Юлий Ким

Часть 9 из 87 Информация о книге
1
  Это танго — оно как цыганка:
 Путь его пролегает везде.
 Вьются юбки, гундосит шарманка.
 Ноги сами несут по земле!
 Знай мелькают, как карты в колоде.
 Люди, страны, дороги, столбы.
 Каждый новый маршрут —
 Это свежий лоскут
 На цветную рубаху судьбы!
 
 
2
  В понедельник безоблачно-ясно,
 А во вторник — чудовищный град.
 В среду снова погода прекрасна,
 А в четверг целый день снегопад.
 Сухо в пятницу, влажно в субботу,
 В воскресенье — неслыханный смерч!
 Вам подобный контраст
 Слишком кажется част,
 А для нас он обычная вещь.
 
 
3
  Вышел киллер и сел в Катерпиллер.
 Вышел дилер и доллар зажал.
 Вышел Мюллер и с ним патер Миллер,
 Воду вылил на рыжий пожар.
 И вот так день за днем в этом мире
 Каждый как-то играет с огнем:
 Кто-то носит его,
 Кто-то гасит его,
 Кто-то рученьки греет на нем.
 
 
4
  Хорошо на московском просторе.
 Светят звезды Кремля в синеве.
 Гордый горец из города Гори
 Все мечтал здесь о дружной семье.
 Как искал он тепла и участья.
 Как хотел доверять и любить]
 Этой страстной мечтой
 И ужасной средой
 Можно многое в нем объяснить.
 
 
5
  Вот идет Александр Македонский,
 Блок, Вертинский, Фадеев, Дюма —
 Александры, великие тезки,
 К ним пробиться надежды нема.
 Еле терпят они Искандера,
 Да и то ради дяди Сандро.
 А Левитин и Ким
 Соответствуют им.
 Как, простите, корове седло.
 
 
6
  Есть в Туркмении город Ташауз,
 И пока не задуло свечу,
 Я одною мечтой утешаюсь.
 Что его я еще навещу.
 Нету в нем мавзолеев Тимура,
 Пирамид и античных колонн.
 Просто некий певун
 Был там некогда юн
 И в чудесную Люсю влюблен.
 
 
7
  Вот идет Александр Грибоедов,
 Острослов, дипломат, полиглот.
 Он, грибами в гостях пообедав.
 Совершенно расстроил живот.
 Надо ехать на воды Кавказа.
 «Где карета? Вон, вон из Москвы!»
 Он поехал в Тифлис,
 В тот, что Персии близ,
 И уже не вернулся, увы.
 
 
8
  Вот прекрасная повесть из жизни:
 Князь графиню одну полюбил.
 Но она из-за сильного секса
 Убежать захотела с другим.
 Князь искал оскорбителя долго,
 Но был ранен и телом зачах.
 И он все ей простил,
 И опять полюбил,
 И скончался у ней на руках.
 
 
9
  Господа, ей же ей, дело скверно:
 День и ночь, наяву и во сне
 Розенкранц на костях Гильденстерна,
 Как на флейте, играет Массне.
 Как он вертит невинное тело.
 Дует в дырочку, жмет на бедро!
 Уж и так он и сяк.
 Но никак, ну никак
 Не достанет до верхнего «до»!.
 
 
10
  Вот идет Александр Сергеич
 К Николаю Васильичу Г.
 Он несет, как какой-нибудь Гнедич,
 Натюрморты художника Ге.
 Это видит покойный Мицкевич
 И презрительно цедит слова:
 «Миль пардон, Александр,
 Это низменный жанр:
 В натюрморте натура мертва».
 
 
11
  О Камчатка моя, о Камчатка!
 Посмотри: это я, твой Орфей.
 О роскошная дикая чайка,
 ТЫ моя золотая форель!
 О Камчатка, ты видишь, как часто
 Всю я жизнь поминаю тебя!
 Что за страшный магнит
 В твою тундру зарыт.
 Что так манит и мучит меня!
 
 
12
  Что я в жизни любил, ненавидел?
 Что нашел я и то ли искал?
 Что я видел и что я увидел?
 Что я слышал и что услыхал?
 Где друзья, где враги, где подруги?
 Что такого сказал я умно?
 Мой единственный враг.
 Баснословный мудак,
 Все глядит на меня из трюмо.
 
 
13
  На скамьях Государственной думы
 Можно видеть различных людей.
 Эти веселы, эти угрюмы.
 Вон татарин, а вот и еврей.
 Кто со свечечкой молится в храме.
 Кто с попов обрывает кресты.
 Как богат наш народ
 Депутатами от
 Необъятной его широты!
 
 
14
  Как прекрасно, чудесно, отлично.
 Превосходно и больше того —
 Выступать перед всеми публично.
 Не скрывая лица своего!
 Все лицо твое публика видит.
 От детей до солидных мужчин.
 На открытый твой лик
 Каждый смотрит — и вмиг
 Просыпается в нем гражданин.
 
 
15
  Птица милая археоптерикс!
 В глубину мезозойских хвощей
 Посылаю тебе этот телекс
 О сегодняшнем виде вещей.
 Бронтозавров твоих, мегозавров
 Заменила машинная сталь.
 Ну а тот трилобит
 Стал потом троглодит
 И пока еще не перестал.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница