Спаси меня! (СИ)

– Сквозь сон я почувствовала, как что-то придавило мне грудь. Хотела повернуться набок, но тяжесть не исчезла. Я с трудом разлепила веки и увидела над собой любимого. Он захлебывался от возбуждения и срывал с меня одежду. Сначала я не испугалась. Виктор всегда вел себя адекватно, прислушивался к моим прихотям. Но он не желал останавливаться. Тогда я начала изворачиваться и бороться, но у меня ничего не получалось. До сих пор помню то жуткое состояние: разумом понимаю, что меня хотят изнасиловать, а сделать ничего не могу. Руки тяжелые. Голова, как у китайского болванчика, мотается по сторонам, движения замедленные, будто нахожусь под воздействием чего-то.
Честно говоря, я до сих пор думаю, что Виктор подмешал в бокал клофелин или еще какую-то дрянь. Надоело ему ждать, пока я сама созрею, вот и решил ускорить процесс.
— Как! Неужели до такого додумался!
– Не знаю. Виктор и потом не признался. Но я выпила только бокал шампанского. Меня не могло так развести. Он, правда, шептал мне на ухо ласковые слова, даже уговаривал. Но делал все быстро, больше так, для видимости. Через пять минут уже сорвал с меня трусики и взял силой, — Алина помолчала, эти воспоминания мучили ее, терзали душу.
– А дальше что?
– А дальше я закричала. Девчонки говорили, что первый раз всегда больно, но что будет так, даже предположить не могла. Меня будто рвали на части. Боль начиналась снизу и била толчками по всему телу. Я задыхалась, плакала, умоляла отпустить меня, но он ничего не слушал, словно озверел. Сколько это продолжалось, я не помню. Может, сознание потеряла от шока или отключилась от того средства, что он мне подмешал в алкоголь. Очнулась на кровати. Лежу без одежды. Все тело болит. А рядом он храпит.
– Ужас! И ты за этого урода замуж вышла?
– Пришлось.
– Почему? Неужели одного раза мало было.
– Если бы один, – горько усмехнулась Алина.
– Погоди. Ты меня пугаешь. А еще что случилось? Ты уж до конца рассказывай, выговорись.
– Мне неудобно об этом говорить, – прошептала Алина и заплакала. Ее лицо сморщилось, стало некрасивым, большой рот разъехался по сторонам, оголил белые зубы. Слезы бежали по щекам и вытекали тоненькой струйкой из носа, поэтому женщина все время шмыгала. – Я даже подружкам не рассказывала, какой у меня муж козел, стыдно. Нет, не стыдно. Просто никто не поверил бы.
– Ничего, милая, я поверю. Ты о стыде не думай. Представь, что едешь в поезде и рассказываешь о горькой жизни попутчице, – утирала слезы полотенцем Ирина Ивановна. – Ну, что, убежала?
– Хотела. Осторожно сползла с кровати. Понимала: надо уходить. Взяла футболку в руки – она распалась на два лоскута, юбку – клочья. Я за трусиками – под кроватью нашла – по шву оказались разорваны. Надеть на себя нечего. Голой на улицу не пойдешь, а к его одежде даже прикоснуться не могла, отвращение переполняло. Вытащила из шкафа простынку, завернулась в нее и на цыпочках к двери пошла. Звонить подружкам побоялась, вдруг услышит.
Только ключи в замке стала поворачивать, а Виктор над ухом как рявкнет: «Ты куда, дорогая, собралась!» – я чуть сознание от страха не потеряла. Он ключи отобрал, схватил за руку и потащил опять к кровати. Я умоляла, просила не трогать, говорила, что не переживу такую боль еще раз. А он расхохотался. «Ты совсем, девка, сбрендила! Никто от секса еще не умирал! Дырку я уже сделал, теперь ее расширять буду!» Я эти слова на всю жизнь запомнила.
Он бросил меня на живот и взял сзади, как собаку. Насиловал так яростно, что спинка кровати о стенку стучала. Я взвизгивала и стонала, тогда он уткнул мою голову в подушку, чтобы крики заглушить. Воздуха не было, я изворачивалась, как могла, чтобы получить глоток кислорода. Инстинкт выживания заставил забыть о насилии. Одно вытеснило другое. И все равно, я чуть не задохнулась. Когда этот паразит кончил, лег на кровать и увидел, что я не двигаюсь, а лицо посинело, испугался. Вытащил меня в кухню, открыл форточку, водой брызгать стал. Умолял о прощении. Проклинал алкоголь, который из него делает зверя. Сказал, что сначала не знал, что я девственница. Думал: ломаюсь, цену себе набиваю.
 
