Колыбельная для вампиров - 3 (СИ)

Саади поднял голову.
— Сара, прекрати свой балаган! Хватит строить из себя сумасшедшую, я знаю, что это не так.
— Да, ну? Неужели Бернштейн просветил? Надо же какая трогательная круговая поддержка. Одно слово — родственная мафия! — в остром взгляде Сары, устремлённом на мужа, промелькнула быстрая насмешка. — Что совесть взыграла, дорогой? Мало того, что ты бьёшь, так ещё и с ума сводишь. Ай-я-яй, Давидик, как не стыдно! — она снова принялась монотонно раскачиваться, не забывая при этом подвывать как неуспокоенный дух.
— Издеваешься? Давай-давай! — простонал мужчина, хватаясь за голову. — Нет! Это ты задалась целью свести меня с ума!
— Незачем стараться, ты и так ненормальный, — издевательски тоном ответила Сара. — Как ты думаешь, кто до потери пульсации будет избивать свою жену, кроме безумного ревнивца?
С усталым равнодушием она вгляделась в резкие черты ранее столь любимого человека. На лице полускрытом тёмной завесой волос застыла гримаса невыносимого страдания. Но муки мужа уже давно не находили отклика в её душе, опустошённой его ревностью и жестокостью.
— Временами я готов тебя отпустить…
В глазах обеих женщин, глядящих на Саади, вспыхнула надежда. Алисе оставалось только молчать и надеяться, а Сара подползла поближе и, цепляясь за мужа, забормотала:
— Давид!.. Умоляю! На коленях умоляю!.. Дорогой, дай мне развод, и я до конца своих дней буду тебя благословлять!
— Прости, но не могу, — не сразу выдавил из себя Саади. — Лгать ни к чему. Я безумно люблю тебя. Стоит только увидеть тебя с другим, и я перестаю себя контролировать. Это факт, от которого никуда не деться.
— Мерзавец!.. Ничтожество! Сколько можно издеваться!.. Заткнись и больше не смей мне ныть о своей любви!.. Убирайся, видеть тебя не хочу!
В отчаянии Сара залепила мужу серию звонких пощечин. Он не сопротивлялся, и Алиса зажмурилась, чтобы не видеть, как мотается его голова от сильных хлёстких ударов. Когда Сара выдохлась, Саади поймал её в объятия и с молящим выражением в глазах заглянул в её пылающее от гнева лицо.
— Сарочка, пожалуйста, не плачь! — он встрепенулся. — А давай попробуем начать всё заново. Вдруг на этот раз у нас получится? Ведь я так люблю тебя.
— Как только у тебя язык поворачивается, — Сара горько улыбнулась. — А то мы не начинали! Было тысячу раз, и тысячу раз снова шло прахом, — она села на пол и прижалась щекой к ногам мужа. — Чего уж только я не перепробовала! Даже вела себя как верная мусульманская жена. Не высовывала носа из дома, да толку нет. Ведь ты в любом случае находишь повод для ревности и бьёшь меня смертным боем. Если бы я не была вампиркой, то уж давно бы покоилась в могиле. Давид, умоляю, опомнись! Дай мне развод. В конце концов, имей хоть каплю сострадания!
— Я согласен, но давай ещё немного повременим с официальным разрывом отношений.
— Господи! Это невыносимо!.. Вон! Ты мне противен! Слышишь? Противен! Противен! — завизжала Сара, уже по-настоящему заходясь в истерике. — Кому я сказала? Убирайся вон! Ненавижу!
Саади не выдержал и позорно сбежал с поля семейной битвы. Не готовая к такой развязке Алиса вскочила на ноги. Перепугавшись, что её вот-вот застукают за таким некрасивым занятием, как подсматривание, она, вместо того чтобы спрятаться, истуканом застыла на месте. Но выскочивший Саади даже не посмотрел в её сторону и Алиса, переведя дух, бросилась домой.
Лишь поздно ночью она спохватилась, что забыла на террасе подарок, который предыдущая жилица оставила для своего красивого златоглазого парня. Но его нигде не было. Тогда она обыскала кусты по соседству с домом, подумав, что нечаянно захватила его с собой и тот выпал по дороге. Увы! Подарка нигде не было. Огорчённая Алиса сердито глянула на окна соседей, но там уже было темно и тихо.
