Госпожа зельевар

Не спрашивать же об этом кого-то вроде госпожи Берты… Решит, что я совсем болван.
Умывшись и переодевшись, я заглянул в спальню – Делла по-прежнему спала, и ее лицо в тихом утреннем свете было переполнено умиротворенной нежностью. Я улыбнулся, пошевелил пальцами так, словно хотел что-то посолить, и брошенное заклинание сгустилось маленьким букетом простых осенних цветов рядом с ее рукой.
Вот и хорошо. А теперь надо браться за дела, у ректора академии их бесчисленное количество в любое время суток.
Выйдя в коридор, я прошел к лестнице и поднялся к комнатам, которые всегда отводились для приема гостей академии. Там уже царила суета – слуги принца Шеймуса несли вещи принца, а во дворе наверняка готовили дракона в полет. Подойдя к открытой двери в комнату его высочества, я остановился: Шеймус говорил довольно громко и был в гневе.
– …вы должны были сразу понять, что в академии прокол в пространстве. И у меня возникает вопрос: что это, глупость или злонамеренность? Как вы, специалист высочайшего уровня, ничего не почувствовали сразу? Мы с ректором едва закрыли этот прокол!
– Я сказал, что почувствовал, – прошелестел голос полковника Стенли: сейчас он и правда говорил, словно мертвец. – У меня не было времени, чтобы все там исследовать, вы опередили меня.
– А потом вы скажете, что у вас не было времени на изучение феномена Деллы Хайсс, и лучше бы ее уничтожить, – услышал я и похолодел. – Так ведь ваше ведомство разбирается с тем, чего не понимает? Вдарить покрепче, чтобы и пылинки не осталось?
Я понимал, что именно так может и быть. Шеймус был прав: министерство обороны зачастую предпочитало простые и незатейливые, зато хорошо работающие методы.
– Пока только она вдарила по мне, – откликнулся полковник. – Ваше высочество, я лишь выполняю приказы. Что вы хотите от меня?
– Даю вам неделю, – припечатал Шеймус. – Через неделю заклятие должно быть снято, у вас есть для этого и знания, и опыт. И принесите мне ту дрянь, которая запускает сюда промертвий.
Стенли негромко усмехнулся.
– Да, ваше высочество. Кстати, должен вам сказать, что здесь, в академии, не только я ходячий мертвец. Я чувствую кого-то из своих, но он очень хорошо замаскирован.
Тут я решил, что достаточно стоять под дверью, кашлянул, обозначая свое присутствие и, заглянув в комнату, поинтересовался:
– Еще один ходячий?
Шеймус выглядел усталым, зато полковник, казалось, готов хоть сейчас отправиться на парад. Увидев меня, он кивнул и ответил:
– Да. Оживленный мертвец, такой же, как я. Его перекрывает общее магическое поле академии и его личные заклинания.
Я усмехнулся. Да, дело принимало дрянной оборот.
– Придется заставить всех раздеться и показать спину, – неприятно пошутил я, но Шеймус нахмурился, а Стенли усмехнулся в ответ.
– У него может не быть татуировки, если это самовозрожденное существо, которое сохранило память. Были в академии случаи кровоизлияний в мозг, провалов в памяти, душевных болезней?
Я отрицательно качнул головой.
– Нет. Ничего подобного. Либо он все тщательно скрывал.
Самовозрожденный мертвец. Я о таком только читал в старых книгах, но сам никогда не сталкивался. Это была редкостная дрянь – и если это в самом деле пришелец из-за края смерти, то тогда нет никаких козней от министерства магии. Хоть в этом можно вздохнуть спокойно. Полковник кивнул.
– Значит, нам придется искать его. Кстати, сегодня я хотел бы возобновить работу с госпожой Хайсс… вернее, уже Эверард. Приведете ее после завтрака?
– После обеда, – пробормотал я. Не хотелось соглашаться вот так сразу. – У госпожи Эверард много работы.
 10.3 
 Делла
Проснувшись, я увидела, что спальня пуста.
В окно заглядывало утро – как я и думала, день будет солнечным и ярким, совсем летним. Робина не было – ушел куда-то, а я и не услышала. Зато на его стороне кровати, рядом с моей рукой, лежал маленький букет: скромные садовые цветы, такие нежные и милые, такие свежие. Я невольно улыбнулась – это было очень трогательно, и мне никто не дарил цветов.
