Ведущая на свет (СИ)

— Мистеру Миллеру… — Дэймон закатывает глаза, — серьезно? Для тебя он «мистер»? Вы же с ним чуть не в десны целуетесь. А кстати… — демон со все нарастающим интересом разглядывает меня, — а как твоя местная личная жизнь сочетается с Лондонской? Рыжему нравится тебя делить с блондинчиком? Он, кажется, не из тех, кто вообще будет делиться. А ты, вроде, не из тех, кто спокойно будет крутить хвостом направо и налево.
Клоун, блин.
— Так, хватит! — еще чуть-чуть, и у меня вскипят мозги. — Нет у меня никакой личной жизни. Ни с кем. Нигде.
— Ну-ну, — Дэймон настолько ехидно щурится, что уже это кажется уголовным преступлением.
Мне же приходится путем жестокости и принуждения истреблять из моей головы все неуместные рыжие нахальные воспоминания.
— Идем, я сказала, — я даже топаю на этого болвана ногой, чтобы не отвлекал меня своей бесконечной болтовней.
— Идем, идем, Агата, — тут же радостно откликается Дэймон, — слушай, а пока мы идем — подумай. Может, меня в свой гарем возьмешь? Третьим буду!
По нему видно, что он беспощадно стебется, вгоняя меня в краску все глубже — по самые ушки, по самые корни волос…
Был бы моим братом — я бы нещадно драла ему уши. Даже если был бы старшим. Все равно же оболтус, какого не видел свет и с трудом выносит Чистилище.
Идем.
Идем — это громко сказано, на самом деле. Потому что по коридору Штрафного отдела мы и четырех шагов сделать не успеваем, как раздается громогласный рык.
— МЭТЬЮС!
Громкость и тон у этого рыка такие, что разбегаются все и вся разумные и слышащие божьи твари в радиусе пятнадцати метров. Стекла тоже бы хотели сбежать из окон, но у них выбора меньше.
Кстати, рычит не кто-нибудь — мой лучший друг.
Кажется, отмазывать Дэймона мне придется прямо сейчас!
— Джо, Джо, стой…
Если вы никогда не пытались остановить «на скаку» разъяренного быка, то вам, пожалуй, будет сложно объяснить, что именно ощущаю я, когда бросаюсь наперерез своему лучшему другу, который явно намерен дать Дэймону по морде. Вот прям обычным таким способом, да! При помощи кулаков.
Как-будто с размаху об стену… Об стену, которая неслась мне навстречу бегом.
— Рози? — Джо будто в полусне реагирует на меня. Будто и не узнал до этого, не заметил, и вот сейчас — стискивает изо всех сил в объятиях, так что я аж тихонько попискиваю.
— Как? Как такое возможно? Я же видел… Видел, что ты отравлена его ядом…
Джо почти задыхается. Он тут просто умирал от беспокойства, а я…
А мне немного неловко. Ну… Или не так уж и немного. Сколько времени он тут, сколько времени лез на стену, ожидая новостей и не дожидаясь ровным счетом ни-че-го. Ни словечка!
— Я тут… Со мной все в порядке… Джо, ты меня задушишь, — сиплю я, и мой друг вздрагивает и чуть ослабляет хватку. Совсем чуть-чуть, капельку, впрочем дальше я отодвигаюсь все-таки сама. После ночи в Лондоне мне еще более неловко принимать эти авансы вполне определенного внимания от Джо. Чувствую себя просто гнусной лгуньей и никем больше.
Джо выдыхает. Шумно, глубоко, сжимая пальцами переносицу, берет себя в руки. Он так легко это делает, будто и не готов был только что раскатать Дэймона по коридорной плитке.
— Объясни мне, что произошло. Ты, Агата, — настойчиво требует Джо, — я не настроен слушать вранье Мэтьюса сейчас.
— А если я и не собирался? — нахально подает голос камикадзе Дэймон, но давится словами, как только Джо бросает на него один свой убийственный взгляд. Этим взглядом можно дробить кирпичи…
— Еще пара слов, и ты отправишься на трибунал, Мэтьюс, — припечатывает Джон, — прямо сейчас. Для тебя они за полчаса соберутся. Ты ведь знаешь, что только моя характеристика и держит тебя в нашем отделе, а не на Полях?
Дэймон коротко кивает — не использует ни одного из тех двух слов, что его отделяют от неприятностей.
Какая красота, теперь мне придется выкручиваться!
