Прекрасный дикарь (ЛП)

Я ткнула Николи в бок, когда он не поблагодарил его, и он хрюкнул, посмотрев на меня, потом вздохнул.
— Спасибо, — сказал он, и Фрэнки снова громко рассмеялся, а потом свистнул, и Тайсон помчался за ним.
— Подкаблучник! — отозвался он, прежде чем раздался хлопок двери, и когда я взглянула на Николи, на его губах играла улыбка.
Он повернулся ко мне, посасывая нижнюю губу, когда его взгляд упал на мои голые ноги. — Нам нужно поговорить, куколка, — сказал он гравийным тоном.
— О том, что я твоя девушка? — игриво спросила я, мой голос окреп после ухода Фрэнки.
— Нет, — сказал он серьезно, и мое сердце заколотилось. Ох. — Не то чтобы я не хотел… То есть не то чтобы я… не то чтобы ты…
Я положила руку на его руку, давая ему понять, что ему не нужно ничего объяснять, и он схватил мою руку, поднял ее и крепко поцеловал в тыльную сторону.
— Я пытаюсь сказать, что термин «девушка» звучит слишком обычно для тебя. Если бы ты согласилась занять место рядом со мной, я был бы чертовски благодарен тебе. Но я хотел бы претендовать на тебя как на нечто гораздо лучшее, чем подружка. Я бы хотел, чтобы ты была моей богиней, моей королевой, моей дикаркой.
— Я всегда буду твоей дикаркой, Николи, — сказала я, задыхаясь от его слов, когда мое сердце воспламенилось, и счастье заполнило все пространство внутри меня. Я была разбита, изменена, перевернута всем тем, через что мне пришлось пройти. Возможно, я никогда больше не смогу вписаться в нормальное общество, но с Николи это не имело значения. Он принимал меня такой, какая я есть, независимо от того, сколько у меня шрамов и как мало я знала о своем прошлом. Ему нужна была эта версия меня. И я тоже хотела такую версию его. Несмотря ни на что.
Его глаза загорелись, и он отвернулся, увлекая меня за собой в гостиную и усаживая меня к себе на колени, когда он опустился на белый плюшевый диван. Я прижалась к нему, запустив пальцы в его волосы.
Я потянулась, чтобы написать слова на его груди, больше по привычке, чем по необходимости. «Что у тебя на уме?»
— Хм. — Его большие пальцы прошлись по моим бедрам, заставляя рубашку задраться выше и открывая пересечение шрамов. Он ласкал каждый из них с намерением, и мое сердце замирало, когда каждое болезненное воспоминание смягчалось новым.
— У нас проблема, — сказал он, глядя на меня сверху. — Мы не использовали контрацептивы, когда…
«Занимались сексом?» я написала на его груди, и он засмеялся.
— Да. Так ты хочешь, чтобы я принес тебе таблетку экстренной контрацепции? Я могу отправиться сегодня утром? Или я могу узнать данные врача, который придет сегодня, и посмотреть, сможет ли он принести ее? Только если ты этого хочешь, это твое тело.
Мой желудок сжался при упоминании о враче, и я перевела взгляд на него, поднеся руку ко рту и прикусив большой палец.
— В чем дело? — спросил Николи с беспокойством в голосе, притягивая меня ближе.
Единственные люди, которые когда-либо лечили мои раны, были Пятеро, когда они резали меня слишком глубоко или были близки к тому, чтобы сломать кости. Они брызгали спиртом на мои раны, грубо зашивали их, пока я не начинала кричать снова и снова. Мысль о том, что сюда может прийти врач, приводила меня в ужас.
«Я не ранена», написала я, ненавидя, что не могу использовать свой голос, так как от одной мысли об этом у меня сводило горло, а пульс учащался.
— Я знаю, куколка. Они просто проверят тебя, вот и все.
Я покачала головой, паника снова охватила меня, и я попыталась слезть с него, но он схватил меня, не отпуская. Он поймал мой подбородок, заставив меня посмотреть на него, и я выдохнула, встретившись с его взглядом.
— Никто не причинит тебе вреда, — пообещал он, и воздух загудел от его сильных слов. — Я клянусь всем, что я есть. Я больше никому не позволю причинить тебе боль. Я могу остаться с тобой, если ты хочешь, но ты действительно должна встретиться с ним, Уинтер, он просто удостоверится, что с тобой все в порядке.
