Дурная слава (СИ)
Я уже готов нацепить на ее очаровательную головку шлем, но она так долго возится с молнией, что для начала я кидаюсь ей на помощь. И сразу же получаю по рукам.
— Не наглей! — рыкает она, на секунду отрывается от бегунка, пронзает обжигающим взглядом и, хохотнув едва слышно, торжественно справляется с поставленной задачей, лишив меня повода к ней прикоснуться.
— Что? — смеюсь я. — Прости, но я уже трогал тебя за места куда более выдающиеся.
— Тебе приснилось! — хмыкает она. Отнимает у меня шлем, который я прижимаю локтем к боку, и надевает его сама. — Уйми уже свои примитивные фантазии!
Я ухмыляюсь.
Детка, да что ты знаешь о моих фантазиях!
И медленно схожу с ума от ее чумового прикида. В шлеме она такая сексуальная! Как представлю, что руки этой куколки через мгновение вновь сцепятся кольцом у меня на животе, как под ними разгорится пожар, как все мысли разом покинут мою голову… Боюсь, с таким раскладом до Озерков мы можем не добраться.
— Чего телишься? Поехали! — командует она.
Я вставляю ключ в зажигание и веду бровью:
— А обуваться ты не собираешься? Или твои прелестные ножки окажутся прямо на мне?
На что она незамедлительно фыркает:
— Озабоченное животное! — Бросает на асфальт босоножки, наклоняется и принимается наспех обуваться. Сломанный каблук то и дело подрывает ее и без того неустойчивое положение, и Ковбою приходится грациозно балансировать.
А я, пользуясь случаем, жадно пожираю ее глазами.
— Хватит на меня пялиться! — распрямившись, возмущается она.
— Ладно, не буду, — быстро соглашаюсь я.
А сам продолжаю нагло разглядывать ее изящную фигурку, наполовину скрытую курткой неподходящего размера. Но у меня хорошая память и отличное пространственное мышление: в моем воображении рыжая бестия уже без нее.
— Ну что-о? — всерьез психует она, не сумев прочитать мои мысли. — Если я выгляжу, как последняя идиотка — это не смешно! Это твоя куртка! Твой шлем! По твоей милости я лишилась обуви!
Ты моя.
Я улыбаюсь:
— Все нормально, ты прекрасна. — И коротко хохотнув, киваю ей: — Прыгай уже!
Помедлив, она усаживается сзади, и спустя мгновение я всей спиной ощущаю ее тепло. Мне сложно не обращать на это внимания, не оборачиваться, забыть о тесном слиянии наших тел, но я стараюсь держать себя в руках. Дорога. Я должен думать о том, как доставить чертовку в целости и сохранности. Но она, намеренно или нет, на каждом повороте прижимается ко мне так крепко, что хочется выбрать самый длинный и извилистый путь и петлять по нему до рассвета и обратно.
Но мы несемся по прямой опустевшей трассе. Сто сорок снаружи, сто сорок внутри. И уже вдали Озерки, встречают нас вереницей задремавших огней. Мы пересекаем поселок, уходя на крайнюю к лесу улицу, и через минуту оказываемся возле знакомого кирпичного дома в скандинавском стиле, с симпатичным низеньким заборчиком впереди и глухим, высоким, по сторонам.
Я торможу прямо перед калиткой, стараясь как можно меньше напылить. Она ловко спрыгивает с мотоцикла, но забывшись об «аварии», припадает на левую ногу.
— Черт! — фыркает в своей коронной манере, прощается со шлемом и замахивается в меня. — Убила бы!
Я вешаю его на руль:
— А лучше б поцеловала.
— Ну ты и наглец! — со смешком фыркает она, а потом небрежным движением руки избавляется от босоножек. — Отдай телефон для начала!
— А потом?
— А потом посмотрим.
— Хорошо, — я лезу в карман, достаю то, о чем она так волнуется, и протягиваю ей.
Наши взгляды встречаются. Она одергивает руку, будто обжигается, и на цыпочках проскальзывает в калитку.
Маленькая рыжая бестия, сумевшая подсадить меня на крючок!
— Эй, Ковбой! — Я окликаю ее и стучу пальцем по щеке: — А ты ничего не забыла?
