Убийство по расписанию. Завещание для всех желающих

По Москве-то еще ладно, половина второго ночи – время не критичное, а вот в Алматы люди об эту пору рассвет встречают. Морозов же только домой вернулся после выполнения «пятиминутного» задания.
О том, почему капитан так долго добирался домой, Гуров спросил в первую очередь. Оказалось, что тот у себя уже пару часов, может, даже больше. Сказал, что не смог позвонить сразу, телефон заряжал.
Гурова это заявление позабавило. Слишком уж глупая отмазка. Даже дети знают, что разряженный телефон, подключенный к розетке, тоже может звонить. Но ему так не терпелось узнать новости о Малике, что он предпочел не развивать эту тему.
Морозов рассказал ему про встречу с теперешним хозяином квартиры, где ранее была зарегистрирована Малика, про откровения Светки-молочницы и удачное стечение обстоятельств в виде таксиста. Капитан договорился с ним, и тот довез его до места за сущие копейки.
В Кемертоган Морозов попал через час после встречи со Светкой. Найти дом помог тот самый общительный таксист. На прощание он посоветовал капитану надолго в районе не задерживаться, особенно на темных улицах. Здесь, мол, орудует банда самых настоящих отморозков. Они увечат людей, отбирают мобильники и деньги, довольствуются грошами, а ущерб здоровью наносят такой, что после встречи с ними запросто можно угодить в инвалидное кресло.
Морозов пообещал таксисту быть осторожным, но тут же забыл об этом и пошел в дом, который можно было назвать жилым только с очень большой натяжкой. Он и изначально наверняка никакой конкуренции не выдерживал, а теперь и подавно. Саманные стены, сверху донизу обмазанные известью. Старенькое железо на крыше прогнило так, что дыры в листах и слепец разглядит. Развалившееся крыльцо в три ступени. Полное отсутствие ограждения. Темные окна без стекол. Электрический кабель смотан, висит на столбе. Газовая труба не была подведена. На всем лежит печать запустения.
Однако этот дом оказался обитаемым. Пока Морозов наблюдал за ним, во двор дважды выходили люди. Первый раз это был мужчина лет шестидесяти, второй – существо неопределенного пола. Оба выползали справить нужду. Туалета во дворе не было, поэтому свои дела они делали за сараем.
Понаблюдав за входом, Морозов начал менять дислокацию.
Он обошел дом, двигаясь слева направо, оказался у крыльца, постоял там пару минут, прислушиваясь, потом вошел в дверь и прокричал с порога:
– Есть кто живой?
Ответа не последовало, и капитан двинулся дальше.
Дом освещал лишь тусклый свет луны. Морозов хотел включить фонарь в телефоне, но вспомнил, что аккумулятор почти сел, и не стал тратить остатки заряда на пустяки. Ему еще предстояло как-то выбираться отсюда. В кухне, если запущенное донельзя помещение можно было назвать так, оказалось пусто.
Капитан двинулся к дверному проему, ведущему в комнату, и тут его кто-то окликнул.
– Эй, бедолага, греби сюда. Поваляемся, – услышал он голос, доносящийся откуда-то из-за спины.
Морозов оглянулся, вгляделся в темноту. В дальнем углу кухни, за старым комодом, прямо на голом полу лежала женщина.
– Вечер добрый, – поздоровался капитан и спросил: – Малика?
– Эк кого вспомнил, – женщина хрипло рассмеялась. – Хотя можешь звать меня так, если хочешь. Иди сюда, красавчик, порезвимся.
– Света в доме нет? – задал Морозов второй вопрос.
– Малики тебе, значит, мало? Еще и Свету подавай, – смех усилился. – А ты, парень, жеребчик.
– Все, кончай стебаться, – вполне миролюбиво произнес капитан. – Полиция пришла, красавица. Поднимай свою задницу и тащи на улицу. Разговор есть.
Слово «полиция» на женщину не произвело абсолютно никакого впечатления. Она томно потянулась, снова засмеялась и заявила:
– Девки рассказывали, что полицейские те еще кобели.
– Это те девки, которых пачками по борделям собирают? Так они красотки, – не остался в долгу Морозов. – А ты давно из этой категории вышла.
– Хамишь, парниша, – без всякой обиды произнесла женщина, но поднялась с пола и вышла из дома вслед за капитаном.
