Б Отечества… (СИ)

Я не рассчитываю получать хоть сколько-нибудь значимую прибыть с автоматических лыжных креплений, по крайней мере, не в ближайшее время. Но вот, например, блендер — вполне.
В ближайшее время планирую запатентовать ряд мелких изобретений, привычных каждому, кто не понаслышке знаком с такими понятием, как «ремонт». Многих вещей, притом простейших, и казалось бы, элементарных, нет и в помине, а ведь они, чёрт подери, удобны!
Больших денег я с этого вряд ли получу, но устойчивый финансовый ручеёк обеспечить надеюсь. 
Размышления мои прервались с приходом в кофейню, и я, приятельски поздоровавшись с немолодым официантом, заказал себе кофе — для начала. Не дожидаясь заказа, расстелил на столе первую газету и начал листать, бегло пробегая глазами не только «русские» статьи, но и всё, что казалось мне важным. 
В Париже, да и во Франции вообще, уже наладили выпуск нескольких русских газет, но вот достоверность информации в них хромает. А уж подача и тенденциозность… это нечто совершенно невообразимое!
Листая прессу, и не забывая о кофе и выпечке, чуть было не забыл о заметках. Спохватившись, достал блокнот и начал делать выписки. 
Получасом позже, подводя предварительные итоги. 
— Вторжение японцев… — прикусывая губу, выписываю всё самое важно, — поведение союзников в России…
— А это… — ещё раз пролистываю пару газет, открыв их на заломленных страницах, — Национальные окраины, хм… В стране жрать нечего, эпидемии, а туда же — имперский угар! 
— Сколько сил уйдёт на попытку удержать их… — качаю головой, — а средств?! Так ещё и не выйдет ни черта!
Вздохнув, отложил русскую прессу подальше и взялся за европейскую. Статьи по диагонали, выписки…
… но что-то не давало мне покоя. 
— Жером, — негромко подзываю официанта, — ещё кофе! И… сладкого, пожалуй — на твой вкус. 
Кивнув с достоинством, тот удалился, а я снова погрузился в газеты. О России в них пишут очень… по-всякому, но есть несколько общих, и я бы даже сказал — неизбежно общих вещей.
В частности — всё та же проблема национальных окраин, долги Царской России, проблема с репарациями — которые если и будут, то незначительными с финансовой точки зрения, но…
… есть нюансы! Собственно, нюансы всегда есть… 
— Национальные окраины и деньги, — бормочу я, чувствуя, что подобрался к чему-то важному, — Деньги и национальные окраины… 
На столик опустился кофейник, а я, не обращая внимание ни на что происходящее, замер, обдумывая мысль, которая кажется мне всё более и более привлекательной. 
— … а почему бы, чёрт подери, не обратить национальные окраины — в деньги?!
[i]Революционный синдикализм (ревсиндикализм) (фр. syndicat — профсоюз, союз) — направление профсоюзной мысли, возникшее в конце девятнадцатого столетия.
Основные принципы революционного синдикализма были изложены в Амьенской хартии 1906 года, среди которых было и отрицание руководства политическими партиями.
В дореволюционной России сторонниками синдикализма были известные деятели рабочего движения Георгий Гапон и Георгий Хрусталёв-Носарь.
[ii]Кабинетные владения. Кабинетские земли — собственность императорской фамилии, управлявшаяся Кабинетом его императорского величества.
[iii] Бизе́рта (ар.: بنزرت, Би́нзарт) — город в Тунисе. Население 114 тысяч жителей (2004). ... В 1920—1924 годах Бизерта стала местом последней стоянки Русской Эскадры.
[iv]Да́нко — персонаж третьей части рассказа Максима Горького «Старуха Изергиль», пожертвовавший собой и спасший свой народ с помощью горящего сердца.
[v] В РИ было в общем-то также. 
[vi]Клиентское государство — это государство, которое экономически, политически либо военным образом подчинено другому, более влиятельному государству.
[vii]Никола́й Васи́льевич Чайко́вский (26 декабря 1850 [7 января 1851], Вятка — 30 апреля 1926, Харроу, Большой Лондон) — русский революционер, председатель Временного правительства Северной области. «Дедушка русской революции».
   
