Сердце волка (СИ)

— Ронни, скажи… Ты любишь дартхари Нарро?
Если бы словом можно было убить, я бы умерла в тот миг, когда Грэй сказал это.
Мне показалось, кто-то наложил на меня заклятье оцепенения. Я не могла пошевелиться, не могла вздохнуть и даже моргнуть. Не говоря уже о том, чтобы отвечать на вопрос.
Грэй смотрел на меня, и его тёмные глаза были тревожными.
Откуда он знает? Зачем спрашивает? И что делать, если я не хочу отвечать? Не хочу даже думать о дартхари Нарро. Мысли о нём причиняют такую боль, что я с трудом дышу.
Я медленно поднялась из-за стола, отодвинув чашку с недопитым чаем.
— Я пойду… — губы онемели, но я всё-таки смогла сказать это. Точнее, не сказать, а прохрипеть.
Уйти мне не дали. Грэй встал и взял меня за руку.
— Прости.
И всё. Больше он ничего не произнёс, только одно слово.
Я долго смотрела на него. Так долго, что заболели глаза.
А потом всё-таки прошептала:
— Очень люблю.
Я впервые сказала это вслух, и мне почудилось, что за окном я слышу тихий голос моего леса, его ласковое дыхание, его благословение.
Наверное, я никогда не избавлюсь от призрака Арронтара в своих мыслях…
— Я пойду спать, Грэй.
— Спокойной ночи, Ронни, — тихо сказал мужчина, на секунду чуть сильнее сжав мои пальцы, и ласково улыбнулся.
Удивительно, но я нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
Заснула я почти моментально, прижимаясь к тёплому боку Элфи. Я ещё не научилась спать на широких кроватях, поэтому часто лежала в позе зародыша, забывая, что запросто могу выпрямиться и даже раскинуть руки, если захочу.
Вот и сейчас я свернулась калачиком и, обняв одной рукой Элфи, закрыла глаза.
Как и всегда, я не заметила, как оказалась там, в Арронтаре. Ласковые солнечные лучи коснулись моей кожи. Я шла по мокрой траве, приминая её босыми ногами, в белом платье и с распущенными волосами. Почему я здесь почти всегда в белом? И босая очень часто. Не понимаю...
Я огляделась. В нашем любимом озере отражалось чистое небо, по которому плыли два одиноких полупрозрачных облачка, похожие по очертаниям на птиц. Я подошла ближе, села на берегу и опустила ноги в воду.
Как же хорошо… и спокойно.
Дэйн пришёл немного погодя, сразу же обнял и уткнулся носом мне в волосы. Я улыбнулась, услышав, как он глубоко вздыхает.
— Чем же я пахну? — спросила я, поднимая голову и заглядывая в родные глаза.
Дэйн засмеялся, наматывая на палец локон моих волос.
— Ты пахнешь моей Ро.
— И на что похож этот запах?
Мне было ужасно интересно, потому что я никогда толком не могла понять свой запах, хотя чужие разбирала хорошо.
— На весеннюю листву, — ответил Дэйн, наклоняясь к моему лицу и легко прикасаясь своими губами к моим. — А ещё, совсем немного, на сахарную карамель.
Он наконец поцеловал меня по-настоящему, и на несколько минут я полностью потерялась, растворившись в нём, как в небе.
— Расскажи мне, как вы устроились в Лианоре.
— М-м-м… Может, потом?
Он рассмеялся.
— Нет, боюсь, если мы сейчас не сделаем перерыв, я так и не узнаю последних новостей. А я не уверен, что смогу прийти завтра, Ро.
Мне сразу стало грустно, но я постаралась справиться с собой и принялась рассказывать всё по порядку.
Пока я рассказывала, лицо Дэйна всё время менялось. Оно то становилось весёлым, глаза смеялись, то почему-то мрачнело.
Когда я закончила, он привлёк меня к себе, обнял и погладил по волосам.
— Будь осторожна, Ро. Тот, кто наслал проклятье на Эдвина, ещё не найден и цели его остаются неизвестными. Поэтому, прошу тебя, не доверяй всем без исключения. Конечно, Элли и Аравейн близко, да и Араилис неплохой маг, но всё-таки… Тогда, четыре года назад, они тоже были рядом, но проклятье, тем не менее, проглядели. Никто не всесилен.
