не мог устроиться и на разные лады подтыкал под себя одеяло. Однако ж водка хорошо разогнала кровь по жилам, и вскоре служивый задремал.
Старая дорога, возле которой заночевали путники, шла через луга и перелески, неторная, неспешно зарастающая травой, в иных местах пересекали ее звериные тропы. А нынче же на версту окрест не нашлось бы ни зайца, ни полёвки. Другие силы, противные живой природе, пришли сюда. И неспроста.
Большеголовые лысые серые твари с маленьким хилым телом подбирались к биваку. Длинными тонкими руками-крыльями, сложенными до поры в кожистые складки, они перебирали по земле, ползком сторожко крались к людям. Белёсые выпуклые глаза-блюдца на полморды не отрывались от беспечных путников.
Обыкновенно опасливые, на этот раз твари соблазнились подачкой — кровавым яблочком, которое одна из них вылизала дочиста.
Уже два-три шага оставалось до стоянки, когда тот самый человек — желанная добыча, зашевелился, будто бы что-то почуяв. Твари замерли; в сумраке, в неверном свете звёзд и остывающих углей костра их нельзя было отличить от кочки. И спящий лишь немного поворочался и снова лёг на спину.
Упырь подполз к солдату и тихонько положил мягкие длинные пальцы с загнутыми когтями тому на руку. Потянулся к шее, и тягучая грязная слюна стекла с круглого безгубого рта, где в круг, как спицы в тележном колесе, сидели треугольные зубы.
— Ах ты ж стервь, кафтан мне испоганил, — проворчал вовсе не спящий Николай и дыхнул в оскаленную морду чесночным духом.
Упырь отшатнулся, прижав лапу к провалу носа.
— Гляди-ка, не врёт людская молва, — пробормотал солдат, выхватил спрятанный до поры багинет*** и воткнул его в грудь ночному гостю.
Зашипев, два кровососа кинулись на человека. Один бросился в ноги и сразу же вонзил в бедро острые клыки. Второй растопырил кожистые крылья, накрыл ими голову жертвы. Тонкие лапы ухватили руки солдата и оказались на удивление сильными — Николай справлялся с трудом. Он несколько раз вслепую ткнул багинетом, а оседлавшего ноги приголубил коленом. Перекатился в сторону, вскочил и выставил перед собой клинок.
— Тревога!!!
Получившая пинок тварь угодила в угли костра и зашипела.
Демид взвился с постели, будто и снов не смотрел. Углядев серых кромешников, он без раздумий махнул левой рукой в сторону ближайшего. Из-под широкого рукава его кафтана вылетело било на ремешке и врезалось в затылок нечисти. Послышался хруст костей, и подранок повалился на землю.
Тот упырь, что свёл знакомство с коленом Николая, кинулся в темноту, на ходу расправляя перепончатые крылья; сделал взмах, второй — ещё немного и уйдёт!
Николай метнул багинет как смог, без подготовки, и угодил твари в крыло.
— Демид, будь добр, добей мертвечину!
— Теперь уж не сбегёт! — заявил солдат, в два шага догнал неловко семенящую нечисть и взмахнул кистенём.
Фёдор только пробудился и смотрел на происходящее сонно.
— Мерещится мне с устатку или и в самом деле упырь передо мной шевелится? — спросил оторопело и отодвинулся назад.
Позабыв, что отстегнул клинок, он шарил рукой по поясу.
— Он, он поганый, — ответил Николай, вынул из ножен тесак и снёс твари голову.
В стороне Демид потчевал недобитка кистенём — ударит и глядит: шевелится ли, нет ли? Но мертвяк после каждого удара продолжал трепыхаться.
— Тесаком, тесаком башку ему сровняй! Иль багинетом моим дорежь!
Тот так и поступил: выдернул из крыла клинок и ткнул им в тщедушную грудь упыря. Тогда только стервь затихла.
— Пошто так? — спросил Демид, возвращаясь к костру.
— Наше оружие освящено, а гасило твое нет.
— Эвон оно как… А кистенёк мой освятить можно?
Николай присел, стянул сапог и стал осматривать то место, куда цапнул его кромешник.
— Можно, отчего ж нельзя.
— И откуда эта гниль взялась? Ни хутора рядом, ни погоста, — удивился Фёдор, брезгливо отшвырнув ногой тело твари.
