Суженая императора (СИ)

Потом танец закончился – и счастье моё тоже. И начались взгляды. Странные, страшные взгляды присутствующих, не понимающих, почему вдруг государю вздумалось встать в пару именно с этой фрайнэ замарашкой.
Шепотки за спиной.
Замаскированные оскорбления в лицо.
А на следующий день при встрече Стефан признался, что это по его настоянию были приглашены все фрайны в округе, без исключения.
Не знаю, о чём думает Стефан, пока смотрит на меня после моего ответа. Сегодня я не могу его прочитать, нет у меня сил, чтобы пробиваться ещё и за его стену. Свою бы уберечь.
Вспоминает ли Стефан тот вечер? Или жалеет, что не догадался загодя прислать ко мне учителя танцев? Ведь благородные фрайнэ обучены танцам наравне с манерами и правилами приличий с малых лет, быть не может, чтоб не ведали юные девы элементарного…
На сей раз минуты пробегают быстрее, и мы покидаем комнату, спускаемся в залу. Стража, герольд и фрайн Бромли сопровождают нас. Герольд объявляет императора и его суженую, мы переступаем порог. Вокруг тут же собираются люди, теснятся и едва ли не пихаются локтями в открытую, лишь бы оказаться в первом ряду, первыми поздравить государя, первыми посмотреть вблизи на эту суженую из ниоткуда. Стефан принимает поздравления с той же благосклонной полуулыбкой, не выделяя никого в частности, и продолжает идти через залу, неспешно, но и не останавливаясь.
– Ваше императорское величество!
Из людского полукольца, перемещающегося вместе с нами, выступает седовласый мужчина в чёрных одеждах, сопровождаемый темноволосой девушкой в платье цвета утренней зари. Мужчина кланяется, насколько это возможно в общей толчее, девушка приседает в быстром реверансе, смотрит на меня с удивлением, мрачным, пытливым.
– Позвольте мне лично поздравить Ваше императорское величество с обретением вашей прекрасной суженой. Да хранят вас Четверо, фрайнэ Астра, и да одарят они вас своею милостью!
Стефан кивает, как, впрочем, и другим желающим поздравить, однако мужчина не отступает. Подхватывает девушку под локоть, тянет вперёд себя.
– И разрешите представить вам, фрайнэ Астра, мою дочь, фрайнэ Брендетту.
Девушка повторяет реверанс, однако даже мне, почти не бывавшей в свете, заметно, что он менее глубок и более суетлив, нежели предыдущий. Стефан не задерживается – и ради Витанских тоже, – и отцу с дочерью приходится посторониться, приотстать.
Я не тешу себя иллюзией, будто это какая-то другая фрайнэ Брендетта, не та, что стала частью моей свиты, ещё в глаза мною не виденной. Кузина императора, неизбранная дева жребия – кто следующий на очереди?
Фаворитка императора?
Жена или дочь ещё кого-то из доверенных советников?
Мы продвигаемся постепенно, рука об руку, фрайн Бромли за нами, и наконец человеческое кольцо размыкается, выпускает нас на заранее освобождённую часть залы. Звучавшая до того музыка стихает, мы со Стефаном выходим в центр свободного широкого круга. Люди растекаются вокруг, но, хвала Благодатным, им волей-неволей приходится придерживаться незримой границы, не становиться слишком близко. Стефан мягко тянет меня за собою, и я замираю сбоку от него. Официальный приём в присутствии монарших особ открывают неспешным церемонным танцем, ничего быстрого и дерзкого, поэтому меня мало заботит полузабытый навык. Мне кажется, будто я слышу женский крик, доносящийся с другой половины залы, я даже пытаюсь повернуть голову и поискать глазами источник, однако музыканты начинают новую мелодию и крик теряется, точно его и не было.
* * *
Два шага вперёд.
Один назад.
Снова.
И снова.
Смотрю прямо перед собою, повторяю раз за разом все степенные движения, всё, что сохранилось в памяти после маминых уроков. Кроме мамы, некому было учить меня танцам, принятым при дворе. Сама я к тому моменту знала лишь незатейливые сельские танцы, а отец полагал неслыханной глупостью тратить и без того стремительно тающие деньги на обучение изящным искусствам. Ежели найдутся родственники, готовые принять меня под свою опеку, тогда и будет резон в получении умений, традиционных для благородных фрайнэ…
 
Стефан рядом, по-прежнему близкий и равнодушный. Мои пальцы в его ладони, но он держит их легко, еле ощутимо.
