Прекрасный дикарь (ЛП)
Он повертел клинок между пальцами, протягивая мне рукоять с подношением в глазах. — Ты не обязана, куколка. Но если ты хочешь, он весь твой.
Я улыбнулась, мрачная и извращенная часть меня нуждалась в этом больше, чем в воздухе в легких. Я взяла клинок, обнаружив, что он тяжелый и теплый в моей ладони. Я взглянула на Квентина, он смотрел на меня, бледный и полный ненависти, когда понял, что меня не переубедить помочь ему. Он попятился назад, хватаясь за брюхо, пытаясь встать, но Николи ударил его в бок, отправив обратно в снег.
Я ползла за ним, как голодный тигр, пока он пытался убежать, но он был медленным, а я быстрой. Теперь нож был у меня, я была хищницей, охотящейся на свою жертву. Я освободилась из клетки, и моим похитителям лучше бежать, бежать, бежать, спасая свои жизни, иначе я и мой дикий мужчина будем разделывать, потрошить и резать, пока река крови не окрасит всю эту гору в красный цвет.
Квентин начал хныкать, и этот звук заставил меня улыбнуться еще шире, прежде чем я прыгнула вперед и забралась ему на спину.
— Пожалуйста, крошка! — закричал он, и я усмехнулась, как дьявол. Я заставила шептуна кричать. И я собиралась услышать его еще тысячу раз, прежде чем закончить это. Может, я и была маленькой, но сила ненависти была такой же мощной, как молот Тора. И мне не потребовалось никаких усилий, чтобы вонзить клинок в его плечо. Его крики эхом разнеслись по горе, и я впала в безумие, теряя себя в жажде крови, потребности разорвать этого человека на куски за то, что он сделал со мной, снова и снова вонзая в него клинок.
Он начал брыкаться, и я почувствовала, как Николи приблизился, готовый вмешаться, если Квентин освободится. Но он не освободится, он был в моей власти, как я была в его власти столько раз. Я вспомнила о ножах, которые он вонзал в мою кожу, о том, как он прижимал утюг к задней поверхности каждого из моих бедер, или о том, как он подавал в мою камеру какой-то вредный газ, пока я чуть не задохнулась.
Я схватила в кулак его непокорные светлые волосы и сильно дернула, чтобы заставить его откинуть голову назад.
— Пожалуйста, — прохрипел он. — Прости, что причинил тебе боль, это была моя работа. Меня нельзя винить…
Я полоснула охотничьим ножом по его горлу, и кровь брызнула на снег. Он корчился еще минуту, а я смотрела, ждала и жаждала его смерти.
Он думал, что его преступления останутся в тени, но он ошибался. И теперь он выяснял это в свой последний, мучительный момент жизни на земле.
Он дернулся и замер, я отпустила его волосы и позволила ему рухнуть на снег. Я поднялась на ноги, мое тело дрожало от адреналина, и я повернулась к Николи, стоящему позади меня, его глаза горели благоговением.
Шел снег, хотя я и не заметила, когда он начался, но он все усиливался и усиливался, закручиваясь вокруг него в воздухе. Среди пушистых белых хлопьев он выглядел как жнец, несущий смерть моим демонам.
Глядя на него, я на мгновенье почувствовал, что мой голос дрогнул, а коробка в моей груди начала открываться. В горле разгорелся огонь, поскольку сейчас я не хотела скрывать от него свой голос. И я закрыла глаза, сосредоточившись, пока вытаскивала из живота слова, которые мне так необходимо было ему передать.
— Спасибо, — сказала я на тяжелом вздохе, открывая глаза и натыкаясь на Николи с ошеломленным выражением лица.
— Твой голос, — прорычал он. — Черт, скажи что-нибудь еще.
Я снова раздвинула губы, но мой голос вновь предал меня, затаившись и не желая выходить. Мое сердце сжалось от боли, когда я поняла, что не могу дать Николи больше, чем это. Он заслуживал гораздо большего. Он убивал с дикой несдержанностью только ради меня. Он предложил мне Квентина на блюдце. Я зарычала от разочарования, и он потянулся вперед, чтобы убрать прядь волос за мое ухо.
— Все в порядке, — его взгляд переместился на снегоходы, когда он отказался от того, чтобы я произнесла еще хоть слово. — Нам лучше сделать так, чтобы это выглядело как рейд на те пакеты, куколка.
