Разбитые небеса (СИ)
- Костик, сынок, я иду к тебе…
Сознание сжалось в точку.
Глава 13 Калека
Я был никем, и я был всем. Я плавал песчинкой в огромном океане информации, что протекали из меня и сквозь меня. Гравитационные поля,пронизывающие вселенную, подобно приливам и отливам моря послушно несли структурированные потоки информации от одной песчинки к другой, и каждая из песчинок этого великого оркестра знала, что она служит великой цели, и что ни один бит информации не остается без внимания тех, кто старше по рангу в этой сети, те структурировали и передавали данные еще дальше, кому-то неизмеримо важному, тому, кто подобно дирижеру направлял каждое движение этого гигантского оркестра.
Сознание возвращалось рывками. Только что я был маленьким кластером гигантской сети, клеточкой распределенного мозга непостижимого размера, а в следующую минуту я осознавал себя Глебом Немышевым – индивидом из рода Хомо Сапиенс, самозваным венцом развития природы на захудалойпланетке в отдаленном рукаве галактики. Осознание собственной ограниченности в сравнении с тем сверхразумом было столь острым, что вызывало почти физическую боль. Перед глазами до сих пор плавали сложные многомерные модели кластеров информации, что проходили через меня.
И все-таки я остался жив резюмировал я, глядя в грязный, заросший пылью потолок. И даже нахожусь в больничной палате на базе Красной Гвардии. На этом хорошие новости заканчивались и начинались плохие: спина, а особенно правые рука и нога пульсировали тупой, ноющей болью. Проморгав глаза, в которые как будто толченого стекла насыпали, я повернул голову вниз и вправо. Даже это немудреное движение потребовало немалых усилий, настолько я был слаб. Но увиденное разом выбило дух:под серой, давно просящейся в стирку простыней, было хорошо видно мое многострадальное тело. Вот только не в полном комплекте – рука заканчивалась чуть ниже локтя, ноги не хватало с середины бедра.
Вот и все, приплыли. Подохнуть на поле боя я давно уже не боялся и в глубине души даже желал такого финала своей непутевой жизни. Но как-то в голову не приходило, что вместо героической смерти мне предстояло влачить жизнь жалкого калеки. Прощай Мародер, прощай боевые выходы, прощай должность командира Красной Гвардии. Командиром нашего не то отряда, не то банды мутантов может быть только боец, жесткий и бесстрашный воин, который личным примером поведет бойцов в бой – без вариантов.
Я хрипло выдохнул проклятие и это действо потратило невеликий остаток сил – сознание ухнуло в густую тьму беспамятства, которую немедленно наполнили яркие и цветные графы связей между субъектами огромной нейросети. Я мгновенно успокоился, растворяясь в красивом и необычном бреду.
Когда я пришел в себя в следующий раз, возле моего ложа скорби обнаружился Леша Охрименко, который с брезгливым выражением лица разглядывал культю ноги.
- Ты смотри, Танюшка, этого бешеного живодера даже бомба не берет, - с нотками злорадного удивления сказал он незнакомой мутантке, что раскладывала прямо на постели бинты, - Столько народу в могилу легло, а наш Горелый живехонек и так резво на поправку идет, что прям зависть берет. Ну ничего, теперь без конечностей прыти-то поубавится!
- Башку я тебе и без двух рук и ног оторвать смогу в случае чего, - посулил я ему, прокашлявшись, - Кретин, сколько можно говорить – думай, что и кому говоришь!
- Еще и в себя пришел через два дня после ампутации и будучи под блокадой, - нервно рассмеялся доктор, - Не надо мне угрожать, мой горелый друг, я отлично знаю, что ты сейчас слабее котенка. И твои угрозы не добавляют мне желания тебя лечить…
- Плевал я на твой энтузиазм, - выдохнул я, - Ты без меня труп. Так что заткнись и лечи. Хотя нет, сначала скажи – сколько наших… вернулось.
- Шестьдесят семь че… мутантов из основного состава, - с ноткой злорадства сообщил мне Охрименко, - И все ранены, в той или иной степени. Из Братства живых осталось дай бог три сотни…
- Братства? – недоуменно переспросил я.
- Ах да, ты же не в курсе, - Леша скрестил руки на груди, - Те полоумные мутанты, что помогали тебе Стерлитамак в Сталинград превратить, теперь ходят в красных тряпках и называют себя Кровным Братством. Обеты какие-то дали, на крови… Не то банда, не то рыцарский орден – смех, да и только.