— А я и не знала, что она и Аравейн… ну, вместе. Они женаты?
— Да. Уже лет двадцать как. Слышать об этом ты и не могла, герцогиня в учебниках не пишет свою краткую биографию. Ты не только этого не знаешь. Например, вряд ли тебе известно, сколько лет Эллейн.
 
Я глупо захлопала глазами.
— И сколько же?
— Шестьдесят. А вот возраст Аравейна, кажется, не известен даже ему самому. Но думаю, он её старше как минимум в десять раз. И то и в двести. Всё может быть.
Я хихикнула.
— Так он почти на ребёнке женился.
Дэйн посмотрел на меня очень серьёзно.
— Иногда настоящую любовь приходится ждать очень долго, Ро.
Что-то заныло у меня в груди, когда я заглянула в голубые глаза своего друга. Но Дэйн уже сменил тему.
— И вот ещё что… Когда ты уезжала, рассказ Лирин настолько взволновал тебя, что твой внутренний волк впервые пробудился. Хотя это, скорее, не пробуждение, а… ну, скажем, лёгкое подёргивание уха во сне. Тем не менее, это важно. Конечно, твой внутренний волк может вновь уснуть, как раньше, но может и начать просыпаться. И что будет провоцировать его, просчитать невозможно. Ты ведь помнишь, чем опасно неконтролируемое обращение, почему на юных оборотней одевают амулеты, запирающие вторую ипостась.
Я вздохнула. Да, дальше Дэйн мог и не объяснять, я ведь была лекарем и знала о физиологии оборотней, наверное, почти всё. Только вот ни в одной книге не описывался случай, подобный моему.
Обыкновенным оборотням запечатывали вторую ипостась на ритуале в храме Айли с помощью специального зелья. Происходило это в первый месяц после рождения. А зелье, которое давалось в Ночь Первого Обращения, нейтрализовывало действие предыдущего и вызывало трансформацию. Что будет, если не давать ребёнку того, самого первого, зелья? Книги об этом умалчивали, но я думала, что всё зависит от конкретного малыша. Сильные духом дети наверняка смогут справиться со своим зверем. Но слабых всегда больше. Поэтому новорожденным запирали вторую ипостась, чтобы избежать трагедий.
По этой же причине несовершеннолетним, но прошедшим Ночь Первого Обращения оборотням разрешалось перекидываться в волков только на игрищах, снимая с себя амулеты, под присмотром взрослых оборотней и Вожака.
Неподчинённый внутренний волк — это опасно. Он хочет драться, бить, охотиться и убивать. Хочет крови. Если неподчинённый зверь захватит контроль над телом оборотня, он может кого-нибудь покалечить, и даже отправить за грань. В такие моменты твоя человеческая сущность будто отключается, теряется способность соображать.
С несовершеннолетними на игрищах это случалось часто. Хотя подобное бывает и со взрослыми оборотнями, но тогда должно произойти что-то из ряда вон выходящее и шокирующее.
Именно поэтому после игрищ у меня всегда было полным-полно пациентов.
— Получается, если меня что-то спровоцирует, я могу вцепиться кому-нибудь в глотку?
— Ты ведь и сама всё знаешь и понимаешь. Никто не способен предугадать, как поведёт себя неподчинённый внутренний волк.
Я вздохнула.
— Как же мне быть?..
Дэйн думал несколько минут.
— Я могу кое-что сделать. Правда, это сложно, и я никогда не делал ничего подобного, но попробовать можно.
— Ты сейчас о чём?
— Я могу замкнуть твоего волка на себя.
Пару секунд я пыталась понять, о чём он говорит, но признала своё поражение.
— Как это?
— Любой волк — животное, Ро. И твой не исключение. Пока у него нет хозяина, потому что ты его ещё не подчинила. Если я замкну его на себя, он будет признавать меня своим хозяином. Это не то же самое, что подчинение. В этом случае он сможет проявить себя только с моего разрешения. Даже если тебя что-нибудь поразит, он будет спать.
— Так это же отлично!
— В чём-то да. Но, во-первых, я не уверен, что получится. Во-вторых, процедура предстоит неприятная. В-третьих, это всё равно временная мера. Настоящей хозяйкой своего волка останешься ты, и рано или поздно он это поймёт. Поэтому нам нужно будет подчинить его тебе до того, как ты впервые обратишься.
Вот тут я по-настоящему удивилась.