Великий перелом (СИ)
За бортом оставались только угро-финны из крупного конгломерата окрестных народов. Но и их можно было легко назвать северной веткой арией, отделившихся в каком-нибудь лохматом тысячелетии. Что ему, жалко, что ли?
Если у человека национализм или, упаси Кхалиси, нацизм головного мозга, то ему нужны ясные и понятные маркеры. Почему бы ему их не дать? А дойдет дело до китайцев или японцев, то можно будет и их как-нибудь окрестить, например, тихоокеанскими ариями, заявив, что их иная внешность — не более чем адаптация к рису. Негры? Загорелые арии. Ну а что? Могли же они загореть под знойным солнцем Африки? Там и обычные европейцы чернели только в путь…
Немцы этих лет отчаянно искали врагов. И охотно верили в бредни лидеров НСДАП о евреях-предателях и неполноценных славянах. Фрунзе же посчитал, что почему бы не перенаправить их праведный гнев на кого-то иного? Например, на англичан с французами. Которые по его версии тупо купили окружение Кайзера. Поддержанные в этом деле финансовым капиталом из США…
Пускай теперь оправдываются.
А не получится? Да и ладно. Во всяком случае — он попытался. И, возможно, будет новый шанс. Сейчас же он свою программу минимум получил — новый мотоцикл.
Его создали на базе BMWR42. «Туриста» с карданной передачей и 12-сильным двигателем. Маловато, конечно. Но сойдет для начала.
Компания BMWего немного довела по требованию заказчика.
Поставила большой каплеобразный бак большей емкости, второе сиденье и новые шестеренки в коробку передач. Большая скорость этому агрегату не требовалась, а вот тяга — очень даже. Чего и постарались добиться. Слепив сразу и базовый вариант. И версию с неотъемной люлькой, на которую также передавался крутящий момент. Чтобы «тянули» два колеса. И «труженика» широкого профиля компоновке «муравья» с грузовой платформой.
А потом запустили в серию на заводе в Серпухове. Уже запустив. Благо, что доработки были минимальны. Во всяком случае в базовой версии. А в Зарайске, Костроме и Екатеринбурге строили заводы-дублеры. Чтобы дать большой поток валовой мотоциклетной продукции. Намного более дешевой, чем выпущенной в самой Германии.
Параллельно, в Твери, в Ростове, в Суздале, в Дмитрове, в Новгороде, в Астрахани и в Сталинграде запускались велосипедные заводы. Выпускавшие одну простую модель тяжелого, кондового, военного велосипеда. Лицензионную копию швейцарского Militärvelo MO-05, все права на выпуск которых удалось купить через немцев.
Потом можно будет расширить ассортимент. Но это будет потом. Сейчас же требовалось что-то крепкое и добротное для линейной пехоты. Много. Очень много. Что не выглядело такой уж простой задачей. Да и в народном хозяйстве эти велосипеды очень даже неплохо смотрелись.
Некоторым исключением стал только Дмитровский велосипедный завод, на котором разрабатывали трех и четырехколесные веломобили. Грузовые. В разной компоновке. Они наркому видели полезными и в народном хозяйстве, и в армии, особенно при создании легких батальонов…
В прошлом году он спешил, думая, что в будущем 1927 году состоится знаменитая «военная угроза». Которая имела все шансы превратится в войну. Но этого не произошло из-за коренных изменений во внешней и внутренней политике СССР. Ведь еще в середине 1926 года было объявлено об отмене курса на «Мировую революцию». Из-за чего Коминтерн очень сильно ограничил свою деятельность.
Так, например, военные советники из Китая были отозваны еще осенью. А взаимодействие с Гоминданом перешло к схеме: Утром деньги — вечером стулья. Вечером деньги — утром стулья. То есть, в понятной и прозрачной для китайцев форме сотрудничества. Воевать они традиционно умели очень плохо, а вот в торговле могли дать фору и туркам, и армянам, и евреям. Во всяком случае они так сами частенько считали.
