А.Беляев Собрание сочинений том 6

— Поняла… но я просила бы… позвольте…
Керн вышел, не дослушав ее.
Мисс Уотсон стала готовиться к выезду в свет.
Забыв о смерти головы Тома, она была поглощена заботами о своей внешности. Она измучила мисс Адамс прической и «татуировкой», как мысленно называла Адамс косметическое украшение головы.
Неожиданно голова Уотсон заявила, что она не выйдет «в таком виде», и требовала, чтобы из каркаса ей было сделано туловище и обтянуто модной материей. Понадобилось вмешательство Керна.
— Голов с туловищем, — сказал он ей, — будет полный зал. Вы же, обладая одной головой, будете в этом собрании самой оригинальной женщиной.
Довод показался мисс Уотсон убедительным, и она отказалась от своей затеи.
Волнение Керна все увеличивалось. Предстояла нелегкая задача — доставить голову в зал заседания научного общества. Малейший толчок мог оказаться роковым для жизни головы.
Будь жива голова Тома, шансы на успех удваивались бы.
Был приготовлен специально приспособленный автомобиль. Столик, на котором помещалась голова, со всеми аппаратами был поставлен на особую площадку, снабженную колесами для передвижения по полу и ручками для переноса по лестницам.
Наконец все было готово. В семь часов вечера отправились в путь.
Голова мисс Уотсон, завитая, причесанная, накрашенная и закутанная вуалями, сияла от предстоящего удовольствия выезда в свет.
VII. ИСПОРЧЕННЫЙ ТРИУМФ
Громадный белый зал был залит ярким светом. В партере преобладали седины и блестящие лысины мужей науки, облаченных в черные фраки и сюртуки. Поблескивали стекла тысячи очков. Ложи и амфитеатр предоставлены были избранной публике, имеющей то или иное отношение к ученому миру.
Сдержанный шум наполнял переполненный зал.
Внизу эстрады, за своими столиками, оживленным муравейником хлопотали корреспонденты газет, очиняя карандаши для стенографической записи.
Справа от эстрады был установлен ряд киноаппаратов, чтобы запечатлеть на ленте все моменты интересного выступления Керна и оживленной головы.
На эстраде разместился почетный президиум из наиболее крупных представителей ученого мира. Посреди эстрады возвышалась кафедра. На ней — микрофон для передачи по радиотелефону речей по всему миру. Второй микрофон стоял перед головой мисс Уотсон. Она возвышалась с правой стороны эстрады, вся сияющая от удовольствия. Уроки «татуировки» не пропали даром для мисс Адамс: умело и умеренно наложенный грим придавал голове мисс Уотсон свежий и привлекательный вид, сглаживая тяжелое впечатление, которое должна была производить голова на неподготовленного зрителя. Мисс Адамс и Джон стояли около ее столика.
Ровно в восемь часов на кафедру взошел профессор Керн.
Собрание приветствовало его долго не смолкавшими аплодисментами.
Он был бледнее обычного, но полон достоинства.
Киноаппарат затрещал. Газетный муравейник затих и весь обратился во внимание. Профессор Керн начал речь.
Это была блестящая по выполнению и ловко построенная речь. Керн не забыл упомянуть о «предварительных, но очень Ценных работах безвременно скончавшегося профессора Доу-эля». Но, воздавая дань работам покойного, он не забывал и своих «скромных заслуг». Для слушателей не должно было остаться никакого сомнения в том, что вся честь открытия целиком принадлежит ему, профессору Керну.
Его речь несколько раз прерывалась аплодисментами. Сотни биноклей дам были направлены на него. Бинокли мужчин, с не меньшим интересом, были устремлены на голову мисс Уотсон, расточавшую очаровательные улыбки. Она чувствовала себя героиней в этом блестящем собрании и упивалась успехом.
Зато лицо мисс Адамс было зловеще и мертвенно-бледно.
По знаку профессора Керна она открыла воздушный кран, и голова Уотсон имела удовольствие сказать несколько фраз.
— Как вы себя чувствуете? — спросил ее какой-то старичок-ученый.
— О, благодарю вас, прелестно!
Этот ответ вызвал улыбки на лицах собравшихся. Еще несколько наивных ответов развеселило весь зал. Зрелище оказалось интереснее, чем ожидала публика лож и амфитеатра.