Глава 15 Продажа Родины крупным оптом ​
 
— Ты спятил, — констатировал Даниэль, крепко сжав стакан с бренди побелевшей рукой, — это…
Он замолчал, подбирая слова, но так и не найдя их, выдохнул и повторил:
— Алекс, ты спятил! Дьявол… это так не работает, понимаешь!? Есть международное право! Твоё предложение… оно настолько за гранью, настолько выламывается из канонов юридических актов и постановлений, что ты даже вообразить не можешь!
— Это настолько безумно, что… — покачав головой, адвокат опрокинул в себя алкоголь, и, выдохнув, подёрнул плечами. Встав, он сделал несколько шагов по кабинету, остановившись у полок с книгами по юриспруденции, разбухшими от многочисленных закладок, и пробежал по ним сильными пальцами, напомнив мне пианиста.
— Разве? — склоняю голову набок, пристально наблюдая за ним, — Но я же привёл тебе ссылки на соответствующие акты международного права, и…
— Да! — перебил меня Даниэль, снова падая в кресло, — Да! Да! Да и ещё тысячу раз — да! Технически… Не перебивай! Так вот — технически это возможно, хотя местами и дьявольски спорно! Ты даже не представляешь, Алекс, сколько там подводных камней… 
— Это… — он наклонился вперёд, ухватившись одновременно за горлышко бутылки, — ни много, ни мало, а пересмотр всего европейского миропорядка, понимаешь? Сейчас! Сейчас, когда и без того идёт раздел территорий, долгов и сфер влияния!
— Но ведь возможно? — упрямо склоняю голову набок, неотрывно глядя на друга.
— Да… да, чёрт бы тебя подрал, — выдохнул тот, принявшись наливать себе бренди, позвякивая горлышком бутылки о стакан, — Повторюсь — технически это всё осуществимо, но… дьявол! Алекс, ты даже не представляешь, какие это будут сложности! Россия и без того…
— Да! — перебил я его, отбирая бутылку и делая глоток прямо из горлышка, отчаянно закашлявшись, — Да, Россия и без того в отчаянной ситуации! Гражданская война, развал страны, национальные и идеологические проблемы, кризис религиозных институтов и экономика, которую, кажется, проще добить! 
— Даниэль… — я наклонился вперёд, чуть подавшись в кресле, — вот скажи мне — моё предложение сильно ухудшит положение страны? 
— Это безумие… — прошептал юрист, неотрывно глядя мне в глаза.
— Сейчас, Даниэль… именно сейчас! Когда идёт пересмотр европейского миропорядка! Когда делят территории, сферы влияния, долги и… Да чёрт! Даниэль, ты же сам приводил мне примеры самых диких авантюр, которые сейчас, именно сейчас, осуществились. 
— Та-ак… — вскочив с кресла, он заходил по комнате, шевеля губами, и очевидно, ведя беззвучный спор сам с собой. 
« — Значит, не всё так безнадёжно… — засвербела в голове отчаянная мысль, и я, дотянувшись до бутылки, налил себе полный стакан, разом выцедив добрую треть. Полез было за папиросами, но вспомнил, что не взял их сегодня, и, не спрашивая, позаимствовал одну из сигар в стоящей на столе коробке. 
Щёлкнула гильотина, обрезая кончик сигары, и я, прикурив её, откинулся в кресле, наблюдая за метаниями юриста. В голове моей, со скоростью африканских тамтамов, сменяют друг друга отчаянная, безудержная надежда, и столь же безудержное отчаяние. 
Если… чёрт, да просто не знаю, что ещё делать! Один только Чехословацкий Легион, чёрт бы его побрал, чего стоит…
Не помню толком истории, увы, но вроде как именно чехословаки стали одной из вех той ожесточённой, беспощадной, слепой в своей ярости Гражданской Войны, когда была пройдена точка невозврата. Пока ещё вся жестокость, все ужасы войны Гражданской, можно назвать «отдельными инцидентами», и они, чёрт бы подрал всех разжигателей, пока ещё не стали массовыми!
Да, от этих «отдельных инцидентов» кровь стынет в жилах... Но пока ещё общественность возмущается и борется, журналисты пишут, и люди на всех, чёрт подери, сторонах конфликта, пытаются вести расследования, осаживая, буде такая необходимость возникает, даже и собственных соратников.