Два шага вперёд.
Один назад.
За нами тянется яркий шлейф других танцующих пар, я вижу их краем глаза при повороте. Мы сходимся, расходимся, поворачиваемся вновь, следуя рисунку танца, столь же строгому, официальному, как и мужчина предо мною. Сверкающие алые юбки кружатся, вьются вокруг моих ног, дамы приседают перед своими кавалерами, мужчины кланяются. Новый поворот и мы со Стефаном оказываемся за спинами тех, кто прежде был за нами, но взоры людей, собравшихся со всех сторон, преследуют неотступно, скрещиваются на нас, изучают придирчиво.
Два шага вперёд.
Один назад.
Опять и опять.
Их не так много, придворных, наблюдающих за танцем государя и его избранницы. Мне казалось, здесь должны столпиться все, кому хоть сколько-нибудь любопытна императорская суженая из ниоткуда, однако очевидно, моя особа вызывает меньше интереса, нежели предполагалось.
Или дело в ином?
Лицо Стефана неподвижно, взгляд устремлён в пустоту. Мужчина заученно повторяет движения, шаги, в то время как меня начинает терзать беспокойство, смутное понимание неправильности происходящего.
И тот крик… ведь не почудилось же мне, в самом деле?
Внезапно замечаю среди собравшихся Мадалин, она то ощупывает нас колючим взглядом, то норовит повернуть голову и посмотреть в другую сторону, на что-то, невидимое с нашей точки обзора. Хмурится, поджимает губы с откровенной досадой. Даже находясь на некотором расстоянии от фаворитки, я понимаю, что она разрывается между желанием продолжить изучать меня, словно закатник новую разновидность артефактов, и поддаться любопытству, пойти своими глазами посмотреть, что там творится. Мадалин ловит мой взгляд, качает головой и отступает, исчезает за спинами стоящих впереди.
По ткани мира вокруг пробегает рябь, расходится кругами по воде. Я не вижу её, но чувствую кожей, чувствую, как прежде спокойное пространство дрожит, наполняется чужой силой.
– Стефан, что-то происходит, – говорю тихо.
– Что именно? – он даже не поворачивает ко мне головы. Он человек, ничего подобного он не видит и не чувствует, пока чужой дар не начнёт материализоваться во внешнем мире.
– Кто-то использует силу, – презрев правила, я останавливаюсь, рывком высвобождаю руку и делаю шаг в сторону, дабы не оказаться невольно на пути пар перед нами. – Много силы.
Стефан тоже замирает, наконец удостаивает меня пристальным взглядом, и я вдруг догадываюсь.
Он знает. Если не о том, что сейчас происходит, то подозревает, что – или кто – могло стать причиной, отчего это происходит.
– Благодатных ради, у тебя на оглашение было запланировано что-то ещё?
– Не у меня, – следует уклончивый ответ.
– А у кого?
– Тебе не о чем тревожиться, Астра. Среди гостей присутствует магистр Бенни…
– Закатник?!
– …и он прекрасно справится с поставленной задачей, – продолжает Стефан негромко, но твёрдо, с нажимом. – В конце концов, такова их работа – выявлять тех, кто скрывает свой дар от ока Заката.
Сила разливается в воздухе тонким запахом дождя, подмигивает заревом вспышек на другой половине залы.
Её много.
Слишком много для осознанного использования.
Кольцо людей редеет стремительно, и только танцующие пары ещё движутся взад-вперёд ленивой змеёй.
– Здесь есть скрывающийся от Заката?
– Не меньше полудюжины.
– Я не имею в виду твоих доверенных советников, или как ты там предпочитаешь их называть, – огрызаюсь.
Вспышки всё ярче, всё ближе. Их видят все, они уже чересчур осязаемы, чтобы было возможно и дальше реагировать на них как на забавный ярмарочный фокус. Музыка обрывается, и становятся слышны крики с другой половины залы, топот, звон посуды. Танцующие замирают, вертят головами в запоздалой попытке сообразить, что происходит. Огнёвки начинают мигать, реагируя на хаотичный, чрезмерный выброс силы, и я неожиданно узнаю её, эту силу, вышедшую из берегов, обратившуюся наводнением, способным затопить всю залу и каждого, кто тут находится.