Тяжелый вздох покинул меня, и я тоже сдалась, хмуро глядя на то, что перевозили эти люди.
— Это каннабис, — ответил Николи на мой вопросительный взгляд, и я не могла сказать, что была удивлена.
Он начал отвязывать пакет от ближайшего снегохода, а я поспешила отвязать один из других. Вскоре мы сняли все пакеты, и Николи повел нас к старой заброшенной шахте, спрятанной в деревьях неподалеку, в которую, по его словам, Тайсон однажды загнал кролика.
Мы сбрасывали их в темноту один за другим, где они исчезали из виду.
К тому времени, как мы закончили, мои руки промерзли до костей, а рукава промокли.
Я посмотрела на Николи, когда мы вернулись к снегоходам и телам убитых им людей, его лицо было задумчивым. Он был покрыт кровью моих врагов, купался в ней ради меня, сделал их своими врагами. Никто и никогда не делал для меня так много. Это было ошеломляюще, и, когда моя голова все еще кружилась от последствий моего убийства, я направилась к нему с безрассудной потребностью, движущей меня вперед. Это было низменное желание, которое я должна была исполнить, иначе я буду жалеть об этом вечно. Оно сжигало меня до глубины души и разжигало огонь по моей плоти.
Румянец распространялся повсюду, адреналин лизал внутренности моих вен, как жидкий азот. Я была пылающей, голодной, свободной. Но прежде чем я добралась до него с дикими намерениями, о которых мечтала, он двинулся к ближайшему снегоходу и перекинул через него ногу.
— Нам нужно проложить ложный след и замести следы до шахты, — твердо сказал он. — Если хочешь, я могу сначала отвезти тебя в хижину, чтобы ты могла…
Я яростно направилась к нему, и его слова замерли у него на губах, когда я забралась на заднее сиденье снегохода и обхватила его за талию. Я ни за что его не оставлю. Я с ним, несмотря ни на что.
Он завел двигатель и на большой скорости понесся вниз с горы. Снег ослабевал по мере того, как мы спускались все ниже и ниже, и в конце концов я увидела, где он исчез совсем. За грязной землей впереди была колея, которая спускалась сквозь деревья к дороге вдалеке. Я крепче ухватилась за Николи, мысль о том, чтобы покинуть эту гору, заставляла меня чувствовать себя некомфортно.
Нет, пока они все не умрут. И даже тогда… что меня там ждет?
Николи резко повернул снегоход, и мы снова начали подниматься в гору, к телам. Когда мы достигли их, он снова поехал по кругу, взбивая снег и заметая наши следы, которые вели к шахте, затем он снова поехал вниз по склону, продолжая прокладывать следы, как будто несколько снегоходов проехали этим путем. К тому времени, когда он еще трижды объехал место и мы снова приблизились к трупам, мои пальцы онемели на его куртке. Я сжимала и разжимала их, пока он въезжал в деревья за окровавленным участком, которые теперь были наполовину покрыты снегом, пытаясь вернуть в них жизнь.
Николи остановил снегоход под кронами деревьев, взял мои руки и просунул их под низ своей куртки, где тепло его тела охватило меня.
Он оглянулся через плечо, когда мои зубы начали стучать, и нахмурил брови. — Нам лучше вернуться в хижину. Сегодня мы не сможем выбраться с горы. Не покрытые кровью и не промерзшие до костей. Я скоро тебя отогрею, куколка. Просто держись.
В ответ я крепко обняла его, а он захихикал во все горло.
Прежде чем он снова завел двигатель, где-то позади нас среди деревьев раздался крик.
Моя кровь стала такой же ледяной, как и ветер вокруг меня, а Николи замер. Он соскользнул со снегохода, прижал палец к губам, посмотрел на меня, а затем пошел тем же путем, которым мы приехали, и достал с пояса охотничий нож.
Я задрожала от страха, холодный, жесткий ужас пробежал по моим венам.
Я смотрела ему вслед сквозь деревья, и через мгновение он вернулся трусцой, жестом приказав мне слезть со снегохода.
Я быстро подчинилась, и он затолкал его в тень между двумя высокими деревьями, схватил упавшую сосновую ветку и использовал ее, чтобы скрыть следы, которые вели к нему.