Слабое место (ЛП)

И я открыла.
Я приоткрыла губы и встретила его язык своим, резкая вспышка электрического разряда оглушила меня при столкновении. Это было так, как если бы его язык поглаживал меня между бедер, а не во рту, и я крепче сжала ноги, чтобы избавиться от чужеродного ощущения, даже когда наклонилась для большего.
Клэй застонал, одна рука напряглась там, где он прижимал меня к себе, в то время как другая скользнула вниз с моего лица, по моей шее и прямо по выпуклости моей вздымающейся груди.
Вздох, который вызвало у меня легкое прикосновение, был гортанным и автоматическим, настолько сильным, что мои глаза распахнулись. Но Клэй целовал меня еще более пылко, пока его рука продолжала скользить вниз, его ладонь была теплой и уверенной, когда она легла на внутреннюю сторону моего бедра.
Это было собственническое чувство, то, как он ласкал меня, то, как он прижимал меня к себе крепче, целовал сильнее, его рука медленно пробиралась под подол моей юбки.
Я ахнула, голова откинулась назад, когда Клэй снова легко переместился с моего рта на шею.
И опять… Я открылась.
Сигнал исходил не от моего мозга, а от желания, настолько сильного в самой сердцевине того, кем я была, что бороться с ним было невозможно. Мои ноги раздвинуты, колени раздвинуты ровно настолько, чтобы позволить ему просунуть руку под ткань моей юбки еще выше.
Мой следующий вдох был прерывистым и поверхностным, и Клэй запечатлел легкий, как перышко, поцелуй на коже прямо под моим ухом.
— Все хорошо? — спросил он просто и мягко. Это единственное слово, казалось, заземлило меня, вернуло в комнату, к реальности, к нему.
Кажется, я кивнула. Кажется, я пробормотала что-то вроде подтверждения, прежде чем его язык скользнул вдоль линии моей челюсти и вернулся ко рту. Он прижался своим лбом к моему, и когда мои веки дрогнули, я обнаружила, что его изумрудные глаза сверкают и смотрят на меня сверху вниз.
Время остановилось, шум вечеринки замер на одном дыхании. Внезапно я остро осознала, где дыхание Клэя встречалось с моим ртом, где его грудь вздымалась и опускалась в такт с моей, где его рука мучительно медленно ползла вверх, вверх, вверх.
Грубые подушечки его пальцев нежно скользили по внутренней стороне моего бедра, кожа была настолько чувствительной, что я не могла ничего сделать, кроме как дрожать и держаться за него изо всех сил. Это была чистая кожа, к которой никто, кроме меня, никогда не прикасался.
Клэй провел зубами по нижней губе, пухлой от бессмысленных поцелуев, и его глаза удерживали мои, когда он осмелился подняться еще выше.
Я раздвинула ноги шире, впуская его внутрь.
Пока он не провел указательным пальцем по всей длине прямо по мокрому хлопку моих стрингов.
Я застонала, из меня вырвался стон от прикосновения, от ощущения его уверенной, твердой ладони на самой интимной и чувствительной части меня. И когда он почувствовал мое желание, он застонал, его рот захватил мой, когда он убрал палец только для того, чтобы скользнуть им по той же траектории с большим нажимом.
Звезды.
Нет, не звезды, черная дыра, удушающая и обрывающая жизнь, родилась там, где он коснулся меня. Я ахнула, глаза распахнулись, сердце в панике сжалось под моей напряженной грудной клеткой.
— Мяу.
Слово было хриплой мольбой, когда оно непрошено сорвалось с моих губ, и Клэй замер, его сердце билось так сильно, что я могла чувствовать это через его рубашку, когда я прижала руку к его груди и создала пространство между нами.
— Мяу, — повторила я громче, тверже.
Узнавание отразилось на его лице, и Клэй побледнел, отрываясь от меня с беспокойством в глазах.
— Джиана, — попытался он, но я больше не могла на него смотреть.
Я не могла быть рядом с ним, не могла сдержать огонь, бушующий внутри меня.
Я изобразила улыбку, поцеловала его в щеку, как будто со мной все было в порядке, на случай, если Малия или кто-то еще наблюдал. Я встала так медленно и хладнокровно, как только могла, поправила прическу и поправила юбку, прежде чем направиться в ванную.
 
