Строгий Режим (СИ)
Понятное дело, сам я со своим настоящим телом ничего такого сексуального характера делать не буду. Ну разве что по жопе Перчинке пару раз вломлю в воспитательных целях. Но не более того.
Понятное дело, что я свой член в прошлом трогал неоднократно. Благо мастурбация — единственное спасение в сексуально голодные годы. Но… нет, сейчас это для меня запретная территория. Не знаю, как объяснить. Просто нет, и все тут. Никаких взаимодействий с моим старым телом, пока я в Перчинке.
Пусть Ника и Сахаринка резвятся. Благо, мне кажется, они не откажутся от такой редкой возможности. Обычно я доминирую в эротических-романтических делах. А тут все наоборот. Мое тело в их полной власти.
Готовься, Перчинка. Будем ломать тебя по полной программе. Секс — твое самое слабое место. Ты способна вытерпеть боль, но как на счет запретного удовольствия?
— Так насколько, ня, далеко я могу зайти? — Ника повторила свой вопрос.
— Настолько далеко, насколько захочешь, — наконец произнес я, решительно махнув рукой. — Можно даже с болью. Но без членовредительства. Я в свою тушку еще планирую вернуться, знаешь ли. Синяки заживут, шрамы — нет.
— Хорошо, поняла, мур-р-р…
В глазах Ники зажглись костры преисподней.
— Только задницу не трогай и посторонние предметы от нее держи подальше!
— Ну вот… — расстроилась кошкодевочка, задумчиво вертя в руках свой посох.
— Ника!
— Шучу, шучу, шучу… В общем, как скажешь, командир.
Она вновь плотно занялась Перчинкой. Пробежалась по ней пальцами, словно пианист по клавишам.
— Убери от меня свои грязные лапы, — продолжала беситься Перчинка.
— Фи, какая плохая, девочка, — фыркнула Ника. — Тебе следует привить уроки послушания и примерного поведения!
— Кошка драная!
— А еще — вымыть рот с мылом!
С Ники станется реально запихнуть Перчинке мыло в рот. Встретились, называется, два ЧСВ. Кто кого «перечесэвэшит». Впрочем, когда у твоего оппонента связаны руки, это очень даже серьезное преимущество в споре.
— Слава, у тебя есть слабые места? — полюбопытствовала Ника. — На теле, я имею в виду. Очень чувствительные.
— Ну… фиг знает, если честно, — признался я. — Если хорошенько пощекотать мне левое ухо, то сильно начинает зудеть правое полужопие. Не знаю, почему так. Фишка с самого рождения. Можешь пользоваться данной секретной информацией на свое усмотрение.
— Мда, не густо… Вы, мужчины, самые настоящие носорожики с толстой шкурой. Ладно, попробуем проверенные классические методы…
Ника принялась лизать соски Перчинки. Медленно, с чувством и расстановкой. Сначала один, потом другой. При этом она пристально глядела Перчинке в глаза.
А ведь язычок у кошкодевочек довольно таки шершавый. Не такая жёсткая наждачка, как у настоящих кошек, конечно, но всё равно… Мало никому не покажется. Особенно если применять умеючи да с любовью. А Ника своим языком владела отменно. Готов подтвердить под присягой!
Перчинка стиснула зубы, с ненавистью глядя на Нику. Всем своим видом Министр-заговорщик стремилась показать, что ей до лампочки ласки, что она сильная и независимая, что презренные мужские ощущения не способны её возбудить…
— Прекрати! — не выдержав, закричала Перчинка. Алый румянец окрасил её лицо.
— Мур-р-р… нет… — Ника наклонилась ещё ниже, приподняв свою оттопыренную попку повыше. Пушистый хвостик плавно ходил из стороны в сторону. — Я изведу тебя лаской… Я знаю, что у Славы очень чувствительные сосочки…
— Эй! — возмутился я. Что эта кошка тут выдумывает? — Ничего подобного!
— Я заметила это ещё в прошлый раз, на озере…
— Мои соски крепки и бесчувственны, как железные бляхи, — отрезал я. Перчинка в этот момент не выдержала и оглушительно застонала из-за ласк Ники. — Просто за рулём моего тела нубасик зелёный сидит. Который мнит себя роковой красоткой.
— Мур-р-р… ну как скажешь, — Ника провела языком по уху Перчинки, пощекотала кончиком мочку. — Ня, я уже давно мечтала это с тобой проделать, Слава…
— Что именно?