- Это несущественно, - выдохнул я, чувствуя, как меня опять затягивает в воронку беспамятства, - Кто погиб из ветеранов?
- Да почти все, - равнодушно пожал плечами Клистир, - Из первоначального состава остались только Бош, Косяк да Гном. Но Гнома покалечило сильно – еще сильнее чем тебя, сейчас он под капельницей, в коме.
- Плохо… - откинулся я на подушку, - Что со мной?
- А ты у нас бодрячком, - ерничая подмигнул Клистир, - Руку и ногу раздробило взрывом, пришлось отнять. Рана в спине – почистил, зашил, вроде все чисто. Жить будешь точно. Раны заживают быстро. Я бы сказал: «Как на собаке» но опасаюсь, как бы ты мне голову не оторвал…
- Тебе не на врача а на клоуна учиться надо было. Свободен. - я откинулся на подушку и смежил веки улетая туда, где нет тревог и проблем.
Сознание вернулось рывком, а в голове уже было решение проблемы. В моей палате в углу обнаружился Тень с перевязанной бинтами головой – бдил. Хоть что-то в этом мире остается неизменным. Как только я открыл глаза он зашевелился и вопросительно заглянул мне в глаза.
- Рад тебя видеть живым, Гоша, - сказал я ему, - Найди мне Клистира, срочно!
Тень коротко кивнул и стремительно покинул палату. Минут через пятнадцать я услышал недовольный голос Леши:
- Куда ты меня тащишь, черт безголосый?! У меня кроме твоего шефа еще три десятка пациентов, мне из-за вас что, совсем не спать?!
- Ну, что опять случилось? – это он уже мне.
- Леша, помнишь ту мышку? – требовательно спросил я, - Ну которой ты лапки ампутировал и псевдомышцы вживил?
- Какая к чертям мышка? – раздраженно спросил Клистир, - Горелый, ты совсем ополоумел? При чем здесь… Черт, ты это серьезно?
- Насчет самих протезов поговори с Димастым, - прервал его я, - Там разница от Витязя только в том, что нужен не внешний скелет, а внутренний. На тебе операция по приживлению протезов.
- Да ты точно сбрендил, - замотал головой наш доктор, - Та мышка прожила меньше недели и перед смертью превратилась в черт знает что. На людях я такое точно не хочу испытывать, даже не настаивай. Ты мне конечно малосимпатичен, но я даже тебе такого не пожелаю…
Я подмигнул Гоше, тот понятливо кивнул и взял нашего эскулапа в борцовский захват, придавив горло локтем.
- А вот это уже не тебе решать, кретин, - сказал я, глядя в выпученные глаза Клистира, - Как-то ты быстро забыл, кто есть кто в наших отношениях. Ты будешь делать то, что я тебе говорю: скажу прыгать, ты будешь прыгать. Скажу вживлять протезы – будешь вживлять. Знаешь, что меня удивляет? Ты так боишься Графа, но позволяешь себе хамить мне, не задумываясь над тем, что сам Граф боится меня.
Я кивнул Гоше и тот отпустил доктора, который с всхлипом втянул в себя воздух.
- Другой бы на твоем месте радовался, что ему такой интересный эксперимент предстоит провести, а ты отказываешься, - сухо сказал я, глядя как Леша морщась массирует горло, - Вряд ли кто-нибудь в мире имплантировал инопланетные материалы в организм имунного. Это, пожалуй, на докторскую диссертацию тянет!
- Да кому она теперь нужна, эта докторская… - пробубнил Клистир, пряча от меня взгляд и всем своим видом напоминая побитую собаку, - Спасибо что напомнил мне кто я есть, а сейчас я пойду, пожалуй, у меня еще и другие пациенты есть.
- Убирайся, только не забудь зайти к Димастому поговорить насчет протезов, - надавил я голосом, - Гоша проследи.
Тень кивнул и что-то просипел утвердительно. Клистир, не поднимая глаз, бочком выскользнул из палаты. Я поморщился – этот подлый бесхребетный слизень был мне неприятен, и вызывал постоянное желание вырвать слишком длинный язык, но поскольку дело свое знал туго, а заменить его было некем, приходилось терпеть. Как там говорил Сталин – кадры решают все? У меня выбор был еще меньше чем у отца народов – горстка людей и несколько сотен мутантов и тасуй как хочешь.