«Прости меня, Господи, за грешные мысли, но я очень надеюсь, что Давид, когда-нибудь её убьёт и освободится от тяжкой ноши, — ожесточившись, подумала она. — Мой ангел, сама бы убила истеричную стерву, подвернись подходящий случай. Дрянь! Да как она смеет издеваться над тобой и позорить перед остальными?»
 
Вынеся безжалостный приговор своей несчастной подруге, Алиса без малейших угрызений совести отправилась спать. В темноте она не заметила, что на карнизе входной двери лежит пачка сигарет с запиской, в которой гость в учтивых выражениях благодарит её за бесценный подарок.
На самом деле Тьен не сбежал, просто ему было неудобно явиться в гости с пустыми руками, и он решил сходить за подарком для хозяйки дома, пока та возится с чаем. Заметив, что его новая знакомая много курит и, зная какой дефицит сигареты у них под куполом, Тьен решил подарить ей завалявшуюся у него нераспечатанную пачку, оставленную кем-то из девчонок во время вечеринки в их холостяцком коттедже. Для него это было невеликой потерей, поскольку он не курил. По возвращении он сразу же обнаружил подарок Мари, а затем и новую знакомую, которая с увлечением подслушивала под окнами у соседей. Чтобы не смущать Алису, Тьен оставил ей благодарственную записку и презент. Будучи высокого роста, он положил их на карниз двери, не подумав, что она значительно ниже его и не увидит их там.
***
Грандиозная новогодняя вечеринка находилась в самом разгаре, но как только позволили приличия, лорд Смит сбежал от коллег. Несмотря на настойчивые уговоры Лили Радзиевской остаться и потанцевать, он отрицательно покачал головой и, галантно поцеловав её руку, быстро исчез. Красавица досадливо топнула ножкой. Она столько надежд возлагала на праздничный вечер, но им было не суждено сбыться. Дэн по-прежнему не желал понимать её более чем прозрачные намёки, хотя она уже не мечтала о большем и была согласна на те, ни к чему не обязывающие отношения, что связывали их в прошлом. Глядя вслед бывшему любовнику, Лили далеко не в первый раз помянула недобрым словом его секретаршу, которая даже в коме продолжала удерживать его около себя.
После шумного веселья в актовом зале в реанимационной палате академического госпиталя было особенно тихо. В общем-то, это было объяснимо. Ведь под Новый год здесь осталась всего одна пациентка.
Окутанная полупрозрачным реанимационным коконом, неподвижно лежащая девушка казалась почти бесплотной. Непривычно серьёзный профессор Бернштейн проверил показания медицинских приборов и посмотрел на ректора, привычно сгорбившегося у её постели. Наконец, он не выдержал:
— Дэн, ну зачем ты травишь себе душу, и день за днём просиживаешь здесь? Я же сказал, что всё окончательно прояснится через пару недель. Пойми, ты ничем ей не поможешь. И бесполезно звать Пруденс через ментал. Ведь у вас не было устойчивой эмоциональной связи перед её попыткой самоубийства.
Лорд Смит поднял на друга глаза и вымученно улыбнулся.
— Иди, Адам, коллеги без тебя скучают. Ведь ты заводила и без тебя любой праздник не праздник. А я ещё немного посижу у девочки. Вдруг она очнётся и снова запаникует, — проговорил он с извиняющимися интонациями в голосе. — Иди-иди! — он устало прикрыл глаза, не желая больше разговаривать.
Бернштейн смерил его укоризненным взглядом, но больше не стал отговаривать. Оставшись один, Дэн мысленно позвал: «Эй! Хватит уже валяться, спящая красавица! Пруденс, я соскучился без тебя! Поверь, мне не хватает твоего беззаботного смеха, твоей лукавой мордашки и забавных выходок». Он печально улыбнулся и добавил вслух:
— Девочка, ты слишком поторопилась с выводами. Вернись и у нас найдётся, о чём побеседовать…
И тут, как положено под Новый год, случилось чудо. В тишине палаты раздался ломкий голосок:
— Уверены, милорд? И о чём же вы хотите поговорить со мной?
— В частности о том, что некоторые временные секретарши редкостные дуры, — сдавленно произнес лорд Смит, нажимая кнопку экстренного вызова врачей. — И вот что, дорогая, я тебе скажу, если на тебя снова нападёт блажь, и ты захочешь смотаться на тот свет, то только намекни, и я лично тебя придушу!
Слабое хихиканье было бальзамом для души ректора, вот уже полгода как измученного постоянной тревогой за жизнь Пруденс.