— Крепко связать и помучить, ня-я-я… — игриво промурлыкала Ника. — Чтобы ты ничего не мог… а я бы делала с тобой все, что хотела.
— Я оставлю это без комментариев. Ты, главное, тушку мою не попорти. Она мне ещё пригодится.
Ника хихикнула и прижалась к злобно сопящей Перчинке ещё крепче.
— Я буду очень нежна… Даю слово! Самая настоящая ласковая кошечка!
Мы с Сахаринкой с интересом наблюдали за действиями Ники. Надо признать, кошкодевочка имела немалый опыт в любовных утехах. Знала, как доставить мужчине удовольствие. И чем сильнее сопротивлялась Перчинка, тем сильнее распаляла моё настоящее тело. Сама того не понимая.
— О-о-о… — произнесла Ника, крепко прижавшись ко мне… то есть к Перчинке. — Слава, я кое-что чувствую в твоих штанах… И оно быстро увеличивается… Кажется, одной маленькой врунишке суровые мужские ощущения всё же нравятся!
— Нет! — красная как помидор Перчинка держалась до последнего. В уголках её глаз что-то блестело. Пока что это были скорее слёзы злости. Но ничего… скоро мы заставим её рыдать по-настоящему!
— Слава, родной, а мы, может быть, тоже чем-нибудь займёмся? — спросила меня Сахаринка, проведя пальцем мне по груди… между грудей. — Не всё же нам за Никой наблюдать.
— И что же ты предлагаешь? — с улыбкой поинтересовался я. Хотя уже догадывался, к чему именно клонит наша разомлевшая воительница.
— Мы уже наглядно увидели, как плохо Перчинка справляется с мужскими ощущениями. А давай проверим, как ты совладаешь с ощущениями женскими?
Сахаринка игриво укусила меня за складку одежды на плече. Что ж и правда. Воительница говорит дело.
Я взялся за уже расстегнутую блузку и раздвинул поля рубахи. Булочки Перчинки вновь вывалились наружу. Мне от народа скрывать нечего!
— Ну давай, удиви меня, — сказал я Сахаринке.
Девушка, глядя мне в глаза, опустилась передо мной на колени. Она не торопилась форсировать события, действовала очень плавно и мягко. Я-то ожидал, что она сразу возьмёт быка за рога… в смысле, соски в тиски, но нет. Сахаринка, хотя и выбрала по жизни суровую и брутальную солдатскую стезю, оставалась очень нежной и чувствительной. И к партнёру своему подходила аналогично.
Для начала она некоторое время гладила меня кончиками пальцев по животу. Её прохладные прикосновения гоняли по моей коже волны приятных мурашек. Ощущения при этом были, наверное, раза в два сильнее, чем если бы я был мужчиной. Тем не менее они оказались очень даже приятными. Хотя и изрядно раздразнили мою нервную систему.
— Ну ничего так. Приятно, — вынес я вердикт. — Заказчик одобряет.
Нежно поцеловав меня в область между бедром и животом, Сахаринка приподняла голову и взглянула мне в глаза. В самой глубине её зрачков черти трясли вилами и щёлкали клыками.
— Не торопись. Я ведь только начала, — прошептала она.
Сахаринка неторопливо покрыла мой живот поцелуями, медленно, но верно приближаясь к пупку. Осторожно подышала на него, направляя потоки жаркого воздуха в самую глубину. Несколько раз лизнула, словно пробуя на вкус.
Я сглотнул, напряжённо наблюдая за её действиями. Что-то как-то ситуация начала выходить из-под контроля. Мне удавалось пока держать каменную рожу неподвижной. Но если оно так и дальше пойдёт… не знаю даже, чем дело обернётся. Как-то не хочется позориться перед Перчинкой, издавая томные звуки. Это явно укрепит моральный дух нашей пленницы.
Я, кажется, понял. Всё дело было в устройстве женского организма. Напротив нижней части живота располагались влагалище и матка. Очень даже чувствительные части тела у девочек. Поэтому, трогая стенки живота, Сахаринка невольно стимулировала всё, что находилось внутри.
Тело Перчинки подложило мне настоящую свинью. Я ощутил, как по нижней части живота начинает разливаться приятное тепло. И не было никаких шансов это остановить.
Сахаринка проникла языком в мой пупок и принялась игривыми движениями вытворять всякое… Меня словно пронзило током от головы до пяток. Я невольно резко положил ей руки на плечи и крепко сжал пальцы.