Гоминдан — те еще «красавцы» националистического толка. Но и компартия Китая отличалась яркой национальной окраской. Напоминая всем своим видом скорее что-то в духе национал-коммунистов со всеми вытекающими последствиями. Поэтому Фрунзе рассудил — на чью сторону там не встань — окажешься в гуано. А ведь еще рядом крутились японцы со своими интересами, видевшими во сне своим весь северный Китай с Маньчжурией. И наблюдалось обширное лобби англичан, француз и американцев. Которые также осуществляют военные поставки своим тактическим союзникам.
Что на выходе?
Покой на советско-китайской границе.
Пока.
Но и даже один год покоя, выигранный в этой гонке дорогого стоил. Позволяя набрать силы, подготовившись к тяжелой борьбе. Которая на Дальнем Востоке была неизбежна в еще большей степени, чем на западе.
Белофинны сидели тихо — не было повода. А поляки, вслед за «просвещенной Европой», «ржали» над реформами «глупого румына». И наблюдали, «набрав попкорна» за тем, чем закончится очередной виток политической борьбы в Союзе. Так что военная тревога 1927 года откладывалась. Вряд ли надолго. Но и это хорошо. Так что Фрунзе смог себе позволить продолжить «строить заводики» и «производить юнитов». Из-за чего у него возникали какие-то дурацкие ассоциации с игрой «Казаки», в которую любил поиграть сын его племянника.
Глупость.
Но что-то в этом было…
Часть 1. Глава 9
1927 год, май, 15. Москва
Михаил Николаевич Тухачевский потер лицо.
Последние несколько недель ему что-то было не по себе. То взглянет на портрет Маркса, а ему там какой-то незнакомый тип видится. То еще чего. А намедни сон приснился, в котором прокуренный женский голос пел про то, что «знает все его трещинки». Тема очевидно гомосексуальная и он проснулся в недоумении. Почему женский голос? Да и вообще, что за чертовщина?
Вот и сейчас.
Он сидел на собрании верных и преданных делу товарищей. А ему вдруг померещилась какая-то незнакомая «рыжая морда» в их рядах. Протер глаза. Осмотрелся. Нет. Но ведь видел же. Почти как наяву.
— Отдыхать вам нужно больше, — заметил Уборевич.
— И нервничать поменьше, — добавил Якир. — Мне иной раз тоже всякое кажется.
— Может к доктору сходить?
— И что я ему скажу? Что Карл Маркс у меня на портрете облысел? А потом обратно оброс? — присутствующие промолчали. — Вся эта история меня в могилу сведет.
— Не исключено, — покивал Путна. — Но если и сведет, то всех нас. Разом. Не боитесь?
— Умирать в одиночку страшно, — фыркнул Якир. — А всем скопом — еще и пошутить можно. Как там раньше болтали? На миру и смерть красна. Так что ли?
— Дурной разговор мы затеяли. Ой дурной. — покачал головой Тухачевский. — Еще накликаем беду. Но с Фрунзе нужно что-то решать.
Все присутствующие покивали.
В этом они были солидарны всецело.
Так как их, героев Гражданской войны, Михаил Васильевич методично оттирал от управления армией. И уже сейчас вывел во многом на второстепенные должности, отстраняя от командования войсками. Ну, точнее, поручив «крайне важные» задачи в территориальных формированиях. И заслуженные командармы, комкоры да комдивы «увлекательно» инспектировали всякие батальоны и роты, развернутые на местах. Малые гарнизоны. Где несли службу те, кто прошел курс молодого бойца.
И территориальными они были достаточно условно. Скорее гарнизонными и вспомогательными. А личный состав в них был перетасован — дай боже. Ближе тысячи километров к месту призыва никого и не направляли. За исключением, пожалуй, «водоплавающих». Но там обстоятельства — море или океан не передвинуть.
Дальше — больше.
Каждому из этих героев гражданской войны была назначена дорожная карта по учебе. С достаточно строгим графиком. И время пошло. А многие из них даже не начали. Что должно было закончиться вполне закономерно — увольнением в запас. Да еще с аттестацией в звания уровня унтера или обер-офицера, скинув с генеральских позиций.
Это была катастрофа.
Отложенная.