— Мыслю, дозор это, — ответил Николай. — И впрямь колдун али колдуница неподалёку, верно идём, стало быть. — Он взял фляжку и начал промывать рану. — Дурень я старый — нашёл, когда шутки шутить. Решил молву людскую проверить, и вот тебе — рану прижечь придётся. Братцы, дровишек расстарайтесь, будьте добреньки.
Демид пошёл за хворостом.
— Как же ты узнал, что эти нападут? — спросил Фёдор. — А нам что же не сказал?.
— Да не знал я, то бишь уверен не был, а потом уж не мог упредить — спугнуть боялся.
— Паря-то спит и виденья видит. Разбудить, что ли?
— Не надо, пусть отдыхает.
— А с этими что делать? Закопаем?
— Теперь-то уж не поднимутся, а утро придёт — в прах обратятся.
Подкинули в костер веток, Николай вновь достал из-за пазухи короткий толстый нож и положил в угли. Багинетом же очистил от коры ветку и приготовился к тяжкому испытанию.
— Сам прижмёшь или подсобить? — спросил Фёдор.
— Смогну и сам, да себя костерить на чём свет стоит — зазорно.
Все трое усмехнулись.
— Ну так давай, меня словцом пригрей, — вызвался Демид.
— Добро. Но смотри, не отпускай, пока не произнесешь: «Господи, благослови раба твоего Николая». Да говори с толком.
— Добро.
Демид с интересом посмотрел на краснеющий в углях нож, затем взялся за горячую рукоять. Раненый закусил очищенную щепку и кивнул в ответ на вопросительный взгляд. Уверенно и быстро солдат прижал красный металл к ране — зашипело, запахло, Николай захрипел, однако ногу не отдёрнул.
— Господи Боже, благослови раба твоего Николая.
Пот выступил на лице, влажная щепка выпала из сведённого рта, и раненый откинулся на спину.
— А-а-а-х-х, стар я становлюсь для такого лечения.
— На-ка, попей воды, — протянул флягу Демид.
— Давай перевяжу, да ещё мазь у меня есть чудодейственная, — сказал Фёдор.
Он достал из своего мешка глиняную кубышку, запечатанную пробкой, и моток льняной повязки.
— Не худо б было повязку-то сварить.
— Вяжи так, устал я.
— Хозяин — барин.
Фёдор сноровисто смазал рану мазью, перевязал, и острая боль притупилась, сменившись ноющей.
— Да ты лекарь.
— Он у нас всю роту пользовал, много лучше полковых дохтуров, — пояснил Демид.
Николай завернулся в одеяло и хриплым голосом проговорил:
— Демид, твоя первая стража, затем Фёдор, потом меня будите.
Солдат смежил веки и повернулся на бок.
— Ишь ты, раскомандовался, — негромко возмутился было Демид.
— Как по мне — его право, — сказал Фёдор и стал укладываться.
— И то верно.
* Сидор — заплечный мешок, рюкзак.
** Армейский тесак — холодное оружие ближнего боя с однолезвийным чуть изогнутым клинком и гардой. Общая длина 850 мм, длина клинка 705 мм, ширина клинка 40 мм. Штука серьёзная, считай — меч.
*** Багинет — от французского «байонет» — кинжал, вставляемый в дуло мушкета для атаки в ближнем бою, предок штыка. Общая длина 320 мм, длина клинка 180 мм, ширина клинка 27 мм.
Глава 2
— «Бо-бро-цскъ», — запинаясь, прочитал Тихон надпись на верстовом столбе при въезде. — Боброцск. Ну, добрались, слава богу!
— Нет, здесь мы не задержимся, — сказал офицер, ехавший чуть впереди.
— Как, разве нам не сюды?
— Нам в село Сухая Берёзовка, а это еще вёрст двадцать.
— Эх, в Воронеже не остановились, Москву в ночь проехали, а допрежь ещё было, — начал бубнить слуга, вспоминая все тяготы долгого пути.
Непривычен был Тихон ни к путешествиям, ни к верховой езде и потому с тоской смотрел на городские виды.
А они поначалу напоминали деревню: плетнями очерченные широкие огороды, крытые соломой избы, хлева да сараи. Отовсюду доносились гогот гусей, кудахтанье куриц да визг свиней, покрываемые время от времени заливистым лаем дворовых кобелей. Репа, капуста, свекла и тыква властвовали на грядках, кое-где уступая моркови, чесноку с луком да прочей травке-зелени, которую так любят добавлять хозяйки и к месту, и не к месту.