ТОРРЕЗ. Книга Вторая (СИ)
— Само собой, — ответил рыжий лев.
— Отлично. Пойдём…
Троица вышла из отеля, оказавшись на полностью тёмной улице. Наступила ночь, и оставалось лишь надеяться, что в её темноте не скрывается кто-то пострашнее странных людей, воняющих рыбой.
***
Пробродив по улицам около четверти часа, Кову отметил, что на город вновь начал опускаться неуёмный туман. Стараясь держаться поближе друг к другу, троица проходила квартал за кварталом, поражаясь тому, насколько большим может показаться маленький городок, если не знать, куда идти. Постепенно ребята перестали чувствовать под сапогами твёрдую каменную брусчатку, сменившуюся зыбкой и влажной землёй. Похоже, они подбирались всё ближе к окраине города.
Кота с трудом передвигал уставшие ноги, пока густая грязь хлюпала под его сапогами. Но вдруг его отвлёк какой-то странный шум. Будто бы кто-то очень быстро пробежал за его спиной, растворившись в ночной темноте. Лев нервно оглянулся, ища в тумане того, кто это мог быть. Однако, таращась в пустоту где-то с минуту, он так ничего и не разглядел…
— Р-ребят, я что-то слы… — он обернулся вновь, обращаясь к товарищам.
Но перед Котой уже никого не было. Чувство страха мгновенно заиграло новыми красками, ведь теперь он стоял посреди грязной и тёмной улицы в полном одиночестве.
— Кову! Дизз! — прокричал лев, ринувшись в сторону, куда они шли.
Однако его отчаянный вопль словно съедался туманом. Кота слепо бежал куда-то вперёд, не разбирая дороги, в приступе паники. В ночной темноте каждая улица казалась очередным витиеватым продолжением предыдущей. А лев всё продолжал бежать по влажной грязи, что с каждым шагом становилась всё более густой. И в один роковой момент Кота вступил обоими ногами в большую зыбучую лужу, мгновенно всосавшую его ноги практически по икры.
Лев сразу попытался выбраться, но ноги его встряли на редкость крепко. Сделав резкий рывок в сторону, Кота всё-таки смог выскочить из лужи, вновь оказавшись на твёрдой почве. Однако он тут же с прискорбием заметил, что его сапоги так и остались стоять в грязевой ловушке. Хоть и с большой досадой, Кота продолжил путь босяком. Уж очень не хотелось лезть обратно в отчаянной попытке вернуть свою обувь…
После длительной пробежки и борьбы с грязью лев окончательно выдохся, медленно плетясь через туман, жалея, что скинул весь свой доспех и оружие в гостинице, надеясь впервые за весь день побыть налегке. Кову ведь защитит, если что. Ага, как же!
Вместе с этими мыслями в его голове по-прежнему царствовал надоедливый страх. Ведь он и с оружием-то вряд ли смог бы дать хороший отпор обидчику. А без оружия…
Он ускорил шаг, ритмично шлёпая ступнями по холодной земле. Когда туман немного рассеялся, Кота наконец-то понял, куда он пришёл. И от этого ему легче совсем не стало.
В ночном тумане он забрёл прямо на городское кладбище. Причём не подошёл к нему, а оказался прямо посреди множества старых могил. Сам того не ведая, он шёл мимо каменных надгробий, поросших мхом и частично обвитых корнями. Вполне возможно, он даже проходил прямо по не огороженным могилам, а та самая лужа могла быть вовсе не лужей…
От этих мыслей стало ещё более жутко, а к горлу подкатил горький ком. Кота, до жути боявшийся таких мест, собрался было бежать, куда глаза глядят, как вдруг услышал ритмичные шаги позади себя.
Не желая даже думать о том, кто это был, Кота резко подался вперёд, надеясь убежать прочь с мрачного кладбища. Но не успел он сделать и шага, как кто-то крепко схватил его сзади. Сперва за плечи, а потом за кисти. Некто с болезненной хваткой скрутил руки льва за спиной, быстро связывая их верёвкой.
Кота хотел было закричать, но спереди из-за надгробий появились ещё два силуэта, один из которых быстро подскочил ко льву и приставил к горлу костяной нож. Затем заткнул ему рот вонючей рыбной тряпкой, завязав узлом на затылке.