— Говори. Живо, — Джо поворачивается ко мне, — иначе ближайшее дежурство в смертном мире у тебя будет после второго пришествия. Я тебя прикую к конторке в архиве. Ты там от скуки повесишься, Агата.
 
— Верни мистеру Пейтону его кнут, — мрачно бурчу я, прикидывая эту радужную перспективу, — милый Джо мне нравился гораздо больше.
— Милый Джо сегодня поднял на уши два отдела, разыскивая тебя, — мой друг качает головой, — и теперь я очень хочу знать, не просто ли так я огреб и еще огребу неприятностей.
Так, ладно, кажется, мне пора все-таки как-то обрисовать историю минувшей ночи. Выжимкой. Выжав из неё все рыжесодержащее. Хоть это и жуткое преступление, если размышлять с позиции той дурочки, что сейчас теребит край майки Генри, и думает, думает… Много всего провокационного думает.
— Мы просто вышли на сбор души, — я стараюсь звучать уверенно. А не так, чтобы стало ясно, что каждое слово мной вставляется в предложение так осторожно, будто лишнее — спровоцирует грандиозный взрыв.
Ведь я не просто так захожу настолько издалека.
— Почему ты вообще вышла с ним? — Джо бросает на Дэймона убийственный взгляд. Он так кстати меня перебивает — я выигрываю себе пару секунд на обдумать дальнейший свой «рассказ».
— Больше ищеек не было, — тут я развожу руками, и это у меня выходит вполне естественно.
— У тебя с этим придурком была стычка с утра. Тебе с ним дежурить было нельзя. Это нужно было написать в твоей инструкции каким шрифтом? Или лучше сразу записать это тебе на лоб, Рози? В зеркало же ты точно заглядываешь, не то что в инструкцию. Сложно было дождаться завтрашней смены?
Ставлю себе галочку — не бесить Джона Миллера в принципе. У него так обостряется язвительность в такие моменты. Почти Артур Пейтон, только есть надежда, что это у него не хроническое заболевание.
— Джо, мне рассказывать дальше или нет? — я виртуозно уклоняюсь от в лоб заданного компрометирующего вопроса.
Ну, не рассказывать же, что мне ужасно надо было раздобыть паек для одного беглого исчадия.
— Да, давай. Можешь сразу начать с истории, где вас носило всю ночь, и как он тебя отравил.
А вот это — самое интересное!
Лишь бы не соврать ни словом, чтоб это в сводку не пошло…
Говорить — сложно.
Вычеркивать Генри из моего рассказа — еще сложнее. Потому что он же меня спас. Раза два. Или три. И да, я знаю, кто-нибудь из Триумвирата скажет мне про его личный интерес, но я не согласна. Это в любом случае имеет значение.
Да и какой личный интерес может быть со мной? Ей богу, соблазнить девочку из смертных ему было бы в тысячу раз проще, чем носиться за мной по всему Лондону.
Мои сверстницы из смертного мира к этому относятся не настолько замороченно, особенно юные, только-только отпраздновавшие совершеннолетие, не имеющие в родителях священника, который, конечно, уступает свободе современных взглядов, но к дочерям предъявляет все те же требования «до свадьбы ни-ни».
Обдумываю это, а внутри покалывает.
А если он и вправду кого-то там соблазняет?
Хотя — он же мне обещал, что больше не будет. И ему же нельзя нарушать данное слова. Уж точно демон его уровня изворотливости, который может достать в смертном Лондоне все, что ему угодно — не стал бы так неосторожно бросаться обещаниями.
Мне приходится многое сглаживать, сглатывать, и правда после такого безжалостного кромсания уже начинает выглядеть почти как вранье. И — какая жалость, что делать это приходится под пристальным взглядом моего лучшего друга.
— То есть — отравление произошло случайно? — негромко повторяет Джон и недоверчиво косится на Дэймона. — И ты мне не врешь, выгораживая его, а, Рози?
— А мне есть зачем это делать? — удивленно переспрашиваю я. Джо молчит, а потом просто пожимает плечами.
— Твоя мягкость мне хорошо известна, Рози, — тихо вздыхает он, — и ты можешь его попросту жалеть, защищать от экзорцизма, сушки на полях, Трибунала, в конце концов… В конце концов, за незнакомое тебе исчадие ада ты нашла причины помолиться. Почему бы тебе не попытаться защитить от полей и этого… Мэтьюса!