 
Если так пойдет и дальше, то я влюблюсь. Влюблюсь в своего мужа.
Впрочем, почему бы и нет? Робин тот человек, который достоин любви. Конечно, у нас не будет каких-то водоворотов эмоций и бурь страсти, но я уже решила, что лучше читать о них в книгах, чем испытывать на себе. Ничем хорошим это, как правило, не кончается.
Поднявшись, я поставила букет в небольшую вазу на подоконнике и выглянула в окно. После дождя мир будто бы встряхнулся – утро казалось чистым и ярким, словно дождь умыл его. Нет, сегодня обязательно надо прогуляться – грешно сидеть в четырех стенах в такую хорошую погоду. Зелья никуда не денутся – в конце концов, все зельевары имеют четкое предписание: перерыв после каждого часа работы и выход на свежий воздух.
Умывшись и надев одно из своих немногочисленных платьев, я вышла из покоев ректора и направилась в столовую. По лестнице шли слуги принца Шеймуса, несли вещи его высочества, и я запоздало вспомнила, что мы с Робином вчера так и не открыли свертки со свадебными подарками. Столовая была еще пуста – выходной, студенты и преподаватели еще спали. Когда я села за стол и похлопала в ладоши, вызвав нежную творожную запеканку с изюмом, щедро присыпанную сахарной пудрой, в столовую вошел Бен, позевывая и потирая глаз. Увидев меня, он помахал рукой и, сев напротив, поинтересовался:
– Ну как, ты готова к целому дню с котлами и пробирками? Я посмотрел список – похоже, летом в медицинском крыле кипела работа, почти все зелья на исходе.
Я устало вздохнула. Денек нам предстоял тот еще.
– Да, видела этот могучий список, – кивнула я. – Надеюсь, что справимся.
– Работа? – услышала я. Робин сел рядом со мной, похлопал в ладоши и едва заметно дернул носом, увидев запеканку – да, ее не все любят. – Каких зелий не хватает?
Бен нервно дернул больной рукой, опустил голову, словно на него вновь нашло смущение.
– Да практически всех, – ответил он. Робин пожал плечами.
– Никто в это время не болел, – задумчиво произнес он, и я подумала, что он на самом деле знает, куда делись зелья. Знает и не хочет говорить при всех. Ощущение опасности шевельнулось липким комом в животе. – Впрочем, ладно. Вы справитесь до обеда?
Бен даже спину распрямил.
– Господин ректор, вы ставите невероятные задачи, – произнес он. – Там слишком много зелий!
– Справимся, – твердо сказала я. – Не хочу провести над ними весь день. Бен, что если нам перенести столы на свежий воздух? Задействуем нити природной магии, это ускорит работу.
Бен улыбнулся – идея пришлась ему по душе. Он тоже не хотел провести выходной день над котлами, варочными колбами и порошками.
Для переноса пришлось позвать Фаунса – тот выслушал мое предложение и проворчал:
– А вещи должны стоять там, где поставлены по описи, госпожа Эверард. А если потеряется что-то, кто будет виноват? Скажет ректор: ну-ка, Фаунс, старина, держи ответ!
– Не потеряется! – заверила я и глядя на завхоза так, как смотрят маленькие девочки, выпрашивая конфеты, сказала: – Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, добрый господин Фаунс! Ну я очень вас прошу!
Фаунс вздохнул.
– Ладно, только сочините мне мазь для колена. Оно осенью всегда ноет, сволочь такая.
– Так можно в Пальцере купить, – подал голос Бен. Фаунс поднял указательный палец.
– В Пальцере за деньги. А тут все по-свойственному, бесплатно и из искренней благодарности.
Мы рассмеялись, и я сказала:
– Сочиню вам самую лучшую мазь.
– А раз так, то давайте окна открывать, – произнес Фаунс и, надев очки, вынул из внутреннего кармана сюртука увеличительное стекло с синей линзой – артефакт для перемещения крупных предметов. Вещь была редкая и дорогая, использовалась только в исключительных случаях. В нашем колледже был такой артефакт: директор хранил его в шкафу под стеклом, а для переноски предметов звал студентов покрепче.