Она соблазнительно улыбается:
— Нет. — И проверяя мою реакцию, медленно расстегивает куртку, оголяя сначала одно плечо, затем другое. И делает это так эротично! — Не забыла. Я только переобуюсь… Хочешь, пойдем со мной!
Так, стоп. Я не ослышался?
— Ты приглашаешь меня на чай? — хохотнув, спрашиваю я.
— Если хочешь, можно и на чай, — трясет головой она и вешает куртку на калитку.
Я понимаю, что рыжая бестия что-то задумала. Я уверен, что если я войду в ее двор, меня будут ждать неприятности. Но эти неприятности стоят того, чтобы идти за ней хоть на край света!
Я глушу мотор, вынимаю ключ из зажигания. Медлительной, но твердой походкой направляюсь к ней.
— Ты хотя бы представилась, что ли. Неприлично как-то. Я иду в гости на чай, — веду бровью я, намеренно делая упор на этом слове, — но даже не знаю твоего имени.
— Женя, — загадочно улыбается она. И шустро поднявшись на террасу, приказывает: — Стой тут! Родители могут не спать… — вдруг понижает голос. — Я только переобуюсь и выйду.
— Обманешь — смеюсь я, — мне придется познакомиться с твоими родителями. Я охотно это сделаю, и если понадобится, перебужу весь поселок, Джонни!
Она по достоинству оценивает мои намерения. Потому что снова улыбается, улыбается совершенно искренне — я вижу, как блестят ее глаза в свете соседского фонаря.
— Не обману, не переживай. Только не ходи сюда! Стой там, в тени гаража, — еще раз напоминает она и, скрипнув дверью, проскальзывает внутрь.
Не знаю, что замыслила эта чертовка, но пить со мной чай она уж точно не собирается. Пока не собирается.
Я ухмыляюсь, представляя ее жаркие губки, вкус которых мне не терпится узнать, и решаю отойти в сторону.
Я делаю несколько шагов в противоположном от гаража направлении, осматриваюсь и прохожу дальше. И стоит мне только уйти с газона, как струи разбрызгивателей взрываются многочисленными фонтанами.
Ах, вот оно что!
Перемахнув балюстраду, я затаиваюсь в углу, в темноте.
Мелкая пакостница! Не на того ты напала!
И как только коварная стервочка, легкомысленно поддавшаяся любопытству, появляется на террасе, я хватаю ее на руки и тащу в место «икс», чтобы искупаться.
12. Женя
— Отпусти меня! Не надо! — взвизгиваю я, вновь оказавшись на его плече. Но тут же закусываю язык, представив, что могут подумать разбуженные родители, если увидят свою дочь в подобной позе.
Сейчас ладонь этого нахала лежит там, где еще не лежала ничья чужая рука. А этот кобель только за последний час успел облапать меня дважды!
Да что он себе позволяет?!
Но я не могу орать. Поэтому, продолжая извиваться, вполголоса сыплю на него угрозы:
— Тебе не удастся скинуть меня и самому остаться сухим! Я без боя не сдамся!
И не успев даже толком вцепиться в его футболку, затылком и шеей ощущаю тысячи мелких холодных капель…
Ах ты, гад!
Я дергаюсь, наваливаюсь на него всем весом, стараюсь зарядить ногами хоть куда-нибудь, лишь бы посильнее. Если я вымокну, он тоже должен искупаться! Пусть даже мы оба свалимся на газон!
Но этот непробиваемый ловко перехватывает меня под колени и спину, разворачивается на сто восемьдесят градусов, и теперь я оказываюсь в совершенно невыгодном для себя положении — я сама закрываю его от брызг, которые летят мне прямо в лицо.
— Прекрати! Хватит! — громким шепотом рычу я. И тут же скатываюсь до жалобного писка: — Антон, пожалуйста!
Но он только смеется:
— Что значит «пожалуйста»? Ты же именно для этого пригласила меня к себе. Страстно желала со мной искупаться. Разве нет, Джонни? — и поворачивает меня так, чтобы я наверняка вся вымокла.
— Нет, я не хотела… — захлебываюсь я. — Отпусти! Это же была шутка!
— Шутка? А я думал, это твои эротические фантазии.
— Дурак! Озабоченное животное! Отпусти меня!
— Отпустить? — он делает шаг вперед, прямо к разбрызгивателю, и в ту же секунду нас окатывает с головы до ног.