Подначивать его ей надоело. Дальше беседа пошла живее, а главное, плодотворнее. Звали женщину Айбарша. На казахском это значит «Красивая, как золототканая луна», о чем женщина не преминула сообщить. Для простоты общения она предложила называть ее Аби. Морозова такой вариант устроил.
 
Малику Абдуллаеву Аби знала. Как иначе, если живешь в ее доме? Капитан спросил, где она сейчас, и получил ответ, которого никак не ожидал.
– На кладбище твоя Малика, – заявила Аби. – Уже три месяца как схоронили ее.
– Допилась? – высказал предположение Морозов.
– Да лучше бы уж так, – ответила Аби. – Такой смерти, какая Малике досталась, врагу не пожелаешь. Убили ее, господин полицейский.
– Когда? Как? – начал сыпать вопросами капитан.
– А вот так. В холодильник запихали и заперли. Она там и задохнулась, – ответила Аби. – В тот день мы припили маленько. Я уснула, а Малика пошла на вокзал, деньжатами разжиться, чтобы к вечеру было чем опохмелиться. Народу в тот день в доме было много, не протолкнуться. Все спали, а Малика ушла. К вечеру не вернулась, мы своим догнались и снова спать полегли. Утром Колька Шило прибежал и сказал, что Малику на свалке нашли. Она в холодильнике задохнулась.
– Кто определил, что смерть насильственная? – спросил Морозов.
– Да твои дружки-полицейские, кто же еще, – ответила Аби. – Они этот дом полмесяца трясли, всех допрашивали, отпечатки пальцев снимали, а с Кольки признания требовали в том, что он ее в холодильник запихнул.
– Почему с него?
– Так он же ее нашел. Если бы не Колька, то она целую вечность в холодильнике пролежала бы, и никто бы не хватился, – проговорила Аби. – Свалка городская, туда со всего города мусор везут. За неделю завалили бы так, что не отрыть.
– А Кольке что в холодильнике понадобилось?
– Деталь какую-то искал. Холодильник-то не такой, как в квартирах стоят, а большущий, из магазина. Колька этим подрабатывает. Находит всякие нужные детальки и в магазины продает.
– Говоришь, три месяца назад схоронили. Значит, в июле ее убили. Так получается? – спросил Морозов.
– В июле, – подтвердила Аби.
– Первого июля, – задумчиво протянул Морозов. – Да, дела.
– Так ты знаешь? – Аби надулась. – А чего притворялся? Мог бы сразу сказать, я бы тут и не распиналась.
– Нет, я не знал. Просто предположил. Выходит, соображение мое верное. Или нет?
– Верное. Первого июля ее и убили, а Колька нам второго рассказал.
– Убийцу, как я понимаю, не нашли, – заключил Морозов.
– А вы его искали? Если так, то чуйка у вас совсем паршивая, – съязвила Аби.
– А вы, значит, нашли? – не остался в долгу Морозов. – Помянули, поспали и разыскали.
– Где мы могли искать его? Это не из наших, – заявила Аби. – Приезжий кто-то, наверняка так.
Минут двадцать капитан пытал Аби вопросами. Известно ли ей что-то про прошлую жизнь Малики?
Из откровений этой особы он выудил еще два полезных факта. Из института Малика уволилась не сама, ее попросили. Речь шла о взятках, которые получала эта женщина от всех, кто готов был платить. Уж как все вышло, Аби у Малики не выспрашивала. Та сказала только, что с работы ее выперли, а она так и не научилась жить по-другому.
А еще за неделю до гибели Малика встретила на вокзале мужчину из той, прошлой жизни. Он ее не узнал, и она так расстроилась, что даже от водки два дня отказывалась. Потом напилась и про этого человека забыла.
Что это был за мужчина, Аби не знала. Она забыла его имя и фамилию, хотя Малика и называла их. Та сказала, что очень хотела подойти к нему, пусть на минуту. Мне бы, мол, хватило.
«Сильно я перед ним виновата, – заявила тогда Малика. – Прощения хотела попросить».
Но пока она настраивалась, поезд ушел, увез знакомого из прошлого.
Морозов получил всю эту информацию и ушел. Искать ночью остановку общественного транспорта, да еще и в малознакомом месте – удовольствие ниже среднего. Капитан проделал почти треть пути, когда услышал сзади свист.