В этот самый момент, под блеклым светом луны Кота наконец-то смог разглядеть тех, кто решился напасть на него посреди старого городского кладбища. Все трое носили одинаковые чёрные рясы, украшенные различным орнаментом и непонятными иероглифами. На их шеях висели самодельные ожерелья с выгравированными словами, значения которых Кота не знал. Но самым страшным были их маски. Костяные, напоминающие своей формой огромные черепа рыб. Маски эти так же были исписаны символами неизвестного происхождения. Кота не мог рассмотреть их лиц, но зато видел всё те же мёртвые и пустые глаза, таящиеся в рыбьих глазницах. По форме голов Кота не смог понять, волки или львы это были, а их хвосты, выглядывающие из под длинных ряс, облезли настолько сильно, что стали напоминать крысиные. Кота сразу вспомнил слова Ковальди о сектантах и жертвоприношениях, имеющих место быть в недрах Мариаса. И в голове его с новой силой возбудился страх…
Один из сектантов подошёл ближе ко льву и в одно движение задрал его робу до самой шеи, осматривая исписанный шрамами торс. Затем длинными тонкими пальцами в кожаных перчатках он принялся больно тыкать и щупать рёбра Коты, словно пытался просунуть костлявые фаланги прямо между выпирающих косточек.
— Этот чистый. Этот дышит.
Донеслось на французском языке из под маски третьего. Голос сектанта звучал так же безэмоционально и холодно, как и у работника гостиницы. Однако слова он произносил куда более внятно…
Оставшиеся двое словно только и ждали этих слов. Тот, что был сзади, накинул на голову Коты вонючий старый мешок из-под рыбы. А тот, что щупал рёбра льва, взял его за брыкающиеся ноги. Вдвоём они понесли его вглубь кладбища, ведомые сектантом с костяным ножом. Кота изо всех сил пытался ёрзать и вертеться, пытался кричать или хотя бы сдавленно вопить, но всё было бесполезно. Холодный ночной ветер обжигал его кожу, пока рыбный мешок отравлял ноздри невыносимым зловонием. Судя по тому, что его явно понесли по ступенькам вниз, Кота догадался, что его заносят в подземный некрополь. Внутри было менее холодно, но не менее страшно. Любое предположение льва о том, что с ним собираются делать, вызывало лишь очередные всплески ужаса и тошноты.
Коту сперва поставили на ноги, затем стащили мешок с головы, разрезали путы на запястьях и с размаха толкнули вперёд, насильно укладывая парня на холодную каменную плиту в центре помещения. Его руки и ноги развели в стороны и приковали к углам плиты ржавыми цепями. Кову не составило бы никакого труда порвать такие хлипкие кандалы, но слабому и беспомощному Коте оставалось лишь отчаянно барахтаться на холодной плите, словно мальку, брошенному на суше. Несколько минут длились невообразимо долго, пока лев испуганно наблюдал, как трое сектантов бегают вокруг импровизированного алатря, собирая разные приготовления.
По всему некрополю гулял запах истлевших костей и мёртвого камня вперемешку с какими-то зловонными маслами и смесями. Кота почти ничего не слышал из-за постоянного гула, воцарившегося у него в голове. Сердце стучало в бешенном ритме, а в висках пульсировала кровь. Лев ошарашенно бегал глазами по едва освещённому помещению, дёргал руками и ногами, отчаянно ёрзая на холодном камне. Но даже столь старые и ржавые цепи не поддавались на его попытки освободиться.
И вот один из сектантов встал перед лежащем Котой, держа в руках толстую обветшалую книгу. Пока он монотонно перебирал пыльные жёлтые страницы, другой сектант подошёл ко льву и вновь задрал его робу, на этот раз под самый подбородок. В этот же момент подошёл и третий, держа в руках глиняный горшок с неизвестным содержимым. Удерживая сосуд в одной руке, он снял правую перчатку, чтобы Кота увидел его костлявую ладонь. На ней почти не осталось шерсти, а морщинистая кожа стала напоминать рыбью чешую, игриво поблёскивающую в лучах множества свеч. Затем он опустил два пальца в горшок, вынув их уже перемазанными в алой краске. А может, и не в краске…
Но об этом Кота даже думать не хотел. Сектант мокнул пальцы ещё несколько раз, пытаясь собрать как можно больше красной жидкости. Затем он начал рисовать причудливые символы прямо на дрожащем теле Коты. Сперва он нарисовал большой овальный глаз на часто вздымающейся груди льва, затем вывел несколько иероглифов вдоль живота, после чего жирно прочертил несколько алых дуг вдоль его рёбер. В тех местах, которые они ранее прощупывали. А сектант со старым фолиантом начал громко зачитывать пугающие заклинания на неизвестном языке, от которого у Коты моментально заболела голова, а к горлу подкатил ком тошноты. Лев с ужасом понял, что они собираются с ним сделать. Ведь третий сектант вновь взял свой костяной нож и пошёл прямо ко нему, прислонив резное острие к дрожащему горлу. Сдавлено промычав, Кота смиренно закрыл глаза, тихо прощаясь с жизнью.