Моя грудь вздымалась, но постепенно дыхание выровнялось. Я доверяла ему. И если он поклялся, что никто не причинит мне вреда, то я должна была ему верить.
 
Николи потерся своим носом о мой. — Хочешь вместе исследовать квартиру Фрэнки?
Я кивнула, со смехом сползая с его коленей, радуясь, что есть чем отвлечься.
В квартире, казалось, было бесконечное множество дверей, и вскоре мы прошли через еще одну гостиную, которая больше походила на будуар с черными кожаными сиденьями и монохромными картинами обнаженных женщин на стенах. За ней было больше спален, и мы нашли спальню Фрэнки, догадавшись, что это его спальня, поскольку она была массивной, вся задняя стена выходила окнами на Синнер-Бэй. На тумбочке лежала пачка денег, а на металлическом кольце в столбике кровати висела пара наручников, которые выглядели специально установленными.
— Извращенный ублюдок, — пробормотал Николи, а я фыркнула, когда мы вышли за дверь.
Черная дверь в конце коридора привлекла мое внимание, и я направилась к ней, повернула ручку и распахнула ее настежь. Я перестал дышать, когда шагнула в комнату, моя челюсть просто отпала.
Стены были черными, а в центре помещения стоял длинный деревянный стол с отверстием в верхней части, которое выглядело так, будто в него можно было положить лицо. За ним находилась высокая металлическая стойка со свисающими с нее цепями, а сбоку — идеально заправленная кровать, заключенная в железную клетку. На стенах висели крюки, на которых болтались всевозможные предметы: плети, падлы, ремни, кандалы, хлысты.
Я отступила назад, и мое плечо ударилось о твердую грудь Николи. Он протянул руки, закрыл мне глаза и потянул меня назад.
Я рассмеялась, отдернув его руку. — Твой брат не просто извращенец, он животное.
— Ты думаешь, что знаешь парня, — забавно пробормотал Николи, оглядывая комнату. — А потом понимаешь, что он любит, когда его привязывают к кровати с кляпом во рту и хлещут по заднице, при этом слушая «Макарена».
Удивленный смех вырвался из моих губ, когда я уставилась на все вещи в комнате с более чем легким шоком. — Ты думаешь, ему нравится, когда с ним так поступают? Я бы предположила обратное.
— Возможно. Но это не тот разговор, который я хочу вести со своим братом.
Николи закружил меня, прижав к стене и опустив руки, чтобы я могла его видеть.
— Тебе… нравятся подобные вещи? — я подняла бровь, мое нутро сжалось от этой мысли. Я не хотела обделять Николи, если он разделял фетиши своего брата, но я не думала, что когда-нибудь захочу быть закованной в цепи и выпоротой ради удовольствия. Не тогда, когда я испытала все по-настоящему.
Он покачал головой, наклонился и просунул свое колено между моих бедер, чтобы прижать меня к месту. — Ты — все, что мне нужно. К черту игрушки и игры. Мне не нужно ничего из этого, мне нужна только ты, твой голос и твои шрамы, куколка.
Я улыбнулась, расслабляясь, когда обвила пальцами его шею и приподнялась на цыпочки, чтобы провести губами по его уху. — Ты можешь получить все это.
Зажужжало переговорное устройство, и я ударилась спиной о стену, мое сердце заколотилось от шума. Он нахмурился, провел большим пальцем по моей челюсти, а затем поцеловал меня, чтобы прогнать моих демонов. Мы вернулись в переднюю комнату, и я села обратно на диван, когда он направился ответить.
Я ненавидела, что не могу нормально реагировать на обычные вещи. Николи был так терпелив со мной, но все это было тяжело. На горе были только мы, даже если мои враги таились поблизости. Здесь, в городе, было бесчисленное множество людей, с которыми мне предстояло общаться, что если я так и не впишусь в этот мир? Что если Николи привыкнет к обществу, а я так и не смогу? Что, если он устанет ждать, пока я привыкну?
Я вцепилась пальцами ног в мягкий диван, делая ровные вдохи, чтобы прогнать беспокойство. Вскоре вошла женщина на высоких каблуках, а за ней следом еще кто-то. Носильщик внес два больших чемодана, а женщина откинула свои вороные волосы, посмотрев на Николи.