 
Несмотря на то что голос Уотсон был глухой и хриплый, сильно пущенная струя воздуха издавала свист, и звук был почти лишен модуляций, ее выступление произвело необычайное впечатление. Такую бурю аплодисментов не всегда приходилось слышать и мировым артистам.
Простодушная мисс Уотсон, привыкшая к лаврам маленьких кабачков, приняла этот энтузиазм зала на свой счет. Не будучи в состоянии раскланяться — о чем она ужасно сожалела, — она томно опустила веки и осчастливила зал обворожительной улыбкой.
Волнение мисс Адамс вce увеличивалось. Ее начала трясти нервная лихорадка, и она крепко сжала зубы, чтобы они не стали отбивать дробь. «Пора!» — несколько раз говорила она себе, но каждый раз не хватало решимости. Обстановка подавляла ее. После каждого пропущенного момента она старалась успокоить себя мыслью, что чем выше будет вознесен профессор Керн, тем ниже будет его падение.
Начались речи.
На кафедру взошел седенький старичок — один из крупнейших американских ученых.
Слабым, надтреснутым голосом он говорил о гениальном открытии профессора Керна, о всемогуществе науки, о победе над смертью, об Америке, рождающей такие умы и дарящей миру величайшие научные достижения…
Когда мисс Адамс меньше всего ожидала, какой-то вихрь долго сдерживаемого гнева и ненависти подхватил и унес ее. Она уже не владела собой.
Она бросилась на кафедру, едва не сбив с ног ошеломленного старичка, почти сбросила его, заняла его место и с смертельно-бледным лицом и лихорадочно горящими глазами фурии, преследующей убийцу, задыхающимся голосом начала свою пламенную, сумбурную речь.
Весь зал всколыхнулся при ее появлении.
В первое мгновение профессор Керн смутился и сделал невольное движение в сторону мисс Адамс, как бы желая удержать ее. Потом он быстро обернулся к Джону и шепнул ему на ухо несколько слов. Джон выскользнул за дверь.
В общем замешательстве никто на это не обратил внимания.
— Не верьте ему! — кричала мисс Адамс, указывая на Керна. — Он вор и убийца! Он украл труды профессора Доуэля! Он убил Доуэля! Он и сейчас работает с ним… Он мучит Доуэля… Он пыткой заставлял Доуэля продолжать научные работы и выдавал их за свои… Мне сам Доуэль говорил, что его отравил Керн…
В публике смятение переходило в панику. Многие повставали со своих мест. Даже некоторые корреспонденты выронили свои карандаши и застыли в ошеломленных позах. Только кинооператор, видавший всякие виды, усиленно крутил ручку аппарата, радуясь этому неожиданному трюку, который обеспечивал ленте успех сенсации.
Профессор Керн вполне овладел собой. Он стоял спокойно, с улыбкой наслаждения.
Дождавшись момента, когда нервная судорога сдавила горло мисс Адамс, он воспользовался наступившей паузой и, обратившись к стоявшим у дверей сторожам аудитории, сказал им спокойно и властно:
— Уведите ее! Неужели вы не видите, что она в припадке безумия?
Сторожа некоторое время стояли неподвижно, быть может будучи слишком взволнованы. Но мисс Адамс облегчила их задачу.
Истерический припадок потряс ее тело, и с безумным смехом она упала около кафедры.
Ее унесли…
Когда волнение несколько улеглось, профессор Керн взошел на кафедру и извинился перед собранием за печальный инцидент.
— Мисс Адамс — девушка нервная и истерическая — не вынесла тех сильных переживаний, которые ей приходилось испытывать, проводя день за днем в обществе головы трупа (подчеркнул Керн) мисс Уотсон, оживленной искусственно мною. Психика мисс Адамс надломилась. Она сошла с ума… Мы, конечно, позаботимся об этой жертве научного долга!..
Будто веяние смерти пронеслось над залом. И тысячи глаз уже с ужасом и жалостью смотрели на голову мисс Уотсон, как на выходца из могилы.
Наскоро прочитали ораторы заготовленные речи, приветственные телеграммы, акты об избрании профессора Керна почетным членом и доктором gonoris causa различных институтов и академий наук — и собрание было закрыто.