Потом обнял мои колени, сполз на пол и стал целовать ступни. Я не знала, куда спрятаться от неловкости, но зато немного успокоилась. Переключилась. Я же в него влюблена была. Так просто от чувств не откажешься. Решила, что он протрезвел, и теперь станет прежним ласковым и милым Виктором.
Зря. Дура доверчивая!
До сих пор перед глазами картина: голая стою у окна, одной ладошкой низ прикрываю, а другой грудь. А он на полу и снизу пристально меня разглядывает. Электричество не зажигали, только уличный фонарь немного освещал кухню, да луна в окно заглядывала. Потом уже где-то прочитала, что полнолуние усиливает у людей агрессию, а некоторые реагируют на влияние спутника слишком сильно.
И вдруг вижу, как его орган оживает и растет. Это было так страшно. Я же до этого момента никогда мужчин голых, да еще и в состоянии эрекции, не видела. Оттолкнула его, завизжала, и бросилась в комнату. Схватила телефон и ключи, он их небрежно на стол бросил, и к дверям. Даже про одежду не вспомнила!
– Убежала? – Ирина Ивановна смотрела на Алину круглыми глазами. Она машинально налила в чашку воду, сунула туда пакетик заварки, но получилась мутная бурда бледно-коричневого цвета. Бедная женщина, ошарашенная услышанным, забыла, что ставила чайник уже давно, и он остыл.
– Не успела. Он напал на меня сзади, ключи и телефон отобрал и в форточку открытую выбросил. Вот тут я и поняла, что пропала. Он меня либо убьет, либо мучить будет до потери сознания. И неожиданно успокоилась. Даже сама удивилась своему состоянию. Говорят же в народе, если не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Умирать я не хотела. Девственность уже потеряла, а от секса еще и вправду никто концы не отдавал, поэтому я смирилась. О том, что могу залететь, я в той ситуации не думала. Это была вторая моя ошибка. Виктор не пользовался презервативами, а результат скоро и появился.
– Забеременела?
– Ну, да. Он, сволочь, всю ночь развлекался, играл с моим телом. В целом взял семь раз.
– Семь раз! Девственницу! Да он половой гигант, не иначе, – ахнула возмущенная Ирина Ивановна.
– Я тоже сначала так думала, а еще решила, что он что-то выпил. Не знаю, что, но ненормально все было. Хотя он потом сказал, что это мое тело его так возбуждало. Под утро мы уснули. Устали. Он от чрезмерной активности, я от переживаний. Когда проснулись, Виктор чувствовал себя виноватым, в глаза не смотрел. Да и я не хотела с ним разговаривать. За эту ночь прошла любовь, очарование, будто пелена с глаз спала. Он позвонил другу, тот приехал, разыскал под окном телефон и ключи. Я Ильку позвала, чтобы она привезла одежду.
Пока их ждали, молча убрались в комнате. Разговаривать было не о чем. Виктор каялся, сварил кофе, сделал бутерброды, но я его не слушала. Хотела забыть эту ночь, как кошмарный сон. Андрей и Илька решили, что мы круто ночью повеселились, на этом тему первой ночи и закрыли.
– Вы тогда расстались?
– Я наивно полагала, что да. Видеть его не хотела, так противен был. И ночь старалась не вспоминать, чтобы не сойти с ума. Но Виктор не отставал. С этого дня прошел месяц. Он по-прежнему приходил к общежитию, приносил, цветы, подарки, но я к нему не выходила. Подружки меня осуждали, им так, как мне, с кавалерами не повезло. А тут меня по утрам тошнить стало. Да так сильно, что из туалета не выходила подолгу. Я сразу догадалась, что залетела, поняли это и подружки, не зря медицину изучали. Илька проговорилась моей сестре, та маме.
 
Скоро о нашем расставании узнали и другие родственники. Что тут началось! Меня атаковали со всех сторон. И для знакомых и родных я стала неблагодарной стервой, а Виктор - золотом, светом в окошке.
– С Виктором ты будешь, как за каменной стеной, – твердили мне мать и сестра.
– Подумай, что ты делаешь! – убеждали подруги. – Где ты еще найдешь такого замечательного парня? Другой бы тебя бросил в интересном положении, а он уговаривает.