Но как только я скрылась из виду, я резко повернула налево. И я побежала.
  
Глава 11
 
Клэй
Мое сердце громовым маршем жеребцов отдавалось в ушах, когда я пробирался сквозь толпу, не сводя глаз со спины Джианы. С каждым шагом ее дыхание становилось все более изможденным и неровным, и когда она исчезла за углом кухни только для того, чтобы со всех ног броситься к двери, я выругался, расталкивая людей, чтобы последовать за ней.
Я зашел слишком далеко.
Это стоп-слово никогда не предназначалось для использования, никогда не предназначалось для того, чтобы быть чем-то большим, чем шуткой между нами. Но я настаивал, пользуясь ее доверием, уступая своему собственному эгоистичному желанию, поскольку игра с ней на той вечеринке стала меньше связана с Малией, а больше с тем, чтобы увидеть, какие звуки я мог заставить издавать ее красивый рот.
Я не хотел этого делать. Я только намеревался поцеловать ее, ведь я знал, Малия наблюдала с танцпола, и хотел показать ей, насколько я был занят. Но чем больше Джиана открывалась для меня, чем больше она извивалась под моими прикосновениями… Тем меньше я смотрел на что-либо или на кого-либо еще, кроме нее.
Это было головокружительно, ее язык против моего, скользкое желание между ее ног, которое, я знал, исходило от меня. Как наркоман, я жаждал большего.
И я не думал о последствиях.
Джиана выскочила в ночь, а я следовал за ней по пятам, поймав дверь прежде, чем она успела захлопнуть ее за собой.
— Джиана!
Несколько студентов, собравшихся на лужайке, расступились, когда она пробежала сквозь них, их вопрошающие взгляды нашли меня следующим, когда я погнался за ней.
— Джи, пожалуйста, подожди, — позвал я, но она продолжала бежать, обогнула парадные ворота и побежала по тротуару.
Я последовал за ней, ускоряя шаг, в то время как мое сердце колотилось в груди, как барабан. Когда я был в нескольких шагах позади нее, я протянул руку, поймал ее за локоть и заставил остановиться.
Она качнулась ко мне, из нее вырвался тихий вскрик, когда я поймал ее и удержал на месте.
— Прости, я…
— Нет, это ты прости, — сказал я, держа ее тонкие руки в своих.
Она неглубоко дышала, глаза блестели, когда она избегала моего взгляда. Это чертовски убивало меня, видеть ее такой.
Знать, что я был причиной.
— Эй, — сказал я, приподнимая ее подбородок костяшками пальцев.
Я подождал, пока ее глаза не встретились с моими, и одна слеза тихо скатилась по ее щеке, прежде чем она смахнула ее.
— Мне жаль, — повторил я, ища ее глазами. — Мне жаль.
Ее дыхание замедлилось, совсем немного, один долгий выдох нашел ее, прежде чем она рухнула на меня. Я заключил ее в крепкие объятия, как будто мог защитить ее от того, что причиняло ей боль.
Как будто это не я был виновником.
Она дрожала в моих объятиях, шмыгая носом от слез, которые, я знал, она злилась из-за того, что пролила. Она смахнула их так быстро, как только смогла, но не вырвалась из моих объятий. Она позволила мне обнять ее, позволила мне провести рукой по ее позвоночнику, пока она не успокоилась, пока ее дыхание не стало более ровным, а тело неподвижным.
— Боже, я в полном беспорядке, — сказала она, когда, наконец, отстранилась, но не оставила между нами большого пространства. Она просто закрыла лицо руками, качая головой.
— Я зашел слишком далеко.
— Нет, — попыталась она, но затем вздохнула, наконец встретившись со мной взглядом. — Да. Но это не твоя вина.
— Моя. Я увлекся.
— Я играла в это так же сильно.
Я покачал головой, готовый возразить, но все слова застряли у меня в горле, когда Джиана опередила меня в этом.
— Я девственница.
Я моргнул, потрясенный, не уверенный, что правильно ее расслышал. Но когда она непоколебимо посмотрела на меня, печаль и стыд окрасили ее щеки, я понял, что не ослышался.